[218]. Активность в центре привязанности в следующие месяцы и годы поддерживается и подкрепляется взаимно приятным и позитивным опытом, который вызывает выделение окситоцина.
С практической точки зрения, этот переход от «потери головы от любви» к спокойной привязанности вполне логичен. В конце концов, уход за детьми был бы просто невозможен, если бы партнеры по-прежнему были сосредоточены исключительно друг на друге. Ослабление маниакальной привязанности и интенсивного желания секса, похоже, специально предназначено для того, чтобы обеспечить выживание наших генов. Это не признак охлаждения чувств, это признак того, что любовь переходит в новую, более устойчивую и долгосрочную фазу. За долгосрочные связи отвечают два нейрогормона – вазопрессин и окситоцин.
Эти гормоны, вырабатываемые гипофизом и гипоталамусом, контролируют поведение, связанное с социальной привязанностью[219]. Мужской мозг для социальных связей и родительства использует в основном вазопрессин, а женский мозг в этих же целях задействует окситоцин и эстроген[220]. У мужчин намного больше рецепторов вазопрессина, а у женщин – окситоцина. Считается, что для успешного формирования привязанности к романтическому партнеру мужчинам нужны оба этих нейрогормона[221]. Вазопрессин, выделение которого контролируется тестостероном и стимулируется оргазмом, повышает энергичность, внимательность и агрессивность мужчины. Когда влюбленные мужчины находятся под действием вазопрессина, они, словно лазерный луч, полностью концентрируются на возлюбленной и активно следят за ней в своем воображении, даже если ее нет рядом[222].
У мужчины и женщины в мозге вырабатываются два разных нейрогормона, именно поэтому у них отличается отношение к одним и тем же социальным функциям.
У женщин, напротив, привязанность к романтическому партнеру контролируется дофамином и окситоцином, которые выделяются при прикосновениях, доставлении и получении сексуального удовольствия. Возможно, согревать мои ступни – не приоритетная задача моего мужа в постели, но вот полежать в обнимку, чтобы выделился окситоцин, – очень даже приоритетная. Со временем окситоцин у женщин начинает выделяться, даже если они просто видят возлюбленного[223].
Исключительную связывающую силу окситоцина и вазопрессина очень подробно изучала Сью Картер на примере маленьких пушистых млекопитающих – желтобрюхих полевок, у которых пары образуются на всю жизнь[224]. Как и людей, полевок охватывает бурная страсть, когда они только встречаются, и два дня они практически беспрерывно занимаются сексом. Но, в отличие от людей, за химическими изменениями в мозгах полевок во время этих забав можно непосредственно наблюдать. Согласно исследованиям, сексуальные отношения вызывают выделение больших объемов окситоцина в мозге самки и вазопрессина – в мозге самца. Два этих нейрогормона, в свою очередь, повышают уровень дофамина – гормона удовольствия, – после чего полевки начинают обожать только друг друга. Благодаря этому прочному нейрохимическому «клею» пара образуется на всю жизнь.
И у мужчин, и у женщин окситоцин вызывает расслабление, бесстрашие, привязанность и довольство друг другом. А чтобы поддерживать его эффекты в долгосрочной перспективе, центру привязанности мозга необходима постоянная, почти ежедневная активация с помощью окситоцина, выделяющегося при близости и прикосновениях. По данным исследований шведки Керстин Увнас-Моберг, мужчинам нужно в два-три раза больше прикосновений, чем женщинам, чтобы поддерживать тот же самый уровень окситоцина[225]. Без частых прикосновений, – например, когда пара на какое-то время разлучается, – дофаминовые и окситоциновые системы и рецепторы мозга начинают голодать. Парочки нередко даже не понимают, насколько же зависят от общества друг друга, пока на какое-то время не разлучаются; окситоцин, выделяющийся в мозге, заставляет их снова и снова возвращаться друг к другу для удовольствия, комфорта и спокойствия[226]. Неудивительно, что Роб тогда полетел в Лос-Анджелес.
Секс, стресс и женский мозг
В ходе исследований на полевках показано и то, как по-разному работает привязанность у самцов и самок[227]. У самок желтобрюхих полевок формирование пары лучше всего происходит в условиях низкого стресса, а у самцов – при сильном стрессе. Ученые из Мэрилендского университета обнаружили, что если самку полевки поместить в стрессовую ситуацию, то у нее не сформируется привязанность к самцу, с которым она спарится. А вот если стрессу подвергнуть самца полевки, он образует пару с первой же встреченной самкой[228].
