— На месте, — усмехается Джи, позволяя Хёку вертеть её из стороны в сторону, как товар в антикварке.
…она такая же потрёпанная.
— А передо мной никто извиниться не хочет? — голос Кан Тэхёна моментом стирает с лица Джи улыбку. — Так-то я сильнее пострадал.
— Мне тоже оплатить твой ужин? — бесцветно произносит Хёк, поворачивая голову на Тэхёна, но всё ещё держа пред собой Джи за плечи.
— Если ты настаиваешься, — расплывается в коварной улыбке Тэхён, будто только что сработал какой-то его злодейский план. На мгновение он задерживает взгляд на руках Минхёка, лежащих на плечах Джи, и в следующую секунду Хёк уже отстраняется от неё.
Тэджи никак не связывает два этих действия, как и Сындже, который отвлекается на разговор с Джинсо и Джуном, собирающихся ехать домой. Часть дня была потрачена на скорую помощь пострадавшим, обеденное время они провели за обсуждением первого эпизода, а сейчас уже нет смысла сломя голову пытаться снять хотя бы кусок — макияж и причёска займут больше времени, чем сами съёмки. Это неоправданная трата ресурса.
— Тогда до завтра, — прощается с ними Сындже, и Джинсо вежливо склоняет голову, что ещё больше возвышает его в глазах Тэджи.
Они с Ли Джуном уже собираются выйти из здания, как Джи сама не осознаёт, что окликает их:
— Не хотите поесть с нами самгёпсаль? — выпаливает она и тут же поджимает губы. Не хотела сегодня больше привлекать постороннее внимание, но теперь все присутствующие смотрят на неё. Даже Шиву и Хумин, только что подошедшие к их компании, проявляют интерес.
— Спасибо за предложение, — улыбается Джинсо, задерживаясь в дверях. — Но у меня редко есть свободное время. Не хочу упускать возможность.
— Да-да, конечно, — лепечет Джи, зачем-то кланяясь. — Больше не буду вас задерживать, — говорит она, переводя взгляд с Джинсо на Ли Джуна. — Хорошего вечера.
— И вам, — прощается Джинсо. Джун уже открывает перед ним стеклянную дверь, но он снова оборачивается: — Кстати, — Джинсо опять вынуждает Джи посмотреть на себя: — Классный костюм. Люблю оранжевый.
«А я тебя люблю», — проносится в голове Тэджи, но в слух она не может вымолвить и слова, растекаясь в самой идиотской улыбке, на которую только способны её лицевые мышцы.
— Зуб даю, поехал играть в компьютерные игры, — усмехнулся Сындже, когда за ними закрываются стеклянные двери, и теперь Джи может видеть лишь широкие спины мужчин, удаляющиеся всё дальше от офисного здания.
— Он такой задрот? — спрашивает с насмешкой Тэхён.
— Ещё какой, — улыбается Сындже. — Но игры помогают хорошо снимать стресс. Так что, почему нет.
— Ты ведь говорил, что не распускаешь сплетен о своих клиентах, — хмурится Джи, переводя на Сындже взгляд.
— А это и не сплетни — все об этом знают.
Как ни странно, Мин Тэджи слышит об этом впервые. Кажется, она никогда не видела подобной информации на форумах и разбалтывать об этом тоже не собирается. Приятно думать, что есть что-то, о чём не будут знать другие, но будет знать она.
— Так куда идём? — Шиву возвращает тему к их корпоративному ужину и тут же ловит на себе недовольный взгляд сестры:
— Тебя никто не звал.
Сначала Кан Тэхён напросился, а теперь и Шиву. Даже представить страшно, что может произойти, если все эти люди окажутся за одним столом. Прежде это вообще казалось чем-то невозможным. Но теперь они стоят в дверях офисного здания и собираются на ужин — это точно сумасшедший день.
Но когда в последний раз день казался обычным?
— Похоже, мне придется хорошенько раскошелиться, — смеётся Минхёк, хлопая Шиву по плечу. — Ты снами? — обращается теперь к Хумину.
— За твой счёт? — ломает бровь Хумин. — Спрашиваешь ещё.
Глава 15. Личная расплата
Как-то всё идёт против Тэджи, и вот спустя полчаса она уже сидит зажатая между Сындже и Тэхёном, а официант включает плитку для жарки мяса, инструктируя всех присутствующих о правилах безопасности.
— Вам понадобится помощь? — вежливо интересуется официант, глядя на всю шестёрку поочерёдно.
— Нет, спасибо, мы сами, — спешит отказаться Сындже, и официант кланяется, желая хорошего вечера, и уходит. — Обожаю сочную свинину, — Сындже уже снял пиджак, и теперь закатывает рукава белой рубашки, тут же забирая со стола щипцы и ножницы, чтобы нарезать свинину на более мелкие кусочки прямо над решёткой.
Мясо такое сочное, что тут же начинает приятно шкворчать, будто цикады летним вечером. В животе у Джи моментально всё скручивает от предвкушения вкусного ужина, а рот наполняется слюной, что приходится давиться голодом, томясь в ожидании вместе с кусочками свинины, уже лежащими на решётке. Хумин мастерски встряхивает бутылку соджу, будоража в узком горлышке торнадо, а потом ловко открывает её, разливая по стопкам. Джи всегда нравилось, как он это делает, будто настоящий профи — профи алкоголизма. Но она никогда так не шутила, ведь сама никогда не отказывается от выпивки. И уже собирается взять одну из рюмок, как Сындже выкладывает ей на тарелку первые кусочки мяса.
