Попытки Зои Ивановны разобраться в непонятной ситуации с гибелью мужа по «горячим следам» результата не дали. Внешнюю разведку присоединили к военной разведке в структурах созданного Комитета информации. Шла масштабная реорганизация разведки. Одновременно это было удобное время для увольнения «неудобных» работников и массовой чистки кадров.
Разведчица на службе в Воркуталаге
Весть о смерти Сталина застала полковника З.И. Рыбкину в Берлине, где она была в командировке в группе сотрудников внешней разведки. Поступившая телефонограмма требовала их возвращения в Москву. После траурных мероприятий начались аресты тех, кто сделал карьеру на крови, в том числе и своих сослуживцев. Руководство на Лубянке срочно избавлялось от старых кадров. При этом увольняли, как и всегда в подобных случаях, всех подряд без разбора. Произошло слияние НКГБ и НКВД в единое МВД СССР. В конце августа арестовали начальника 4‐го управления генерал-лейтенанта П.А. Судоплатова, с которым по службе неоднократно контактировали разведчики Рыбкины. После того как на отчётно-выборном партийном собрании в разведывательном управлении Зоя Ивановна выступила в защиту Судоплатова, на другой день ей объявили об увольнении по сокращению штатов, хотя её должность не сокращалась. В отделе кадров ей предложили поехать в Омск на должность старшего оперуполномоченного. Она отказалась, поскольку это было для полковника Рыбкиной понижением на 5 ступеней. Затем предложили должность начальника контрразведки в одной из областей. Пришлось опять отказаться, поскольку, с её слов, контрразведки она не знала. В центральном аппарате внешней разведки в Москве места для неё не нашлось. «До пенсии (25 лет службы), – писала она в книге «Под псевдонимом Ирина», – мне не хватает около года, а приказа о моей двухлетней работе в Китае найти не могут»[308]. В кадрах она объяснила, что не может ехать на периферию со старой больной матерью и восьмилетним сыном. И попросила направить её на Крайний Север для того, чтобы оставить родных в своей квартире в Москве, после окончания службы она рассчитывала вернуться к семье в столицу. Просьбу учли и… направили известную разведчицу в распоряжение руководства ГУЛАГа. Там решили послать её в Воркуту, поскольку город расположен за полярным кругом и ближе всего к Москве. При этом предупредили, что это лагерь для особо опасных преступников.
Из столицы в Воркуту она выехала в конце января 1954 года. Зоя Ивановна вспоминала, что через сутки она была уже в Воркуте. Здесь, видимо, память подвела разведчицу. Даже в наши дни самый быстрый поезд Москва – Воркута в пути находится около 42 часов.
Её сразу впечатлил воркутинский вокзал в виде занесённого снегом по самую крышу вагона с прокопанной траншеей до его двери. Несмотря на её просьбу, никто полковника Рыбкину не встретил. Со своими тремя чемоданами и в лёгкой для Севера одежде она в кузове доехала до единственной гостиницы. Мест в гостинице не было. Упросив администратора принять на временное хранение чемоданы, она пошла искать управление лагерями. Там оказался только дежурный, который ничего не знал о её приезде. По её просьбе дежурный разместил её на ночлег в кабинете начальника на диване.
Утром появился подполковник – начальник лагеря, который заявил, что начальник спецотдела ему не нужен, поскольку на этой должности служит старший лейтенант. В её просьбе разместить в гостинице или на квартире и начальник лагеря, замполит и начальник отдела кадров ей отказали. Сослались на то, что это не входит в их обязанности.
В спецотделе работало около 30 человек, в основном женщины. Когда она представилась работникам отдела и попросила кого-нибудь приютить её на пару дней, пока не решится вопрос с квартирой, все дружно промолчали. Наконец одна пожилая сотрудница отдела согласилась её разместить у себя на диване. С первого дня ей пришлось постигать азы блатного языка, на котором все между собой общались – и сотрудники лагеря, и спецконтингент заключённых. Три дня ушло на первое знакомство с функциями спецотдела, в чём ей стала помогать квартирная хозяйка. А на четвёртый день сказалась нехватка кислорода в Заполярье и у Зои Ивановны случился сердечный приступ.
За это время руководство лагеря получило все необходимые подтверждения и указания из Москвы. Она получила комнату примерно в шесть квадратных метров в коммунальной квартире. Зато в спецотделе у неё был большой кабинет с толстым ковром на полу.
«Мое появление в Воркуте, – вспоминала позже Зоя Ивановна, – произвело сенсацию. Оказалось, что во всей Коми АССР появился единственный полковник, и тот – женщина! Даже министр внутренних дел был майором, начальник внутренних войск – подполковник»[309]. Все судачили о том, за что могли сослать в Воркуту, за какие грехи и проступки. Полгода пролетели быстро. Служба в Заполярье засчитывалась как год за два. Поэтому выслуги у неё уже было достаточно и можно было бы уходить на пенсию по выслуге лет. Однако в это время пришло указание о слиянии воркутинского бандитского лагеря с другим особым лагерем, где содержались политзаключённые. При этом начальник объединённого лагеря с численностью спецконтингента примерно 69 тысяч человек настоял на том, чтобы полковник Рыбкина оставалась начальником спецотдела. Одновременно по поручениям политотдела лагеря она выступала с лекциями о международном положении перед военнослужащими и заключёнными.
