— Не у всех, но у меня в контракте этот пункт выделен жирным шрифтом, — грустно усмехается Джинсо, продолжая идти всё глубже в лес. — Я даже не помню, когда в последний раз вот так просто гулял с красивой девушкой. Для меня это непозволительная роскошь.
Очень больно слышать такое — за этой не сползающей улыбкой Джи подмечает досаду. Джинсо привык прятать истинные чувства за жемчужной ширмой белоснежных зубов. Фанаты видят его только счастливым и идеальным — исключительным. Никакого негатива на публику. А даже если и случаются прецеденты, то за ними всегда следуют искренние извинения. Но чёрт, как же он, наверное, устал от всего этого.
И, кажется, Джи начинает понимать, почему он сбежал сюда. Почему вообще предложил уехать на несколько дней подальше от людей, интернета и цивилизации.
…только так он может сбежать.
— Если условия такие жёсткие, то почему ты всегда продлеваешь контракт? — Джи услышала лишь про один пункт, но уверена, таких булавок, которыми накрепко пригвоздили Ким Джинсо к звёздному небосводу к-поп сцены — десятки, если не сотни. — Не проще ли было бы уйти со сцены и жить счастливо? — он несчастен, сейчас это очевидно, хотя раньше, Джи и не задумывалась об этом.
…как и многие не задумываются.
— А что я ещё могу? — и снова эта кривая усмешка на его лице полосует её сердце. — Стану фермером? Открою свой ресторан? У меня слишком много фанатов, чтобы я вот так в один день мог позволить себе психануть и бросить всё.
— Фанаты будут убиты горем, — подтверждает Джи, понимая, какой трагедией это могло бы стать.
— Вот именно. А так, миллионы людей счастливы благодаря мне. Я чувствую свою нужность.
Джи тоже чувствует многое по отношению к Ким Джинсо. Но очень сложно тезисно сформулировать это множество слов благодарности, которые она бы хотела ему сказать.
Он страдает, чтобы фанаты были счастливы. Ещё немного, и слёзы будет сложно сдержать. Поэтому Джи заменяет жалость на ярость, чувствуя, как обижена на всех, кто причастен к несчастью человека, который ей вовсе небезразличен.
— А Сындже? Ты говорил с ним? Он не может как-то попросить урегулировать соглашение, чтобы смягчить условия? — хочется хоть чем-то облегчить его страдания.
— Всё что он мог, он уже сделал, — пожимает плечами Джинсо. — Он всегда на моей стороне. Мне очень с ним повезло, — успокаивает он и замечает, как хмурится лицо Джи. — Ты чего?
— Меня расстраивает то, что ты, оказывается, несчастен, — честно признаётся она. — Ты молодой. Сейчас самое время влюбляться и радоваться жизни.
— Я радуюсь, поверь, — заверяет её Джинсо. — Когда я вижу горящие глаза фанатов — я счастлив. Когда получаю премии, когда мои песни крутят по радио — каждый раз это гордость за проделанную работу, благодарность и счастье. Когда-то я точно остепенюсь, но пока не время.
— Но… — хочет возразить она, но Джинсо не позволяет:
— Я знал на что иду, — уже без усмешки произносит он. — Все, кого ты видишь на сцене, принесли свою жертву: пластика, изнурительные тренировки, диеты, сон по три часа и куча запретов. Мечта дорого обходится. Но прямо сейчас — я счастлив. Без камер, без толпы кричащих фанатов, без охраны. Спасибо, что сбежала со мной.
Лес заканчивается, и они выходят к трассе. Солнце уже почти полностью встало, а дымка над озером, наверняка, растворилась. Носки кроссовок мокрые от росы, а пальцы на руках покалывает — сейчас только лишь от холода.
— Надеюсь, что ты правда счастлив, — с надеждой произносит Джи, глядя ему в глаза.
— Правда, — кивает он. — Ты замёрзла?
— Нет, совсем нет, — поспешно отвечает Тэджи, но на автомате прячет ладони в рукава кофты.
— Твой красный нос говорит об обратном, — улыбается Джинсо, снимая с себя джинсовую куртку с белым мягким воротником, и накрывает ею плечи Тэджи.
Воротник впитал запах своего хозяина — Джи его никогда не забудет. А всё ещё сохранившееся тепло практически моментально окутывает её, будто самые любящие объятия.
Интересно, Джинсо догадывается, что сегодня счастлив не только он, но и одна его преданная фанатка?
— Спасибо, — благодарит она, просовывая руки в рукава. — Если замёрзнешь, то скажи. Я верну её.
— Всё нормально, — подмигивает он и проверяет часы на запястье. — Думаю, нам пора возвращаться, если не хотим нарваться на неприятности.
Джинсо возвращает замок на место, будто никто никуда и не ходил, а Джи снимает с себя куртку и благодарно кланяется, возвращая её законному хозяину. Наверное, на каком-нибудь аукционе за неё можно было получить круглую сумму, но даже если бы она и осталась у Тэджи, то она бы никогда её не продала. Берегла бы, как семейную реликвию, и завещала бы правнукам.
