После обеда и десерта начались танцы. Неожиданно Зою Ивановну пригласил на тур вальса сам Шуленбург. Во время танца опытная разведчица обратила внимание на то, что на стенах остались светлые пятна от снятых картин, через открытую дверь она увидела груду чемоданов в другой комнате. По окончании приёма она доложила комиссару госбезопасности Федотову о своих наблюдениях. Стало ясно, что германское посольство готовится к отъезду[290].
Сталин разведчикам не поверил
Аналитик разведотдела З.И. Рыбкина обобщала, систематизировала и сопоставляла поступавшие в Центр донесения и разведданные из различных источников, сосредоточившись на весьма актуальном в то время германском направлении. Так получилось, что именно она, многократно перепроверив и уточнив поступившие агентурные донесения и другие сведения от резидентов советской разведки, пришла к выводу о готовности Германии к нападению на СССР во второй половине июня 1941 года. Ей удалось убедить начальника 1‐го управления НКГБ СССР П.М. Фитина, руководившего внешней разведкой, срочно добиться встречи со Сталиным и лично доложить ему собранные разведкой факты и сделанные из них выводы о том, что война уже на пороге. Доклад с изложением агентурных данных и сделанных разведкой выводах она сама подготовила и передала Фитину, которому удалось попасть на приём к Иосифу Виссарионовичу. И когда Сталин усомнился в достоверности изложенных разведданных, начальник внешней разведки подтвердил надёжность источников агентурных сведений.
Война изменила все планы
С началом советско-финской войны из Хельсинки был отозван и её муж Б.А. Рыбкин. В Центре он возглавил 8‐е отделение 5‐го отдела ГУГБ НКВД. Через год с небольшим, после создания Наркомата госбезопасности (далее – НКГБ) в феврале 1941 года он возглавил 4‐й отдел Первого управления НКГБ.
С началом Великой Отечественной войны знания и опыт разведчицы З.И. Воскресенской-Рыбкиной потребовался на другом участке борьбы с фашизмом. Её включили в состав Особой группы НКВД СССР, созданной по приказу Берии на базе 1‐го разведуправления НКГБ – НКВД. Как упоминал П.А. Судоплатов, бывший одним из руководителей этой группы, в её состав привлекли лучших разведчиков и контрразведчиков, среди которых он называл и Зою Рыбкину-Воскресенскую[291]. С Павлом Судоплатовым, работавшим в то время под псевдонимом «Андрей», З.И. Рыбкина была знакома лично с 1936 года ещё по прежней работе в резидентуре советской внешней разведки в Хельсинки. Особая группа подчинялась непосредственно наркому НКВД СССР. Затем 3 октября того же года группа была преобразована во 2‐й отдел наркомата для оперативной координации деятельности всех служб органов госбезопасности за линией фронта. В те же октябрьские дни была сформирована Отдельная мотострелковая бригада особого назначения (ОМСБОН) для осуществления диверсионно-разведывательных действий в тылу врага и развёртывания партизанского движения на временно оккупированной территории СССР. Как отмечал П.А. Судоплатов, Особая группа – 2‐й отдел НКВД СССР были единственными службами госбезопасности, которые оставались в Москве. Остальные структурные подразделения НКВД были эвакуированы в Куйбышев.
Зоя Ивановна Рыбкина была среди тех, кому было поручено заниматься подбором, обучением и формированием диверсионно-разведывательных групп для заброски в тыл германских войск. Важное значение имело принятое 18 июля 1941 года постановление ЦК ВКП(б) «Об организации борьбы в тылу германских войск», которое требовало создавать на захваченной части советской территории невыносимые условия для германских интервентов, формировать партизанские отряды, диверсионные группы и подпольные организации.
В неразберихе первых месяцев войны с гитлеровской Германией блестяще подготовленную разведчицу с большим опытом создания нелегальных агентурных сетей за рубежом, как пишет историк спецслужб Н.М. Долгополов, чуть было не отправили на занятую немцами железнодорожную станцию с заданием «устроиться… стрелочницей либо сторожихой на неведомом полустанке и передавать в Центр сведения о передвижении немецких эшелонов. Потом, правда, поспешный приказ отменили»[292]. И тем не менее Зоя Ивановна позже вспоминала о том, что все работники Особой группы готовилась выполнить любое задание Центра в тылу германского агрессора. «Готовилась к этому и я, – писала она в своей автобиографической книге «Под псевдонимом Ирина». – Разучивала свою роль сторожихи на переезде у маленькой железнодорожной станции»[293]. К счастью, для её уровня разведывательной подготовки и опыта нелегальной работы за рубежом нашлись дела поважнее.
