Как уже отмечалось, в период между войнами она много путешествовала в Европе, на Дальнем Востоке и по городам Сибири. Порой она оказывалась в неожиданных местах и непонятных ситуациях. Это могло бы косвенным образом подтверждать тот факт, что она пользовалась мощной поддержкой и финансовыми ресурсами. Понятно, что заграничные поездки и проживание в других странах требовали значительных средств.
Знание и степень владения шестью иностранными языками, включая 2 языка европейских, как уже нами отмечалось, также нуждается в подтверждении. Пока можно лишь отметить её хорошее знание разговорного китайского языка, из-за чего она и была принята на военную службу в качестве переводчика. Хотя поездки по европейским странам и проживание в Варшаве, безусловно, требовали каких-то знаний языков страны пребывания.
Можно предположить, что некоторые иностранные языки были выучены Еленой Михайловной позже. И всё это также косвенно подтверждало возможность её тесных контактов со спецслужбами Российской империи. Однако ни подтвердить, ни опровергнуть её принадлежность к российской разведке или контрразведке не представилось возможным. Как вариант, возможна была и её служба в Особом отделе Департамента полиции, который также выполнял контрразведывательные функции. Поиск ответов на эти и другие вопросы, связанные с биографией женщины-добровольца таинственной судьбы, ждёт своего исследователя.
Состояла ли Е.М. Смолко-Постоногова в рядах армии Верховного правителя России, как тогда именовали адмирала А.В. Колчака, доподлинно установлено не было. Вместе с тем чекистами, с её слов, было внесено в протокол допроса признание о том, что она возвращалась домой в воинском эшелоне, в котором двигалась на восток дивизия морских стрелков под командованием соратника Колчака адмирала Г.К. Старка. Каким образом оказалась в охраняемом эшелоне и в качестве кого находилась среди военных мадам Смолко, установлено не было. Её объяснение, что она возвращалась домой из Сибири, куда ездила для закупки сыра, выглядит неубедительно. В качестве места своей остановки для закупок она назвала небольшой город Татарск, расположенный на железнодорожной Транссибирской магистрали примерно в 170 км от Омска. Когда и на какой станции конкретно она села в воинский поезд — неизвестно. Вполне возможно, всё произошло как раз в Татарске, где в то время дислоцировался штаб морских стрелков. Однако в этой истории, на наш взгляд, имеется немало сомнительных фактов. Попробуем разобраться в некоторых из них.
Назвавшись закупщицей сыра, Елена Михайловна тем самым подчеркнула, что не имела отношения к военной службе. Но тогда вопрос о том, каким образом сугубо гражданский человек, тем более женщина, занимавшаяся коммерцией, попала в воинский эшелон, остаётся загадкой. К тому же город Татарск славился изготовлением и продажей сливочного масла, но, возможно, там производили и сыры. Правда, никаких упоминаний о том, что она везла с собой закупленные сыры, в описании этой поездки нет.
Кстати, при задержании на станции Дупленская она была в мужской одежде и представилась казаком М.Н. Смолко. Вместе с тем, судя по указанной в сопроводительной записке фамилии Постоногова, при ней оказались её гражданские документы.
На допросах в Особом отделе она сообщила, что ехала на восток, поскольку возвращалась домой. А где был в то время её дом? Во Владивостоке? Или в Никольск-Уссурийском? Или ещё где-то?
Теперь несколько слов о том, как она могла бы теоретически попасть в двигавшийся на восток поезд с отступающими морскими стрелками. Известно, что адмиралу Г.К. Старку в соответствии с приказом Колчака № 73 от 12 декабря 1918 года было поручено формирование в городе Красноярске бригады морских стрелков, которая 24 июня 1919 года была преобразована в дивизию[583]. В июле того же года дивизия отступила от Перми, а в августе ввиду больших потерь личного состава была переформирована в Новониколаевске (ныне — Новосибирск). Поскольку Е.М. Смолко упоминала, что возвращалась домой в эшелоне дивизии морских стрелков, то описываемое событие могло иметь место во второй половине 1919 года. Кстати, при анализе этой ситуации следует учесть, что два батальона морских стрелков были сформированы в Перми и Уфе. Поэтому Елена Михайловна могла каким-то образом попасть в один из этих эшелонов, которые также относились к составу дивизии адмирала Старка. Поэтому на первых допросах после ареста красноармейцами она могла назвать воинский эшелон просто по его принадлежности к дивизии морских стрелков. В ноябре — декабре 1919 года в условиях массового отступления колчаковских войск железнодорожные пути станции были заполнены воинскими поездами, поэтому время передвижения значительно увеличивалось. Сколько времени она провела в пути — неизвестно.