Похоже, никто ещё не хватился их отсутствия. Но стоит им лишь выйти на главную тропинку, ведущую вдоль домиков к беседке, как Тэхён тут же смотрит на Джи в упор, что даже расстояние в сто метров не спасает от его пристального взгляда. Сразу же хочется развернуться и убежать обратно в одиннадцатый домик. Но кроме Тэхёна в беседке ещё сидит Минхёк, так что Джи смело идёт вперёд, рассчитывая, что никакие неловкие темы не будут подниматься в присутствии посторонних.
— Вы откуда? — интересуется Хёк, как только Джи поднимается по ступенькам беседки.
Джинсо вернулся в свой домик, так что Тэджи может говорить всё, что угодно.
— Гуляли по территории, — привирает она, садясь на одну скамейку с Тэхёном — так не придётся смотреть на него в упор.
— Я тоже прогулялся перед завтраком, и вас почему-то не встретил, — бубнит Тэхён, будто пытается уличить Джи во лжи.
— Мы тоже тебя не встретили, — обыденно произносит она, вскрывая один из готовых кимпабов, которые были куплены для перекусов, но так и не доедены.
— У вас было свидание? — лыбится Минхёк, а Джи давится роллом, потому что первое, что всплывает у неё в голове — имя Кан Тэхёна. Какая же она идиотка. Подумала, что Минхёк именно об этом говорит. — Да не нервничай ты так, — смеётся он, протягивая ей свой термос с кофе. — Запей.
— Шиву храпел, и я не выдержала, — Джи не без труда проглатывает вставший поперёк горла кусок. — Джинсо тоже не спалось из-за храпа Ли Джуна.
— А ты чего так рано подорвался? — кивает Минхёк, обращаясь к Тэхёну. — У тебя тоже сосед храпел?
— Нет, хуже, — с раздражением цокает Тэхён. — Он устроит курс молодого бойца и заставил меня приседать двести раз, а потом отжиматься столько же. Это вообще законно?
— А то ты в армии столько не приседал?
— Ну, то было в армии, — закатывает глаза Тэхён, делая глоток чая из термокружки. — Я уже не в той форме.
— Хлюпик, — Джи усмехается себе поднос, не видя, как обиженно на неё сейчас смотрит Тэхён.
— Я? — вычурно спрашивает он. — Да я могу хоть сейчас полумарафон пробежать. Но сегодня я планировал поспать подольше.
— А я говорил идти ложиться раньше, — упрекает его Минхёк, и Джи с недоверием смотрит на него исподлобья:
— Вы ещё вчера сидели?
— Кто-то же должен был тут прибраться, — пожимает плечами Хёк, забирая у неё свой кофе. — Скажи спасибо, что тебя мы не разбудили.
— А ты чего так занервничала? — как ни в чём небывало интересуется Тэхён, и Джи поворачивает на него голову быстрее, чем успевает сообразить, что натворила.
Взгляд сам опускается на его губы, один уголок которых едва приподнят в ехидной ухмылке. Кан Тэхён будто специально это сейчас делает, чтобы Джи занервничала ещё больше. Чтобы чувствовала неловкость и желание, не в силах тут же отвести взгляд.
…или хотя бы посмотреть в глаза.
— Не бойся, тебя мы не обсуждали, — тут же успокаивает Минхёк, делая странный акцент на последнем слове и зыркая на Тэхёна, будто всё же обсуждения были, но Джи о них переживать не стоит.
— Очень надеюсь на это, — она всё же набирается смелости, чтобы поднять взгляд и посмотреть своему главному страху прямо в глаза.
Тэхён не пьёт кофе, но его радужки цвета кофейных зёрен манят сильнее, чем кружка традиционного американо по утрам в их общем офисе.
…Тэхён тоже манит.
И от принятия этой мысли становиться невыносимо стыдно. Ведь между ними было столько всякого — больше плохого, чем хорошего.
…был даже поцелуй.
Но до сих пор не было понимания — Джи даже не пыталась его понять. А Кан Тэхён?.. Как она может быть уверена, что он понимает её, если за те полтора откровенных разговора, что были между ними, она только и делала, что удивлялась.
Может, стоит дать ему шанс? А может, просто сделать вид, что она ничего не помнит?
Съёмки скоро закончатся. Осталось отснять последний эпизод, а дальше их пути разойдутся. После прощальной вечеринки, дата которой уже назначена, они могут никогда больше и не встретиться.
— Пошёл я собирать вещи, — констатирует Минхёк, вставая из-за стола. — Нам ещё аппаратуру в машину грузить.
— Я тоже пойду, — Джи поспешно встаёт с места, даже не доев кимпаб. Оставаться наедине с Тэхёном ей вовсе не хочется.
— Поешь нормально, а то в следующий раз еда будет только дома, — останавливает её Минхёк, оставляя на столе свой термос. — Кофе тоже допей.
Неоднозначный взгляд, который Хёк бросает на Тэхёна, совсем ей не нравится. Однако она садится обратно на место, откусывая неприлично большой кусок кимпаба. Есть надежда, что Тэхён не будет пытать её и просто помолчит.
— Ты совсем не спала? — интересуется он, растаптывая все надежды на тишину.
— Спала, но плохо, — недовольно бубнит Джи, прикрывая рот ладонью и всё ещё боясь посмотреть в сторону.
— Я долго уснуть не мог, — хрипло произносит он, а Тэджи тут же вспоминает тон, которым он вчера сказал ей «спокойной ночи