Удивительно, но в целом успешная тайная миссия «гордой полячки» в Дрездене была в России сочтена провальной. Причиной провала миссии признали якобы нежелание самой Каролины участвовать в преследовании патриотически настроенных поляков. Вспомнили и польские корни родословной пани Собаньской, в то время уже ставшей графиней Витт, которые, по мнению царского посланника в Саксонии Шрёдера, оказались сильнее её преданности Российской короне. И это несмотря на то, что граф Витт лично дал ей рекомендательное письмо к русскому посланнику, в котором, со слов Собаньской, он особо указал: «что он отвечает за мои убеждения»[163]. Писатель В.В. Шигин приводит в своей книге некоторые факты, позволяющие понять всю остроту интриги. Наместник Польши князь Паскевич, который был посвящён в тайный замысел графа Витта и знал о подлинной роли агента Собаньской, пытался, как мог, защитить её от монаршего гнева. «Преданность ее законному правительству, — писал наместник императору Николаю I, — не подлежит сомнению; она дала в сем отношении много залогов»[164]. Однако все его доводы и факты никак не повлияли на решения императора.
Решение о ссылке в своё имение в Подолию Каролина Адамовна восприняла как личное оскорбление и написала письмо графу Бенкендорфу в надежде своим обращением исправить положение графа Витта и своё собственное. Показательно, что осенью 1832 года она обращается напрямую к всесильному царедворцу и начальнику политической полиции Российской империи. По пути в своё имение Каролина Адамовна сделала остановку у сестры в Минске и там ждала ответа графа Бенкендорфа. На её сохранившемся письме есть отметка, что письмо дошло до адресата. Он его не только читал, но, судя по всему, отправил ответ. Однако текст ответа до сих пор не обнаружен и никем из современников тех событий не упоминается.
В тексте письма Каролины Адамовны немало фактов и намёков на её прежние тайные дела в интересах российской короны. Упоминаются её прежние встречи, разговоры и переписка с Бенкендорфом. Сообщала она и о том, что конкретное задание по проникновение в ряды польских эмигрантов-заговорщиков она получила от графа Витта. Ему же она сообщала о ходе операции и полученных ею сведениях. «Витт прочитал его сиятельству наместнику письма, которые я ему писала; он посылал копии с них, — писала Собаньская начальнику тайной полиции и шефу жандармов, — в своих донесениях; они помогали ему делать важные разоблачения»[165]. Тайная сотрудница политического сыска высказывает своё ожидание, что граф Бенкендорф представит содержание её письма самому царю.
В заключение письма в ней снова проявляются женские чувства, в которых она признаётся: «я дорожу в мире лишь Виттом. Мои привязанности, мое благополучие, мое существование, — все в нем, все зависит от него»[166].
Кстати, император Николай I в письме польскому наместнику Светлейшему князю Варшавскому, графу И.Ф. Паскевичу-Эриванскому от 1 октября 1832 года писал: «Посылаю тебе оригиналом записку, полученную из Дрездена от нашего посланника, самого почтенного, надежного и в особенности осторожного человека; ты увидишь, что мое мнение насчет Собаньской подтверждается. Долго ли граф Витт даст себя дурачить этой бабой, которая ищет одних только своих польских выгод под личиной преданности, и столь же верна графу Витту как любовница, как России, быв ее подданной. Весьма хорошо б было открыть глаза Витту на ее счет, а ей велеть возвратиться в свое поместье на Подолию»[167].
Неизвестно, передал ли наместник царства Польского И.Ф. Паскевич августейшее пожелание графу Витту обратить внимание на неблаговидные дела его супруги. Скорее всего, что нет, поскольку Собаньская продолжала считаться законной женой графа, несмотря на то, что обряд венчания был проведён тайно. Официально они расстались лишь в 1836 году. Однако на самом деле охлаждение их отношений произошло значительно раньше.
Управлявший с 1831 по 1839 год III отделением действительный статский советник А.Н. Мордвинов доносил графу А.Х. Бенкендорфу о том, что Собаньская, продолжавшая иметь большое влияние на графа Витта, создала что-то вроде женского общества в Варшаве. При её покровительстве основные места в аппарате управления в царстве Польском часто достаются бывшим мятежникам. Зная особое отношение императора к польским делам, придворные подкрепляли сомнения в правильности действий военного губернатора Варшавы.
В результате царь отклонил предложение наместника князя Паскевича назначить Витта вице-председателем польского правительства. Как известно, в апреле 1832 года Витт был назначен инспектором всей резервной кавалерии. Судя по всему, он воспринял новое назначение как опалу, поскольку вынужден был отправиться в Крым.