Можно только представить, что испытывала Зоя Ивановна после европейских столиц, оказавшись в снежном и морозном Заполярье. Здесь она переболела цингой. Пережила мятеж заключённых в марте 1955 года. Узнала о судьбах заключённых, осуждённых за сравнительно мелкие преступления, не несущих общественной опасности. Например, сроки до 5 лет лагерей получали опоздавшие на работу. Вспоминала она и о том, что удавалось некоторым заключённым как-то облегчить их лагерную жизнь или добиться их досрочного освобождения. Так, ей удалось помочь начальнику дамского ателье Ольге, осуждённой на 25 лет за сотрудничество с немецкими оккупантами. Из разговора с ней она поняла, что произошла страшная ошибка.
Молодая женщина, уже отсидевшая в лагере 10 лет, была комсомолкой родом из Орла. Перед уходом Советской армии из города работник военкомата предложил ей остаться в занятом врагом городе с целью войти в доверие к немцам, чтобы иметь возможность собирать разные нужные сведения. По сути, он выбрал её в партизанские разведчицы. Договорились они и о связи на будущее. Надо было дважды в месяц приходить к тайнику в дупле дерева, чтобы передать собранные сведения и забрать новые задания. Девушка легко вошла в доверие к немцам и собранные сведения регулярно относила в тайник. Через некоторое время она поняла, что её донесения никто не забирает. Орёл был в оккупации больше 20 месяцев, после освобождения советскими войсками горожане стали массово сообщать властям о тех, кто общался с оккупантами. Попала в эти списки и комсомолка Ольга. Её арестовали и отдали под суд военного трибунала.
По мелким деталям и специфическим приёмам, известным разведчице полковнику Рыбкиной, она поняла, что молодая женщина говорит правду. Зоя Ивановна посоветовала Ольге подробно изложить свой рассказ на бумаге и просить Верховный суд СССР пересмотреть её уголовное дело. Обращение заключённой начальник спецотдела отправила в Москву фельдсвязью. Ответ пришёл через несколько месяцев, в котором сообщалось о полной реабилитации Ольги за отсутствием состава преступления. Когда она сообщила ей об этом решении, молодая женщина упала в обморок.
В студёной и снежной Воркуте полковник МВД СССР З.И. Воскресенская-Рыбкина пробыла почти 2 года. За свою работу в лагерях Заполярья она не получила ни наград, ни благодарностей. Вообще ни разу не была поощрена. Но сама она всегда вспоминала и ценила ту жизненную школу, которую она обрела, познав множество изломанных человеческих судеб.
Талант детской писательницы
Не каждому дано прожить две полноценные, наполненные важными событиями и высокими достижениями жизни. А вот Зое Ивановне Воскресенской-Рыбкиной это вполне удалось. Первые 25 лет своей жизни она посвятила службе в советской внешней разведке и уволилась в звании полковника. А вот вторая её жизнь началась после выхода в отставку – она стала известной детской писательницей. Сразу заметим, что писать она пробовала и раньше. Например, когда работала политруком в учреждении для малолетних правонарушителей. Набрала много материала, начала писать. Но в это время появились первые публикации о педагогической системе А.С. Макаренко. Политрук Зоя поняла, что писателем ей становиться ещё рано, и… сожгла все свои наброски и собранные материалы.
«Литературной работой, писать книги для детей, я занялась, когда мне уже было близко к пятидесяти. Но я ни одной строчки не написала о внешней разведке, которой отдала четверть века жизни. Я была связана подпиской… никогда, даже уволившись или уйдя в отставку, не писать о разведке, не предавать гласности методы работы органов ВЧК – КГБ»[310].
«В 1956 году я ушла в запас в звании полковника и, сидя у кровати моей обожаемой умирающей мамы, услышала ее шепот: «Дочка, без дела ты не сможешь, возьмись за перо, это твое призвание. Пиши…» Я и выполнила ее просьбу»[311].
Будучи прекрасным аналитиком разведки, она научилась быстро выделять главное, основное в любом деле, концентрироваться на этом и достигать максимальных результатов. В послевоенные годы, наряду с фронтовым героизмом и самопожертвованием, была востребована тематика возрождения разрушенной войной страны и процветания Страны Советов. Марксизм-ленинизм считался основой советской идеологии и духовной основой советского общества. И чтобы социалистические идеи в сознании детей существовали в единстве с образами людей, которые их выдвигали и воплощали в жизнь, она решила начать свою литературную работу с ленинской тематики. Тем более, часто бывая за границей, она интересовалась этими вопросами и уже имела представление о разных событиях в жизни Ленина, его близких и соратников в борьбе за построение социализма. И совсем не случайно, что её первым рассказом стали положенные на бумагу личные впечатления от встречи с финном, который рассказал ей о том, как он из двух медных пятаков сделал обручальные кольца для Ленина и Крупской. Свой первый, дебютный рассказ она назвала «Кольца дружбы». Следом она пишет другой рассказ под названием «Сквозь ледяную мглу».