Разведка сообщала верно
Однако выполнение этой и без того сложной задачи существенно затруднили репрессии, обрушившиеся на армию в 1937–1940 годах. За это время было арестовано, а затем расстреляно пять начальников Разведывательного управления РККА: Я.К. Берзин (в 1937 году), С.П. Урицкий (в 1937 году), С.Г. Гендин (в 1938 году), А.Г. Орлов (в 1939 году) и И.И. Проскуров (в 1941 году).
Начальник Разведуправления генерал-лейтенант авиации, Герой Советского Союза И.И. Проскуров в докладе наркому обороны и комиссии ЦК ВКП(б) от 25 мая 1940 года сообщал: «Последние два года были периодом чистки агентурных управлений и разведорганов от чуждых и враждебных элементов. За три года органами НКВД арестовано свыше 200 человек, заменен весь руководящий состав до начальников отделов включительно. За время моего командования только из центрального аппарата и подчиненных ему частей отчисленно по различным политическим причинам и деловым соображениям 365 человек. Принято вновь 326 человек, абсолютное большинство из которых без разведывательной подготовки»[336]. В июле 1940 года его сменил на посту начальника военной разведки генерал-лейтенант Ф.И. Голиков.
Несмотря на репрессии, заграничный аппарат Разведуправления и агентура продолжали работать, о чем можно судить по количеству разведсведений, поступающих в Центр из-за рубежа. Разведка вновь и вновь сообщала о надвигающейся угрозе войны с Германией.
К началу Великой Отечественной войны в СССР была сформирована система разведывательных органов, в которую входили: 1‐е Главное управление (внешняя разведка) НКВД СССР, Разведывательное управление ГШ Красной армии и 1‐е (Разведывательное) управление Наркомата ВМФ. При этом приоритетное право доклада собранных разведданных И.В. Сталину принадлежало внешней разведке НКВД.
В разведке на разных должностях ещё с Гражданской войны наравне с мужчинами служили и женщины. Были среди них и те, кто выполнял задания нелегально или под официальным прикрытием. Некоторые женщины-разведчицы за проявленные мужество и отличия были отмечены наградами РСФСР и Союза ССР. Многие из них начинали службу на невысоких армейских должностях. Служба в войсковой разведке открывала путь в разведку стратегическую, выполнявшую гораздо более важные и масштабные задачи. Несколько женщин-военнослужащих пришли в военную разведку в середине 1920‐х годов после окончания Восточного отделения Военной академии Красной армии. Среди них были орденоносцы-краснознамёнки М.Ф. Флёрова-Сахновская и М.О. Булле. Они обе достигли высоких генеральских званий и погибли в годы репрессий. В 1933 году была арестована нелегальный резидент 4‐го управления в Хельсинки М.Ю. Шуль-Тылтынь, которая спустя год погибла в финской каторжной тюрьме. А известная разведчица-нелегал С.А. Залесская, выполнявшая непростые задания в Германии, Польше и Чехословакии, попала под каток массовых репрессий на родине и была расстреляна в группе своих сослуживцев – военных разведчиков.
Среди выпускниц Восточного отделения Военной академии РККА была и А.Н. Урванцева-Левицкая, которая активно выполняла задания Разведуправления, пока не попала в списки неугодных. В 1937 году она была уволена с формулировкой «за невозможностью соответствующего использования в органах разведки». Она была осуждена и сослана на поселение, но ей среди немногих удалось пережить те страшные годы.
Кто вы, таинственная Феррари?
При жизни её знали под разными именами и фамилиями. Одни считали её талантливой поэтессой. Другие подозревали, что она красная террористка и диверсантка. И лишь немногие знали, что она является нелегалом советской военной разведки и выполняет опасные задания по поручению большевистского руководства. Перелистаем и мы ставшие известными после 2015 года страницы жизни этой необычной женщины, выбравшей нелёгкую судьбу военной разведчицы.
Условно годы жизни известной разведчицы можно разделить на несколько основных периодов: жизнь до 1920 года; поступление на службу в военную разведку; специальные задания за рубежом; работа в народном хозяйстве; возвращение в разведку; репрессии и реабилитация.
Детские годы в обеспеченной семье
В Екатеринославе (позже – Днепропетровск, а ныне – украинский город Днепр) в семье горного мастера, или, как тогда говорили, штейгера, Фёдора Абрамовича Ревзина 19 октября1899 года родилась дочь, которую нарекли Ольгой. Семья как раз перебралась в этот город из Кременчуга. Кстати, её старший брат Владимир родился 19 февраля 1898 года в Кременчуге – на полтора года раньше появления на свет Ольги.
Она считала себя русской и, соответственно, православной. Позже она себя называла русской в разных анкетах и других документах. Однако в следственном деле она упомянута как еврейка. Брат в своих анкетах и других документах указывал, что родился в еврейской семье. Как известно, у иудеев национальность переходит по линии матери-еврейки. Можно предположить, что Ольга по каким-то причинам скрывала свои еврейские корни, поэтому нигде не упоминала имени и отчества матери и её девичьей фамилии.
