История Сильвии – весьма распространенный в последнее время «ритуал взросления»: женщина после наступления менопаузы вдруг отказывается от всех и от всего и начинает жизнь заново; особенно это заметно сейчас, когда в этот этап жизни вступают более 150 000 американок в месяц. Этот процесс потрясает женщин, находящихся на стадии перименопаузы, и шокирует многих мужей. Женщина после наступления менопаузы уже не задумывается о том, как ублажить других, и теперь хочет ублажать себя. Эту перемену считают моментом психологического развития, но еще она, скорее всего, вызвана новой биологической реальностью женского мозга, в котором происходит последняя в жизни глобальная гормональная перемена.
Если бы мы посмотрели на мозг Сильвии через МРТ-сканер, то увидели бы там совсем не такой пейзаж, как буквально еще несколько лет назад. Импульсы, проходящие через мозговые структуры, теперь отличаются постоянством – больше нет скачков и спадов эстрогена и прогестерона, вызванных менструальным циклом. Ее мозг теперь – более уверенная в себе и стабильная машина. Мы больше не видим нейронных связей в миндалевидном теле, которые резко меняли ее восприятие реальности незадолго перед месячными и иногда заставляли ее видеть безысходность или слышать оскорбления там, где их не было. Мы видим, что нейронные связи между миндалевидным телом (эмоциональным процессором) и префронтальной корой, отвечающей за управление эмоциями и рассудительность, полностью функциональны и работают постоянно. Они уже не заглушаются в определенные дни месяца[448]. Миндалевидное тело по-прежнему зажигается ярче, чем у мужчины, когда Сильвия видит угрожающее лицо или слышит о какой-нибудь трагедии, но она куда реже заливается слезами[449].
Средний возраст менопаузы – 51,5 года, это момент, наступающий через год после последних месячных. Двенадцать месяцев проходит с тех пор, как яичники перестали вырабатывать гормоны, усиливавшие ее центры общения и эмоций, стремление помогать, заботиться и любой ценой избегать конфликта. Сами структуры никуда не делись, но вот топливо, на котором работал мощный мотор «Мазерати», отслеживающий чужие эмоции, начинает заканчивается, и этот дефицит резко меняет восприятие реальности. Вместе с эстрогеном снижается и уровень окситоцина[450]. Ее меньше интересуют нюансы эмоций, она меньше стремится сохранить покой и мир, а еще она получает меньше дофаминовой подпитки от того, что ей нравилось делать раньше, даже от разговоров с друзьями. Не получает она и успокаивающую окситоциновую награду от ухода и заботы за маленькими детьми, так что с меньшей внимательностью относится к чужим потребностям[451]. Все эти перемены могут произойти очень резко, и проблема состоит в том, что семья Сильвии изнутри никак не может видеть, как переписываются ее внутренние правила.
До менопаузы мозг Сильвии, как и большинства женщин, программировался сложным взаимодействием гормонов, прикосновений, эмоций и мозговых структур, заточенных на заботу, спасение и помощь окружающим[452]. Если говорить об общественном поведении, она всегда получала подкрепление, ублажая других. Стремление установить связь, тщательно отстроенное желание и способность читать эмоции иногда заставляло ее помогать даже в безнадежных случаях. Она рассказывала мне, как гонялась за своей подругой Мэриан по городу, чтобы убедиться, что та не сядет за руль во время запоя; почти все время от сорока до пятидесяти лет Сильвия пыталась удовлетворить желания требовательного отца, который начал впадать в маразм после смерти ее матери; наконец, она не уходила от Роберта, уверенная, что если удастся поддерживать мир хотя бы еще недолго, все останутся в семье, и все будет хорошо. Брак у них никогда не был крепким. Сильвия говорила, что, когда дети были маленькими, она постоянно беспокоилась: если Роберт уйдет, с детьми произойдет что-то ужасное.
Но теперь, когда дети уже повзрослели и разъехались из дома, мозговые структуры, которые поддерживали эти импульсы, перестали получать подпитку. Сильвия начала думать иначе. Теперь она хотела помогать людям в больших масштабах – вне семьи. Одна из современных примеров для подражания для любой женщины средних лет, Опра Уинфри, очень поэтично описала это чувство, когда ей исполнилось пятьдесят:
«Я удивляюсь, понимая, что даже в этом возрасте до сих пор чувствую, как расширяюсь, тянусь выше и дальше границ собственного “я”, становлюсь более просвещенной. В двадцать лет я думала, что есть какой-то волшебный взрослый возраст, до которого надо дожить (наверное, лет тридцать пять), и вот тогда-то моя “взрослость” станет очевидной. Забавно прозвучит, но это число с годами все увеличивалось, и даже в сорок, когда общество уже стало называть меня женщиной средних лет, я все равно чувствовала себя не такой взрослой, как следовало бы. Теперь, когда мой жизненный опыт превзошел все мои возможные мечты и ожидания, я точно знаю, что мы должны постоянно преображать себя, чтобы стать теми, кем стать должны»[453].