— Тебе, как пострадавшей, первая порция, — улыбается он, а Джи тут же ставит рюмку обратно, вспоминая, что клялась больше не пить спиртное в этой компании.
— Я тоже пострадавший, — выглядывает из-за её плеча Тэхён, не желая терпеть к себе пренебрежение.
— Друг, обижаешь, — Сындже тянется через Джи, чтобы положить Тэхёну на тарелку несколько оставшихся кусочков и тут же выкладывает на решётку следующую партию.
— За что выпьем? — Хумин поднимает стопку, и все тут же разбирают свою выпивку. Даже Сындже на секунду отвлекается от готовки, освобождая одну руку от ножниц, чтобы выпить во всеми.
— За здоровье? — предлагает Минхёк, и все прыскают смехом, чокаясь.
— А ты чего? — Шиву смотрит на сестру, сидящую прямо напротив него.
— Сегодня без меня, — бубнит она, уже запихивая в рот кусок мяса, завёрнутый в лист периллы. Чувствительность вкусовых рецепторов активируется на максимум, и Джи даже прикрывает глаза от удовольствия — первая еда за день и такая вкуснятина.
— Беременна? — усмехается Хумин, и Тэджи тут же бьёт его ногой под столом.
— Эй, меня-то за что? — подскакивает Сындже.
— Прости, — тут же извиняется Джи, сожалея о том, что приложила к пинку больше силы, чем следовало. — Сильно больно?
— До свадьбы заживёт, — усмехается Сындже и тут же запивает нелепую шутку соджу.
— Так почему ты не пьёшь? — переспрашивает Шиву, всё ещё не сводя с сестры взгляд.
Он что, специально это делает? Ему мало их ссоры в переговорной, как Шиву решил отыграть второй акт уже в ресторане?
— Просто не хочу, — щурится Джи, мысленно прося Шиву заткнуться.
— Не бойся, эти брюки не жалко заблевать, — бубнит Тэхён где-то справа от Джи, и она в последний момент сдерживает себя, чтобы не пихнуть его в больную руку.
— А ты чего это решил выпить? — она кивает на его уже пустую рюмку.
— За руль я сегодня вряд ли сяду, — он чуть приподнимает локоть, демонстрируя свою лангету. — Если ты уже успела забыть, то напоминая — я из-за тебя чуть не умер.
— Ну не умер же, — шипит она.
— Сестрёнка, тебе стоит выпить, а то ты какая-то агрессивная сегодня, — Шиву делает глоток, но давится, как только Джи снова поворачивает на него голову:
— Не доводи меня, Вуши, — чуть повышает голос она, а Шиву вытирает с подбородка пролитый алкоголь.
— Эй, не на людях же! — он морщится, ища взглядом салфетку, чтобы вытереть мокрую руку, и Химин подаёт ему всю подставку.
— А называть меня Тэ-Тэ про всех, значит, можно? — почему-то в тот момент, когда он так назвал её на рабочем собрании, то даже не подумал, какого ей было.
Разговаривал так, будто она его глупая маленькая сестра, которую нужно воспитывать. Джи, конечно, и сама виновата — перегнула палку. Могла всё высказать брату наедине. Но, видимо, бес попутал. Теперь она обо всём жалеет, но признавать свою неправоту всегда было сложно — тем более, перед Шиву.
— А меня в детстве дразнили Хёк-хрюк, — встревает Минхёк, привлекая к себе внимание. — Детям на площадке всегда казалось, что мой нос похож на пятачок.
Он дотрагивается пальцем до кончика носа, вздёргивая его, и крутит головой, чтобы все за столом могли получше разглядеть его несуществующий недостаток.
— Да, в этом что-то такое есть, — кивает Тэхён, тыча в него палочками для еды, которыми прежде выкладывал мясо на лист периллы.
— Это что, я сейчас твоего сородича зажарил? — Сындже произносит это с таким искренним сочувствием, как будто вовсе не шутит.
— Ты моего брата спалил! Живодёр! — вскрикивает Мынхёк, и Сынджи опускает взгляд на решётку, где горят кусочки свинины.
— Чёрт! Чёрт! — выругивается он, тут же спеша перевернуть подгоревшие с одного бока куски.
Джи совсем не замечает, как смеётся над нелепостью ситуации — звонко и искренне. Кажется, в первые за этот день она расслабляется, наблюдая, как Сынджи корчит гримасы, понимая, что испортил эту партию. Хотя не всё так ужасно, как могло было бы быть.
— Слышь, — хрипит Тэхён, но Тэджи не сразу обращает на него внимание. — Приём! — он пинает её ногой под столом, вынуждая посмотреть на себя. — Помоги мне.
— Чего? — не сразу понимает она, а Тэхён кивает на свою тарелку, по которой раскидал куски мяса и перепачканные в соусе листья периллы.
— Не могу нормально завернуть мясо, — бубнит он, не глядя ей в глаза.
— Тогда ешь по отдельности.
— Я так не люблю, — он переводит она неё взгляд, в котором сложно прочитать какие-либо эмоции.
— И что ты предлагаешь?
— Помоги мне, пожалуйста, — это звучало бы вежливо, если бы не его привычный надменный тон, постоянно вызывающий у Джи раздражение.