реждён указом императора Александра I в октябре 1802 года. Он изначально предназначался для подготовки «сыновей заслуженных родителей» к службе в свите императора и в войсках гвардии. При этом пажи сразу же причислялись к царскому двору и несли определённую дворцовую службу. Как указывается в биографических сведениях о князе Андроникове, в Пажеском корпусе он обучался в период с 1887 по 1895 год[82].
Обучавшиеся в корпусе пажи совмещали учебные занятия с несением придворной службы. Ежегодно несколько из числа лучших пажей назначались камер-пажами к членам императорской семьи[83].
При выпуске все пажи, в зависимости от результатов выпускного экзамена, распределялись на четыре разряда. Окончившие Пажеский корпус по 1‐му разряду выпускались офицерами в гвардию. Все остальные выпускники распределялись в армейские части с учётом результатов обучения. При этом выпущенные по 4‐му разряду не производились даже в первый офицерский чин, который могли получить лишь через 6 месяцев службы в чине унтер-офицера.
Отдельно распределялись выпускники Пажеского корпуса, неспособные в силу уважительных причин к военной службе. Они вознаграждались гражданскими чинами, которые зависели от их разряда. Пажи 1‐го и 2‐го разрядов получали чин Х класса по Табели о рангах – коллежского секретаря, 3‐го разряда – чин XII класса – губернского секретаря, а 4‐го разряда удостаивались низшего классного чина XIV – коллежский регистратор[84].
Почему требуется столь подробный рассказ о Пажеском корпусе? Дело в том, что на допросе в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства 8 апреля 1917 года князь Андроников заявил: «Я окончил пажеский корпус. Из старшего специального курса был по болезни уволен»[85]. Однако этот факт, на наш взгляд, нуждается в документальном подтверждении либо опровержении. Дело в том, что среди выпускников Пажеского корпуса за 1895 год, а также за 2 предыдущих и 2 последующих года князь М.М. Андроников не числится. Не назван он и среди пажей специальных классов за период с 1894 по 1897 год. В этом легко убедиться, если полистать дореволюционную книгу О.Р. Фреймана «Пажи за 185 лет: Биографии и портреты бывших пажей с 1711 по 1896 г.». Нет фамилии князя и в алфавитном списке пажей. Не упоминается князь и в крупнейшей открытой базе данных на сайте «Офицеры русской императорской армии (РИА)» в разделе «Пажеский корпус», где перечислены выпускники за период с 1860 по 1917 год.
Однако если даже и, скорее всего, будет документально установлено, что князь Андроников не являлся выпускником Пажеского корпуса, то надо признать, что за почти 8 лет его пребывания в стенах этого привилегированного учебного заведения он приобрёл хороший по тем временам багаж знаний, включая свободное владение немецким и французским языками.
Придворный интриган и авантюрист
Образ князя-проходимца привлёк внимание Валентина Саввича Пикуля – известного советского писателя исторических романов. Свои произведения он создавал на фактах подлинной истории и с использованием достоверных материалов. В своей книге «Нечистая сила» (другое название – «У последней черты»), рассказывающей о роли и влиянии на царскую семью и сановников империи Григория Распутина, нашлось место и для приятеля «старца» – афериста князя Андроникова. «Кажется, что в пору грандиозных потрясений государства, – размышлял на страницах своего романа В.С. Пикуль, – …когда премьеры не знают сегодня, что будет завтра, – что в такую пору значит какой-нибудь плюгавый коллежский регистратор, занимающий на лестнице российских чинов самую последнюю ступеньку? Между тем, смею вас заверить, коллежский регистратор иногда способен вытворять чудеса… Кстати уж, познакомьтесь: князь Михаил Андроников, сын захудалого прапорщика и баронессы Унгерн-Штернберг; из Пажеского корпуса исключен за мелкое воровство и неестественные половые привычки; возраст – 30 лет; холост и никогда не будет женат, ибо женщин он люто ненавидит. А зовут князя в свете Побирушка»[86]. Как и всегда, Валентин Саввич писал на реальной исторической канве событий и фактическом материале, однако книгу назвал романом, оставив за собой право на авторский вымысел. Отсюда и некоторые неточности и смысловые шероховатости. Например, отца князя Побирушки Пикуль назвал «захудалым прапорщиком». Иными словами, пребывавшим в первичном офицерском звании, хотя во всех биографических материалах он указан в чине ротмистра.
Или другой пример, когда автор книги «Нечистая сила» самого князя М.М. Андроникова называет чиновником, состоявшим в низшем XIV класса чине по Табели о рангах, указав, что тот был коллежским регистратором. Однако в биографиях князя говорится о том, что он с 1905 года пребывал в чине титулярного советника. Вместе с тем в остальном Пикуль мастерски рисует образ князя Побирушки на фоне деградации высшего общества в царской России. Общую картину дополняют материалы допросов князя Андроникова 6 и 8 апреля 1917 года в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. Только в атмосфере духовного разлада и морально-нравственной деформации самодержавного общества в России мог появиться и открыто манипулировать людьми из высшего света подобный авантюрист княжеского рода. Аристократы князя не уважали. Да и среди Романовых он успехом не пользовался. «Что касается взгляда государя на Андроникова, – писал позже в своих воспоминаниях дворцовый комендант Воейков, – то я лично могу засвидетельствовать, что, когда случайно зашла о нем речь, Его Величество высказал свое весьма отрицательное о нем мнение»[87].