Новая загранкомандировка
А уже осенью 1941 года Б.А. Рыбкин был направлен в загранкомандировку в Швецию. В шведской столице он должен был возглавить резидентуру советской внешней разведки в Стокгольме под прикрытием официальной должности советника советской миссии в нейтральной Швеции. Полномочным представителем и посланником Советского Союза в этой стране Северной Европы с 1930 года была А.М. Коллонтай.
Как вспоминала позже Зоя Ивановна, накануне отъезда Бориса Аркадьевича в Стокгольм её неожиданно вызвал к себе Л.П. Берия. Нарком НКВД Союза ССР поинтересовался, чем она в тот момент занималась. «Я сказала, – писала она в своей книге, – что готовлюсь идти работать в тыл. «В качестве кого?» – «железнодорожной сторожихой на переезде». Нарком рассмеялся. «Немцы такую сторожиху арестуют и расстреляют». Ехать вам надо в Швецию»[294]. Позже Зоя Ивановна узнала, что её спецкомандировка в Швецию состоялась по запросу Коллонтай в МИД СССР, в котором она просила направить в Стокгольм известную ей ещё по работе в Хельсинки Рыбкину в качестве пресс-атташе советской дипмиссии.
Спустя несколько дней разведчики-супруги уже летели в Архангельск. Оттуда перебрались, правда, порознь в Англию. Несмотря на дипломатические паспорта, английские союзники в Архангельске смогли предоставить место на своей летающей лодке-амфибии «Каталина» только мужчине – Б.А. Рыбкину. Собственно, этот морской патрульный бомбардировщик был изобретен в США, где выпускался с 1936 года, а затем экспортировался в разные страны, включая Великобританию. С конца 1938 года была организована сборка в СССР по лицензии таких самолётов-амфибий из привозных узлов и комплектующих. Позже было начато собственное производство этих летающих лодок в нашей стране. С июля 1941 года британские летающие лодки доставляли срочные грузы в Архангельск[295].
Свой отказ предоставить место З.И. Рыбкиной англичане объяснили тем, что по английским законам на борт военного воздушного судна может подняться только одна женщина – королева Великобритании. Однако обещали предоставить ей место на английском гражданском пароходе, прибывающем через несколько дней в архангельский порт. Ей предстоял непростой и долгий путь под немецкими обстрелами и бомбёжками в Швецию через Англию и Норвегию.
Зоя Ивановна, прибывшая вместе с мужем в Стокгольм, в качестве легенды прикрытия была официально назначена руководителем пресс-службы советского представительства в столице Швеции. В резидентуре и в Центре она была известна под псевдонимом «Ирина». Ей удалось установить с Коллонтай более доверительные отношения, которые способствовали интересам общего дела. Их совместные, каждой на своём участке работы, усилия в конечном счёте способствовали выходу Финляндии из Второй мировой войны и разрыву союзнических отношений с фашистской Германией. Да и в целом было серьёзно подорвано германское влияние в скандинавских странах.
В начале 1943 года Борис Аркадьевич был отозван в Москву, а Зоя Ивановна оставалась в Стокгольме. К тому у неё были веские основания. В 1944 году в их семействе разведчиков появился первенец, которого назвали Алексеем.
Причиной вызова в Москву стал провал агентурной сети «Красная капелла», с которой Борису Аркадьевичу было поручено восстановить прежде утраченную связь. Однако в результате допущенных связными и некоторыми агентами грубых нарушений правил конспирации и полученных инструкции германской контрразведке удалось выявить и арестовать как самих руководителей этой разветвлённой разведывательной сети, так и значительную часть завербованных агентов и привлечённых источников информации. Численность агентурной сети «Красной капеллы» составляла, по разным данным, от 150 до 200 человек. Костяк нелегальной антифашистской организации в Германии составляли участники движения Сопротивления и сторонники Коминтерна. Поддерживалась связь с нелегальной агентурой советской разведки в Швейцарии.
Гестапо во второй половине 1942 года арестовало многих членов «Красной капеллы». Было приговорено к смертной казни почти 90 человек наиболее активных участников Сопротивления. Десятки других арестованных были осуждены на тюремное заключение и отбывание срока наказания в концлагерях. Оставшиеся на свободе участники нелегальной агентурной сети затаились и избегали личных встреч и каких-либо активных действий.
Оперативная ситуация осложнялась тем, что прежде самостоятельные резидентуры советской внешней и военной разведок, в начальный период войны были вынуждены контактировать и поддерживать между собой определённые агентурные связи, что само по себе увеличивало риск провала. К тому же одним из руководителей «Красной капеллы» был нелегальный резидент советской военной разведки майор А.М. Гуревич, работавший под псевдонимом «Кент». Он был арестован гестапо осенью 1942 года и до конца войны содержался в тюрьмах Германии, Бельгии и Франции. Лишь летом 1945 года он был переправлен в Москву вместе с завербованными им немецкими контрразведчиками и архивом гестапо. В ходе следствия он был обвин