Как позже выяснилось, что вместе с остатками полка в окружении осталось и полковое знамя. Как известно, потеря знамени в бою считалось несмываемым позором для полка и приводило к его расформированию. Командира полка полагалось предать суду военного трибунала. Но в этом случае всё произошло по непонятным причинам ровно наоборот. В 1914 году Глобачёв был произведён в генерал-майоры и удостоен ордена Святого Владимира 3-й степени. И даже получил повышение в должности.
Однако его дальнейшая судьба незавидна. Позже он попал в германский плен и по окончании Первой мировой войны остался за рубежом. Проживал до 1945 года в Германии и активно участвовал в делах русской военной эмиграции. После взятия Берлина советскими войсками был арестован и осуждён на 10 лет лагерей. Спустя 2 года он умер в местах лишения свободы в возрасте 78 лет. Но это уже другая история, которая происходила позже.
А пока в Военно-походной канцелярии императора Николая II шло разбирательство с ситуацией загадочного возвращения памятного знамени 6-го пехотного Либавского полка и выяснением личности доставивший его при возвращении из германского плена сестры милосердия Генриетты Викторовны Сорокиной.
Кстати, само пребывание во вражеском плену в Российской империи позором не считалось. Более того, бежавшие из плена считались чуть ли не героями, и многие из них получали награды за стойкость и перенесённые тяготы в неволе. Да это и понятно. Ведь среди всех стран — участниц Первой мировой войны Россия по количеству попавших в плен офицеров и нижних чинов занимала первое место. В плену оказалось 2 млн 417 тыс. человек. На втором месте была Австро-Венгрия, у которой в плен были взяты 2 млн 200 тыс. военнослужащих. На третьем месте была Германия с 993 тыс. попавшими в плен. Всего же в плену побывало около 8 млн человек из всех армий стран — участниц Первой мировой войны[633].
Всё, что удалось узнать, доложили начальнику Военно-походной канцелярии генералу князю Орлову для доклада царю. Николай II наградил сестру милосердия Г.В. Сорокину за спасение полкового знамени георгиевскими крестами I и II степеней[634]. Эти награды вручались за боевые заслуги нижним чинам. Награждение Георгиевским крестом полагалось и за спасение знамени полка. Параграф 24 статута Георгиевского креста гласил: «Кто, с опасностью для жизни, спасет знамя или штандарт и доставит таковые из плена».
Награды ей, со слов члена Трофейной комиссии инженера К.М. Гейштора, вручили в канцелярии, сообщив, что император её принять не сможет, поскольку он отбыл в действующую армию.
По другим сведениям, она была награждена георгиевскими медалями «За храбрость»: командованием армии 4-й и 3-й степенями, и императором — 1-й и 2-й степенями. На фотографии времён Первой мировой войны она изображена в одежде сестры милосердия и с четырьмя георгиевскими медалями всех степеней. Георгиевских крестов или иных наград у Генриетты Викторовны не было. Кто и когда понизил уровень и статут вручённых сестре милосердия Сорокиной георгиевских наград, до сих пор неизвестно.
Среди просмотренных нами Высочайших приказов императора о награждениях в период Первой мировой войны её имя не обнаружено. Для выяснения подлинных обстоятельств по награждению сестры милосердия Сорокиной необходимо документальное подтверждение из архивов и наградных документов.
Неправдоподобность описанной в публикации К.М. Гейштора ситуации с возвращением памятного знамени 6-го пехотного Либавского полка заметили и офицеры в русском военном зарубежье. Неубедительно, с их точки зрения, прозвучало и то, что, находясь в немецком госпитале с ранением в ногу, она хранила знамя, обмотав вокруг своего тела. К тому же, как позже выяснилось, она одновременно с этим скрытно хранила при себе браунинг и ампулу с цианистым калием.
Все эти грубые ошибки и несоответствия в её рассказе, а также недоумение по поводу чрезмерной доверчивости членов Трофейной комиссии достаточно подробно изложил в своей статье капитан того самого Либавского полка Борис Данилович Сырцов в 1969 году в парижском издании «Военная быль»[635]. Ветеран полка обратил внимание и на фактические несоответствия в рассказе сестры милосердия о тех боях в августе 1914 года. Она сообщила, что находилась в передовом санитарном отряде в 1-й армии генерала Ренненкампфа и там была ранена в ногу, а потом вдруг оказалась в расположении 2-й армии генерала Самсонова в районе боевых действий Либавского пехотного полка под Сольдау. И в ногу она теперь была ранена на перевязочном пункте около этого польского города. Однако даже беглый взгляд на карту боевых действий против германских войск в августе 1914 года показывает, что позиции 1-й и 2-й русских армий разделены значительной территорией с расположенными на ней Мазурскими озёрами. Никаким образом преодолеть эти препятствия сестра милосердия, получившая ранение в ногу, не могла. Да и без учёта ранения её перемещение также было бы невозможно.