Когда снизился уровень эстрогена, вслед за ним снизился и уровень окситоцина – гормона привязанности и заботы[454]. Вместо резких скачков эмоциональные, заботливые, угодливые импульсы Сильвии превратились в спокойный, стабильный рокот. В мозге Сильвии растет новая реальность, и она говорит ей: «Пленных не берем».
Вот они, реалии двадцать первого века для древней программы женского мозга! Изменившаяся реальность мозга Сильвии – это фундамент ее новообретенного баланса[455]. Структуры мозга как таковые у зрелых женщин меняются несильно, но вот высокооктановое топливо – эстроген, который поджигал их и накачивал нейрохимикатами и окситоцином, – уже не подается в прежних количествах. Эта биологическая истина – мощный стимул на пути вперед. Одна из главных загадок для женщин этого возраста и мужчин, которые их окружают, состоит в том, как именно изменения их гормонов влияют на мысли, чувства и функционирование мозга[456].
Перименопауза: нелегкое начало
Уровни гормонов у женщины начинают меняться за несколько лет до наступления дня менопаузы. Примерно в сорок три года мозг женщины становится менее чувствительным к эстрогену, запуская каскад симптомов, которые меняются от месяца к месяцу и от года к году: от приливов жара и боли в суставах до тревожности и депрессии[457]. Сейчас ученые считают, что менопауза вызывается именно изменением чувствительности мозга к эстрогену[458]. Половое влечение тоже может резко меняться. Уровень эстрогена снижается, а вместе с ним и тестостерона – «ракетного топлива» для либидо[459]. Реальность, в которой живет женский мозг в возрасте примерно сорока семи-сорока восьми лет, может быть весьма нестабильной. Последние два года до менопаузы, когда яичники сначала вырабатывают эстроген нестабильно, а потом прекращают его производство совсем, у некоторых женщин проходят довольно нелегко[460].
Именно так Сильвия чувствовала себя в сорок семь лет, когда позвонила в мою клинику и записалась на прием – первый в жизни прием у психиатра. Через год ее последний ребенок собирался уезжать в колледж, и у нее были постоянные перепады эмоций: раздражительность, вспыльчивость, отсутствие радости и надежды, которые начали ее беспокоить. «Перименопауза – это как подростковый возраст, только вообще невесело», – однажды сказала она. Так оно и есть: ваш мозг снова оказался во власти меняющихся гормонов, как и в пубертатный период, с точно такой же повышенной чувствительностью к стрессу, беспокойством из-за внешнего вида и избыточной эмоциональной реакцией. Только что у Сильвии было все нормально, но стоило Роберту сказать что-нибудь не то, и она, хлопая дверьми по всему дому, убегала в гараж и рыдала там целый час. Она не могла больше этого вынести и попросила меня что-нибудь ей прописать, чтобы справиться с симптомами. Другие проблемы с Робертом подождут. Так что я дала ей эстроген и антидепрессант. Через две недели она изумилась, увидев, насколько лучше себя чувствует. Ее мозгу была необходима нейрохимическая поддержка.
15 % женщинам везет: перименопауза – последние два-девять лет перед менопаузой – проходит очень легко, но примерно у 30 % она вызывает серьезный дискомфорт, а 50–60 % женщин, по крайней мере, временами испытывают те или иные симптомы перименопаузы. К сожалению, заранее узнать, как у вас пройдет перименопауза, не дожив до нее, невозможно.
Но когда вы пересечете эту границу, вас ждет несколько очевидных сигналов. Первый – прилив жара – говорит, в частности, о том, что у вашего мозга начинается эстрогеновая ломка[461]. Гипоталамус реагирует на снизившийся уровень эстрогена и меняет работу клеток терморегуляции, и из-за этого вы внезапно чувствуете, что вам стало ужасно жарко даже при нормальной температуре. Другой признак перименопаузы – укорачивание менструального цикла на день-два, еще даже до первого вашего прилива жара. Реакция мозга на глюкозу тоже резко меняется – приливы энергии сменяются жгучим желанием поесть углеводов и сладкого[462]. Эстрогеновая ломка воздействует и на гипофиз, сокращая менструальный цикл и сбивая четкий график овуляции и фертильности. Так что будьте осторожнее: многих женщин ждал внезапный сюрприз – позднее «дитя перемен» – из-за того, что овуляционный цикл стал непредсказуемым.