[282]. Будучи ещё подростком, она в 1921 году связала свою жизнь с ВЧК. Но судьба не баловала её. Времена были тяжёлые. Пришлось освоить профессию машинистки. На местном заводе трудилась паяльщицей. Одно время была машинисткой в штабе Части особого назначения (ЧОН) Смоленской губернии. Затем работала в Смоленске делопроизводителем в райкоме партии. Довелось ей в те годы побывать и политруком в детской колонии для малолетних правонарушителей. Везде она быстро вникала в порученное дело и успешно решала все поставленные задачи. Однако в те тяжёлые годы она так и не смогла получить даже среднего образования. Пробелы в знаниях приходилось восполнять, занимаясь непрерывным самообразованием.
Судьбоносные перемены в её жизни произошли в 1925 году. Работая в Заднепровском райкоме ВКП(б), она познакомилась с комсомольским работником Казутиным Владимиром Григорьевичем и вышла за него замуж. В том же году она переехала в Москву, куда по работе на повышение перевели её мужа. Но что-то сразу не задалось в их семейной жизни. Супруги не смогли наладить семейную жизнь и в 1930 году расстались. В браке у Зои в 1926 году родился сын Владимир, которого она позже пережила почти на 13 лет.
В феврале 1927 года она, работая на смоленском металлургическом заводе имени М.И. Калинина, вступает кандидатом в ряды ВКП(б). В члены партии её принимали уже на партийной ячейке одной из структур ОГПУ в Москве.
Учитель и наставник в разведывательном деле
В своих воспоминаниях Зоя Ивановна часто называла опытного разведчика Чичаева своим учителем в разведывательно-оперативном деле. «Моим «крестным отцом «в разведке был полковник Иван Андреевич Чичаев, проработавший в ней всю жизнь»[283]. Их первая встреча состоялась в августе 1929 года в ИНО ОГПУ, когда она уже почти год состояла в кадрах спецслужбы. Там она встретила Ивана Андреевича, который за чаем назвал её разведчицей, чем удивил Зою Ивановну. Да и удивление её понятно – девчонку назвали разведчицей. На что Чичаев вполне серьёзно подтвердил, что теперь её профессией будет разведка. С этой целью Зою Ивановну направили в Харбин под прикрытием работы в нефтяном синдикате. «И началась специальная стажировка. – писала она позже. – Пароли, отзывы, тайники, конспиративные квартиры… и другое разведывательные понятия»[284].
К этому времени 34‐летний И.А. Чичаев в ИНО считался опытным разведчиком, имевшим немало заслуг на фронте тайной войны. Придя во внешнюю разведку в 1924 году, он через 3 года уже возглавил советскую резидентуру в Сеуле. В числе его громких успехов было получение через свою агентуру «Меморандума Танаки» – секретного документа о планах внешней агрессии Японии против соседних стран, включая СССР. Документ получил своё условное название по имени премьер-министра Японии, предоставившего его в июле 1927 года в виде доклада императору Страны восходящего солнца. Агрессивные устремления в отношении советской державы явно просматривались в японских военно-политических планах. «В программу нашего национального развития, – отмечал премьер-министр Гиити Танака, – входит, по-видимому, необходимость вновь скрестить мечи с Россией…»[285] Несмотря на то что в разные годы высказывались сомнения в достоверности этого документа, возможность такого развития внешнеполитических событий на Дальнем Востоке необходимо было учитывать. Тем более что Танаки был известен своими планами подготовки к большой войне и имел опыт руководства японскими войсками в ходе интервенции с апреля 1918 по октябрь 1922 года на советском Дальнем Востоке.
После завершения спецкомандировки в Сеул Чичаев был резидентом в Финляндии, Эстонии, Латвии, а затем в Швеции и Лондоне.
В годы Второй мировой войны полковник Чичаев осуществлял координацию совместных действий между внешней разведкой Советского Союза и спецслужбами англо-американских союзников, находясь в Лондоне. Свой путь резидента он завершил в Чехословакии в 1947 году. До выхода в отставку по состоянию здоровья был заместителем начальника одного из управлений центрального аппарата внешней разведки. За отличия в службе на тайном фронте был награждён пятью орденами и многими медалями.
Начало работы во внешней разведке
С августа месяца 1929 года Зоя Ивановна начинает сотрудничать с ИНО ОГПУ, заняв в нефтесиндикате должность заместителя заведующего секретной частью. Так состоялась её первая встреча с внешней разведкой, которой она позже посвятила многие годы своей жизни.
Первым серьёзным специальным заданием для неё стала поездка в качестве заведующей секретным делопроизводством в составе советской делегации от нефтесиндиката «Союзнефть» в Харбин, в то время, когда там разгорелась схватка за КВЖД. Здесь она привлекалась к работе в местной резидентуре советской закордонной разведки. Затем была отозвана в Москву и в 1932 году назначена в штат ОГПУ. Новым местом службы стала должность начальника отделения в ИНО ОГПУ в Ленинграде. Через несколько месяцев молодую разведчицу направили в Берлин, где она проходила специальную подготовку и изучала немецкий язык. Легендой прикрытия для неё выбрали роль жены беспартийного спеца, которая приехала в германскую столицу на лечение и для развлечения[286]. Так началась её многолетняя работа во внешней разведке Союза ССР.