Сведений о том, были ли родители Ревзины выкрестами, перешедшими из иудаизма в православие, не обнаружено. Хотя в её следственном деле подшита «Анкета арестованного», в которой в графе национальность указано, что она «русская (из евреев)»[337]. По практике тех лет эта запись могла означать, что арестованная, хотя и родилась в еврейской семье, по вероисповеданию является православной. Если принять версию о том, что Ольга была русской, то по церковным правилам, действовавшим в Российской империи, новорожденным давали имя по православному церковному календарю, ориентируясь на ближайшие дату и имя в Святцах. Если ориентироваться на эту практику, то, скорее всего, день рождения девочки мог бы приходиться на лето года её появления на белый свет, поскольку главная дата именин Ольги отмечалась 24 июля. Правда, были ещё 6 дней в году, когда отмечали день ангела Ольги, но эти даты считались менее значимыми.
Но, как это часто случается в жизни разведчиков, на самом деле всё в их биографиях выглядит запутанным и порой противоречит общепринятым правилам. Так получается и с днём рождения героини нашего очерка. Как она позднее сама писала в одной из анкет, родилась Ольга 19 октября 1899 года. Так что ближайший день её ангела приходился на 23 ноября.
Еврейская версия тоже имеет право на существование и косвенно подтверждалась братом Ольги. Раз он писал о себе, что он из еврейской семьи, то сестра его никак не могла быть другой национальности и вероисповедания. Да и звали её по-другому. «В семье, среди родных и друзей, – как пишет историк Александр Куланов в своей книге о Елене Феррари в главе «Еврейка Люся», – нашу героиню всю жизнь звали Люсей, и со временем это имя перекочевало в протоколы спецслужб и даже в переписку резидентур, хотя и несколько измененное на французский манер: Люси»[338].
Согласимся, что еврейскую девочку назвать славянским именем решится не всякий иудей. Считается, что в русском языке имя Люся – это уменьшительное имя от Людмилы («людям мила»). Другие уменьшительные женские имена от Людмила – Люда, Мила и их производные. Обычно в Российской империи иностранные и национальные имена русифицировали и переделывали на славянский лад. А в этом случае получается всё наоборот. Ситуация выглядит несколько странной и нуждается в дополнительном уточнении.
О родителях и о семье девочки до сих пор мало что известно. Ожидания, что с опубликованием архивных документов всё прояснится, не вполне оправдались. Даже дополнительно полученная информация ситуацию не прояснила, а, скорее, даже ещё больше запутала.
Например, до наших дней остаются неизвестными вероисповедание, имя-отчество и девичья фамилия матери. Известно лишь, что в детские годы Ольга с 1906 года жила вместе с ней в Швейцарии, куда она поехала с матерью, тяжелобольной чахоткой, как тогда называли туберкулёз. В биографии Е.К. Феррари, написанной А. Кулановым, указано, что и брат Владимир тоже выезжал вместе с матерью и сестрой в Швейцарию (в Женеву и Лозанну), где они прожили около двух лет[339].
В те годы чахотку лечили сменой климата. Рекомендовались морские курортные места в Крыму и в других местах на побережье Чёрного моря. Однако Ревзин-старший не пожалел денег на лечение и проживание на дорогих курортах Швейцарии. Но лечение не помогло. Мать вместе с детьми вернулась в Россию. Муж – участник революционных событий в то время был вынужден скрываться от полиции, а семья страдала от безденежья.
Мать умерла от чахотки в крайней нужде в начале 1909 года. Дети тоже заболели туберкулёзом. На присланные отцом деньги брат с сестрой вернулись в Екатеринослав, где жили у сестры матери. Ольга Ревзина, вернувшись в родной Екатеринослав, продолжила учёбу в гимназии. В то время в Екатеринославе было четыре женских гимназии: 1‐я Мариинская, 1‐я и 2‐я городские, а также частная гимназия Тиблен. В какой конкретно гимназии училась героиня нашего очерка – неизвестно.
Как позже вспоминал брат Владимир, грамоте их научила мать во время пребывания за границей. Там же дети освоили основы иностранных языков в странах пребывания, что в будущем им помогло в разведывательной работе.
Разлома в семейной жизни не было?
Однако, как пишут во многих публикациях о разведчице Елене Феррари, в прежде обеспеченной и благополучной семье якобы случился кризис. Молодой вдовец с двумя детьми-подростками на руках сошёлся с другой женщиной и стал пьянствовать. Не выдержав такой жизни, 14‐летняя Ольга вместе с братом, как долгое время считалось, ушли из дома и стали жить своим трудом[340].
Так ли всё было на самом деле? Как пишет историк А.Е. Куланов, ничего подобного не было. Отец как мог стремился обеспечить жизнь детей, которые около 5 лет проживали в Екатеринославе у своей тёти. Так появилось осторожное авторское предположение о том, что именно сестра матери и стала приёмной матерью Ольги и Владимира. «Никакого ухода, бегства из дома, – как отмечает А. Куланов, – о котором часто сообщают переписч