У людей ситуация похожа: «центр любви» мужчин работает сильнее, когда стресс силен[229]. Например, после тяжелых физических нагрузок мужчина готов к быстрой сексуальной связи с первой же женщиной, которая ему не откажет. Возможно, именно поэтому военные, пережившие тяжелый стресс, нередко возвращаются с войны с невестами. Напротив, женщин стресс заставляет давать отпор любым ухаживаниям или выражениям привязанности и желания. Возможно, дело здесь в том, что гормон стресса, кортизол, блокирует работу окситоцина в мозге женщины, внезапно отключая ее желание секса и вообще прикосновений. Перспектива девять месяцев ходить беременной, а потом ухаживать за младенцем, в стрессовом состоянии прельщает женщину куда меньше, чем мужчину возможность по-быстрому выплеснуть немного спермы.
Ген моногамии
Любовная жизнь разных подвидов полевок еще и помогла нам разобраться в механизмах мозга, отвечающих за моногамию, – черту, характерную лишь для 5 % млекопитающих. Желтобрюхие полевки – настоящие чемпионы по образованию пар, формирующие моногамные семьи на всю жизнь после сексуального марафона. Горные полевки, напротив, вообще никогда не образуют прочных пар. Разница, как обнаружили ученые, в том, что у желтобрюхих полевок есть ген, который можно вполне оправданно назвать «геном моногамии» – маленький кусочек ДНК, которого нет у горных полевок[230]. Когда отношения с Робом стали серьезнее, Мелисса начала беспокоиться, какой «полевкой» он окажется: желтобрюхой или горной?
Насколько известно ученым, поведение мужчин охватывает абсолютно весь спектр – от полной полигамии до полной моногамии. Предполагается, что эти модели поведения зависят от различных генов и гормонов[231]. Например, есть ген, который кодирует определенные типы вазопрессиновых рецепторов в мозге. У желтобрюхих полевок – носителей этого гена – в мозге больше вазопрессиновых рецепторов, чем у горных полевок, и, соответственно, они намного более чувствительны к действию вазопрессина, которое вызывает стремление образовать пару. Когда ученые ввели этот «недостающий» ген в мозги горных полевок, обычно неразборчивые в связях самцы мгновенно превратились в моногамных, привязанных к семье папаш-домоседов[232].
Самцы с более длинной версией гена вазопрессиновых рецепторов демонстрируют более моногамное поведение и проводят больше времени, вычесывая и вылизывая детенышей. Кроме того, они демонстрируют более явное предпочтение уже имеющимся партнершам, даже если им дают возможность сбежать с молодой, фертильной и игривой самкой[233]. Самцы с самой длинной вариацией гена – самые надежные и достойные доверия партнеры и отцы. Человеческий «вазопрессиновый» ген имеет по меньшей мере семнадцать разновидностей, так что женщины-ученые сейчас часто шутят, что важнее всего в мужчине – длина вазопрессинового гена, а не кое-чего другого. Может быть, когда-нибудь в аптеках будет продаваться тест, похожий на тест на беременность, определяющий длину этого гена, и вы сможете заранее убедиться, хороший ли делаете выбор, до того, как решите выйти замуж. Соответственно, степень моногамности мужчины отчасти определяется генетически и передается следующему поколению. Вполне возможно, что заботливым отцом и верным партнером нужно родиться, и это не зависит ни от воспитания, ни от примера собственного отца.
У наших ближайших родичей-приматов – шимпанзе и бонобо – длина этого гена тоже различается, и это видно по их социальному поведению[234]. Шимпанзе, у которых ген короче, живут территориальными общинами, которые контролируются самцами, организующими частые и смертоносные набеги на соседей. Общины бонобо управляются женскими иерархиями и закрепляют каждое социальное взаимодействие небольшим сексуальным потиранием друг о друга. Они очень социальны, и у них длинная версия гена[235]. Человеческая версия вазопрессинового гена больше похожа на ген бонобо. Похоже, что те, у кого версия гена более длинная, более отзывчивы социально. Например, этот ген короче у людей с аутизмом – заболеванием, сопровождаемым выраженными нарушениями социального общения[236]. Соответственно, разница в поведении с партнерами вполне может быть связана с индивидуальными различиями в длине этого гена и в гормонах[237]