В возрасте 25 лет была назначена на руководящую работу во внешней разведке, возглавив ИНО постоянного представительства ОГПУ в Ленинграде. Затем выполняла серьёзные разведывательные задания в Германии, Австрии и Латвии. С 1935 года в течение четырёх лет являлась заместителем резидента НКВД в Финляндии, работая под прикрытием должности руководителя представительства «Интуриста» в Хельсинки.
А в 1936 году резидентом в Финляндию был назначен опытный разведчик Борис Аркадьевич Рыбкин, работавший под прикрытием должности советского консула, а позднее – 2‐го секретаря советского полпредства. В оперативных целях он использовал псевдоним «Кин», хотя официально был известен как советский дипломат в ранге консула под фамилией Ярцев. Как позже вспоминала сама Зоя Ивановна, она часто спорила с резидентом по оперативным вопросам, официально будучи его подчинённой по службе во внешней разведке. Дело дошло до того, что она запросила Центр отозвать её на другую работу. В ответ получила строгое указание: сначала оказать всю необходимую помощь вновь назначенному резиденту для его скорейшего вхождения в курс дела, а уж потом решать вопросы служебных взаимоотношений. Однако жизнь рассудила по-другому. Через полгода Зоя Ивановна и Борис Аркадьевич обратились в Москву с другой просьбой – разрешить им оформить законный брак. Так она во второй раз вышла замуж. Теперь уже за своего начальника и сослуживца в военной разведке. Муж поступил благородно и усыновил её сына от первого брака.
Загранкомандировка Зои Ивановны Воскресенской, ставшей к тому времени Рыбкиной, завершилась с началом «зимней» войны с Финляндией в ноябре 1939 года. В центральном аппарате внешней разведки ей было поручено заниматься аналитической работой. Это направление курировал сам начальник 5‐го отдела ГУГБ НКВД СССР комиссар государственной безопасности 3‐го ранга П.М. Фитин.
Как позже писала в книге своих воспоминаний «Под псевдонимом Ирина» сама Зоя Ивановна, её служебная карьера перед началом войны была довольно успешной.
Судя по её подписи под аналитической запиской № 33 по информации активного участника «Красной капеллы», известного по псевдониму «Корсиканец» (настоящее имя – Арвид Хаорнак), в январе 1941 года З.И. Рыбкина была старшим оперуполномоченным 1‐го отделения 5‐го отдела ГУГБ НКВД и имела спецзвание младшего лейтенанта госбезопасности[287], что условно соответствовало воинскому званию «старший лейтенант». В это время она состояла в штате 1‐го отделения 5‐го отдела ГУГБ НКВД, которым руководил П.М. Журавлёв. За короткий срок опытная разведчица стала одной из ведущих аналитиков внешней разведки. Вспоминая про парад 1 мая 1941 года, она упоминает, что уже стала начальником отделения в своём отделе[288]. В середине мая того же года она по поручению начальника Главного управления контрразведки П.В. Федотова приняла участие в обеде, который давало германское посольство в Москве в честь гастролей балета Берлинской оперы. В это время она уже была в чине майора госбезопасности, что соответствовало армейскому званию полковника[289]. Если сопоставить все эти сведения из воспоминаний З.И. Рыбкиной, то получается, что она фактически каждый месяц получала повышение в спецзвании. Обычно основанием для такого роста является соответствующее перемещение на более высокие должности. Конечно, в разведке свои правила, но как-то уж чересчур стремительным видится этот карьерный рост. Конечно, надо учитывать и тот факт, что перед войной была проведена масштабная чистка в рядах сотрудников органов госбезопасности, включая внешнюю разведку. Опытных кадров катастрофически не хватало. Возможно, это было одной из причин столь быстрого продвижения Зои Ивановны по службе в центральном аппарате внешней разведки. Хотя, судя по опубликованным фотографиям в книге её воспоминаний «Под псевдонимом Ирина», датированным 1945–1946 годами, она изображена с погонами подполковника. Получается, что за четыре года Великой Отечественной войны известная разведчица получила одно звание – подполковника. В любом случае, было бы не лишним свериться с её послужным списком и архивным личным делом.
На приём в германское посольство разведчица поехала под прежней конспиративной фамилией – Ярцева в качестве гостя от известной организации. Кстати, её опять выручила привычка обращать внимание на детали. Получив конверт с приглашением, она заметила, что там указана её настоящая фамилия Рыбкина, в то время как за границей её знали под другой фамилией. Пришлось срочно звонить в немецкое посольство и просить внести изменения в списки гостей. Вместо внезапно заболевшей Рыбкиной советская сторона просила включить в список приглашённых Ярцеву. На этот раз её прикрытием стало представительство Всесоюзного общества культурных связей с заграницей (ВОКС). Были на приёме и солисты балета Большого театра. На входе в посольство гостей встречал сам германский посол – граф Фридрих фон Шуленбург.