Тому были и объективные причины. В империи к тому времени были созданы специальные ведомства и службы, занимавшиеся политическим сыском и проверкой благонадёжности подданных. Созданное летом 1826 года III отделение Собственной Е.И.В. канцелярии во главе с его бессменным начальником графом А.Х. Бенкендорфом стало эффективным инструментом в борьбе с тайными обществами и группами заговорщиков не только в пределах империи, но и за её рубежами. К тому же Бенкендорф совмещал свою должность в службе сыска с руководством всеми жандармскими подразделениями в России. Граф оставался на этих постах до своей смерти в 1844 году.
Существенно были расширены функции службы политического сыска, получившей статус «высшей полиции». В ведение этой службы были отнесены, помимо заговоров против власти, борьба с фальшивомонетчиками, высылка всех «подозрительных и вредных», надзор за местами заключения государственных преступников, контроль за иностранцами, наблюдение за всеми состоявшими под надзором полиции и другие направления работы.
Ведомство графа Бенкендорфа по своему положению соответствовало министерству. В дополнение к перечисленным выше функциям, на Собственную Е.И.В. канцелярию возлагалось исполнение повелений и поручений императора, изготовление указов, рескриптов, приказов и грамот, а также рассмотрение ведомостей неисполненных указов и повелений[168]. Политическая полиция действовала достаточно эффективно, несмотря на то, что при Николае I численность III отделения составляла около 40 человек, не считая тайных сотрудников и агентов.
В любом случае, время талантливых одиночек в организации политического сыска прошло. Ему на смену пришла система политической полиции, имперской безопасности и охраны. Услуги графа Витта и его, пожалуй, единственного результативного и преданного секретного агента Каролины Собаньской перестали быть востребованы на фоне политических скандалов в связи с польскими делами. Более того, Иван Осипович и Каролина Адамовна были очернены и скомпрометированы в глазах императора Николая I. Прежние полномочия, полученные еще от императора Александра I, по организации политического сыска на юге России были переданы в ведение ведомства графа Бенкендорфа. Надо отметить, что и агентская сеть графа Витта, потерявшая успешных и не раз проверенных в деле секретных сотрудников Бошняка и Шервуда, уже не могла, как прежде, выполнять поставленные перед ней задачи по политическому сыску в пределах нескольких южных губерний российской империи.
Было и ещё одно объяснение тому, что граф Витт был назначен командовать кавалерией всех военных поселений. Император Николай I в 1830-е годы начал масштабную военную реформу. Была проведена реорганизация военного министерства. Реформа в армии затронула и структуру военных поселений. С 1832 по 1840 год военные поселения кавалерии возглавлял инспектор всей поселенной кавалерии. Первым инспектором стал командир 3-го резервного поселенного кавалерийского корпуса генерал от кавалерии граф И.О. Витт, руководивший поселением Бугской уланской и 3-й уланской дивизии в Херсонской губернии (Новороссийские военные поселения)[169]. Поселенская кавалерия в военно-стратегических планах должна была действовать на западном и юго-западном театрах военных действий.
Достигнутые высоты в службе политического сыска и степень влиянии на важнейшие события в империи Иван Осипович упомянул в своей записке под названием «О поручениях, в которых был употреблен императором Александром I». Генерал-лейтенант граф И.О. Витт писал: «… его величество изволил поручить мне употреблять агентов, которые никому не были бы известны, кроме меня, обо всем же относящемся до сей части, никому, как самому императорскому величеству, доносить было не позволено, и все на необходимые случаи разрешения обязан я был принимать от самого … государя императора»[170]. Таково было его положение среди особо приближенных в период правления Александра I и в начале царствования Николая I.
Помимо военных заслуг перед Российской империей, граф Витт пользовался высочайшим доверием императора Александра I как мастер политического сыска и пресечения нежелательного для монарха вольнодумства. Как, не без зависти, отмечал граф А.Ф. Ланжерон, Витту удалось стать любимцем императора Александра Павловича, который «доверил ему организацию военных поселений… и осыпал его в мирное время всякими отличиями, милостями и наградами, на которые едва ли мог рассчитывать выдающийся генерал, имевший много успехов на войне»[171]. Император, по воспоминаниям Ланжерона, питал к графу Витту «абсолютное доверие», в то время как «вся армия ненавидела графа Витта страшно»[172]. Причины такого отношения к И.О. Витту в рядах гвардии нами уже были выше рассмотрены. В секретных службах империи были свои тайны, которые надёжно хранились от посторонних ушей и глаз.