Вызывает недоумение и тот факт, что даже после выявления у сестры милосердия, стремившейся на аудиенцию к императору со шпионским снаряжением (заряженный пистолет и смертельный яд), не было предпринято никаких мер в отношении её задержания. Более того, было организовано её награждение, после чего она убыла в неизвестном направлении. По её словам, она собиралась вернуться на фронт.
Либавский полк позже был вновь сформирован и размещён в крепости Новогеоргиевск. Ему было возвращено и памятное Георгиевское знамя, доставленное сестрой милосердия Сорокиной. Командир полка полковник Глобачёв, как уже нами отмечалось, после разгрома полка не пострадал, а спустя короткое время стал генералом.
«Сквозь немецкое окружение, — как вспоминал уже живший в Берлине Н.И. Глобачёв, — с командиром полка во главе пробилось только 510 человек. Уже 28-го августа полковое знамя было направлено с обозами в тыл. В России знамени не оказалось налицо и оно считалось утраченным. Через два месяца, когда Глобачев вновь формировал полк в Новогеоргиевске, он неожиданно получил телеграмму из Петрограда от раненого офицера-Либавца, извещавшую его о том, что знамя полка через Швецию вернула сестра милосердия. Впоследствии выяснилось, что от тяжело раненного знаменщика знамя принял другой унтер-офицер. Будучи смертельно раненным, он попал в полевой госпиталь 8-й пехотной дивизии и там передал знамя сестре, жене артиллерийского офицера той же дивизии. Госпиталь целиком попал в руки немцев, которые освободили всех врачей и сестер и позволили им через Швецию вернуться на родину. Вот как знамя вернулось в полк. Государь пожаловал сестре четыре Георгиевские медали, а полк поднес ей ценный подарок»[636]. Как видим, в этом рассказе появляются ранее неизвестные, никем и ничем не подтверждённые факты и предположения. К тому же генерал не знал даже фамилии сестры милосердия и всей истории возвращения знамени Либавского полка.
Казалось бы, что за давностью лет здесь можно было бы поставить точку в нашем историческом расследовании по загадочному спасению памятного знамени 6-го пехотного Либавского полка, разгромленного германской армией в боях с превосходящими силами противника в середине августа 1914 года.
Генриетта Викторовна в 1918 году перешла на сторону большевиков и повторно вышла замуж за красного комиссара Воронкова Ивана Кузьмича. Позже он работал в Министерстве торговли в Москве. И даже помог падчерице Софье поступить на работу в это же министерство. Перед войной дочь Сорокиной-Воронковой работала в таможне. А в годы Великой Отечественной войны она, со слов правнука, прошла обучение в школе минёров-подрывников[637]. Многое в жизни Генриетты Викторовны и её семьи до сих пор покрыто тайной.
Однако в наши дни появилась надежда, что эта запутанная история наконец-то прояснится. Дело в том, что объявился правнук Г.В. Сорокиной, позже ставшей по мужу Воронковой. Она пережила Великую Отечественную войну и умерла, по информации правнука, в Москве 6 мая 1950 года. Родственник сообщил, что к нему перешел семейный архив и что он активно включился в поисковую работу. Будем надеяться, что ему больше повезет в поисках истины.
Под псевдонимом «Анна Ревельская»
Об этой таинственной женщине за истекшее столетие не раз упоминалось в публикациях и литературе, посвященной успехам русской военно-морской разведки Балтийского флота в годы Первой мировой войны. О её успехах в нелегальной разведке с восхищением пишут до сих пор, а вот о ней самой ни прежде, ни сейчас почти ничего не известно.
Вся биография легендарной русской разведчицы пестрит пробелами и многими утраченными листами с описанием её жизни и тайной службы на благо России. Начнем с того, что остаются под покровом тайны либо вовсе утрачены временем, казалось бы, простые анкетные данные. Когда и где родилась легендарная разведчица, кем были её родители, где жила и училась, кем она была по национальности и другие сведения, которые подобным образом формируют, как сейчас говорят, личностный профиль человека. К сожалению, практически никакой личной, подтвержденной документально, информации о нашей разведчице, известной под псевдонимом «Анна Ревельская», до сих пор обнаружить не удалось. Нет ни одной её фотографии, где её изображение могло бы быть достоверно и документально подтверждено. И это несмотря на то, что во многих публикациях разных лет используются те или иные фотографии, которые даже при элементарном сравнении разительно отличаются одна от другой. Хотя в английском издании со ссылкой на немецкие контрразведывательные источники упоминается о наличии как минимум одной подлинной фотографии русской разведчицы. Однако где она хранится — неизвестно.