И тем не менее князь Андроников ловко использовал разные ситуации с пользой для себя. Многие столичные аристократы предпочитали не иметь с ним каких-либо общих дел и опасались вступать с ним в конфликты или ссоры. «Княжеский титул, неимоверный апломб, беглый французский язык, красивая остроумная речь, то пересыпанная едкой бранью, то умелой лестью и комплиментами, – писал позже в своих воспоминаниях бывший начальник дворцовой охраны жандармский генерал А.И. Спиридович, – а также бесконечно великий запас сведений о том, что было и чего не было – все это делало князя весьма интересным и для многих нужным человеком. И его принимали, хотя за глаза и ругали, ибо все отлично знали, что нет той гадости, мерзости, сплетни и клеветы, которыми бы он не стал засыпать человека, пошедшего на него войной»[88].
Камер-юнкер князь Андроников, имея низшее придворное звание (видимо, сохранившееся за ним с пажеских времён), пользовался возможностью бывать при дворе и создавать впечатление всесильного вельможи, облечённого нужными связями и высоким покровительством в высших кругах Российской империи. При этом сам он с 1905 года состоял всего лишь в чине титулярного советника, соответствовавшем, согласно Табели о рангах, чину армейского капитана. Но это обстоятельство нисколько ему не мешало принимать участие в закулисных делах при назначениях министров, в присвоении высших чинов, плодить слухи о неблаговидных деяниях тех или иных высших сановниках империи.
Заметим, что далеко не всегда его авантюры завершались благополучно. Например, на некоторое время – с лета 1914 по начало 1916 года – князю удалось установить довольно близкие отношения с фаворитом царской семьи Григорием Распутиным. Однако его попытки использовать «старца» в своих афёрах провалились. Распутин раскусил замыслы мошенника и изгнал князя Андроникова из своего дома, а позже даже содействовал его высылке из столицы.
Князь при неудачах не унывал и каждый раз вновь пытался разбогатеть, участвуя в сомнительных коммерческих проектах. Коммерческие провалы, судебные тяжбы, обман с постройкой железной дороги. авантюры с ирригацией в Средней Азии – всего не перечесть. Кстати, в последнем случае князю удалось на основе личных связей привлечь к участию в своей авантюре военного министра В.А. Сухомлинова. Позже Андроников «отблагодарил» своего компаньона тем, что писал на него доносы, чем способствовал отставке военного министра и преданию его суду. В 1915 году генерал публично назвал своего прежнего близкого знакомца и его единомышленников из монархического столичного салона в числе сочинителей и распространителей порочащих его слухов.
Князь не страдал ложной скромностью и не испытывал никаких угрызений совести. «Себя, – как вспоминал жандармский генерал и сосед Андроникова по дому № 54 по Фонтанке А.И. Спиридович, – он называл «адъютантом Господа Бога»[89]. При этом «князь не скрывал своих гадостей, бравировал ими, как бы говоря всем – вот я каков, для меня нет ничего святого»[90]. Однако это не спасло дворцового авантюриста от неизбежной кары за бесконечные афёры, провокации, доносы и распускаемые слухи.
Образ князя-мошенника в глазах современников
Интересна характеристика и внешнее описание, приведённые в воспоминаниях бывшего начальника дворцовой охраны императора Николая II генерал-майора Отдельного корпуса жандармов А.И. Спиридовича. Как уже упоминалось, он соседствовал с князем Андрониковым по знаменитому дому графини Толстой на Фонтанке в Петербурге. «Маленький, полненький, чистенький, с круглым розовым лицом и острыми всегда смеющимися глазками, – вспоминал в эмиграции о князе жандармский генерал, – с тоненьким голоском, всегда с портфелем и всегда против кого-либо интригующий, князь Андроников умел проникать, если не в гостиную, то в приемную каждого министра»[91].
Его проникновение во властные структуры империи началось после отчисления из Пажеского корпуса. Благодаря связям, княжеского недоросля причислили чиновником к МВД, где он пробыл 17 лет, не утруждая себя служебными делами. По причине непосещения службы князь Андроников был уволен из МВД в 1914 году. Но ловкий царедворец и бывалый придворный аферист ещё на 2 года пристроился сверхштатным чиновником особых поручений при обер-прокуроре Синода. Вместе с тем близость к церковным делам не исправила его моральные и духовные изъяны. Жизнь князя-мошенника в январе 1917 года – ещё при царской власти – привела его к скандальной опале с последующей высылкой под негласный надзор полиции в Рязань. И повод для этого с учётом военного времени был серьёзный. Князя, имевшего обширные связи на германской стороне, заподозрили в шпионаже. Правда, об этом объявили без представления каких-либо фактов и доказательств. Помимо подозрений в отношении Андроникова, как тогда говорили, в «шпионстве» были и другие веские причины для его удаления из светской жизни обеих столиц.