Из приведённых в названной выше статье в журнале «Родина», со ссылкой на протоколы допросов Елены Михайловны в Особом отделе РВС 5-й армии, сведениях о маршрутах её передвижения в 1919 году в эшелоне с морскими стрелками встречается много противоречий и фактических неточностей. Они особенно бросаются в глаза, если при чтении текста статьи положить перед собой карту Транссиба того времени с указанными на ней городами и станциями.
Эшелон, как сообщалось, был остановлен наступавшими частями Красной армии на станции Дупленская, которая расположена в 90 км к западу от Новониколаевска (Новосибирска). В этом случае получается, что г-жа Смолко-Постоногова успела отъехать от станции Татарская всего на 390 км и до Новониколаевска она не добралась. Поскольку известно, что Красная армия вошла в Татарск 26 ноября 1919 года, то описываемые события происходили, скорее всего, в середине декабря того же года.
Состояла ли Е.М. Смолко-Постоногова на службе в разведке или контрразведки в какой-либо из белых армий — до сих пор неизвестно. Фактов, подтверждающих её службу на подобных должностях, не выявлено. Вполне возможно, что какие-то сведения на этот счёт имеются в её следственном деле. Тем не менее события в декабре 1919 года развивались странным образом.
После того как из протокола допроса чекистами арестованной Е.М. Смолко-Постоноговой выяснилось, что в Татарске она останавливалась у неких Ароновских, Наталья Островская в своей статье изложила предположение, что речь идёт о генерале Орановском, с которым разведчица и переводчица могла быть знакома по военным событиям начала ХХ века на Дальнем Востоке. Далее цепочка авторских умозаключений журналистки связала их совместное с адмиралом Старком пребывание на какой-то, возможно, конспиративной, квартире с последующей эвакуацией в военном эшелоне его дивизии морских стрелков.
Однако все эти авторские предположения не вполне укладываются в логику происходивших тогда событий. Генерал от кавалерии В.А. Орановский действительно был участником похода в Китай в 1900–1901 годах и воевал против японцев в 1904–1905 годах. Он мог каким-то образом знать о переводчице Смолко и даже, возможно, где-то встречаться с ней по делам службы. Но он был расстрелян как участник корниловского заговора ещё в августе 1917 года. Проживал ли кто-либо из его родственников в провинциальном городке Татарск — неизвестно. Была ли эта квартира конспиративной по линии колчаковской контрразведки, останавливался ли в ней адмирал Старк во время своего пребывания в армии адмирала Колчака — эти предположения, на наш взгляд, являются ничем не подтверждёнными и выглядят надуманными. Представить, чтобы в маленьком городке адмирал мог незаметно пребывать на чужой, возможно, конспиративной квартире, представляется маловероятным[584]. К тому же генерал Орановский был выходцем из дворян Орловской губернии, которая расположена за тысячи вёрст от описываемого места событий. Вряд ли в этом маленьком сибирском городке могли проживать его родственники.
После того как красноармейцы остановили воинский эшелон, перевозивший части дивизии контр-адмирала Г.К. Старка, морские стрелки разбежались. По непонятной причине, как сообщается в материале Натальи Островской, сама Елена Михайловна осталась в вагоне брошенного эшелона. Видимо, в той обстановке она сочла это место самым безопасным. Но в этом она ошиблась.
Красноармейцы приняли её за колчаковскую разведчицу и арестовали. В журнале «Родина» приводится текст сопроводительной записки ротного командира, где указаны некоторые детали её задержания. «Командир 2-й роты 54-го стрелкового полка, дата 17 декабря 1919 г., № 620. Командиру полка, препроводительное: «При сим препровождаю гражданку Елену Постоногову, арестованную 17 декабря на станции Дупленская за шпионаж, т. к. вышеупомянутая гражданка была одета в мужскую одежду, называлась «казак Михаил Смолко», и с ней захвачены документы, которые и препровождаю». К сожалению, как и прежде, не приведены исходные данные источника или ксерофотокопия этого документа. А так получается, что вроде бы цитируется подлинник документа, а подтверждений этому не приводится.
Попробуем провести историческую реконструкцию далёких военных событий начала зимы 1919 года на названной небольшой станции Транссибирской железнодорожной магистрали. Советские войска заняли станцию Дупленскую 11 декабря. На ней горели подожжённые бежавшими колчаковскими солдатами эшелоны с обмундированием и сеном. На железнодорожных путях пылал колчаковский санитарный поезд[585]. Вокруг в снегу были разбросаны тела умерших от тифа и погибших в бою. Нигде нельзя было найти питьевую воду и купить продукты. Все пристанционные помещения были переполнены беженцами, тифозными больными и ранеными.
На первом же допросе выяснилось, что задержанная Смолко-Постоногова «по профессии оккультистка, переводчица восточных языков, служившая в Белой Армии в контрразведке, и личность, безусловно, подозрительная»