С 1918 года по 1920 год на различных комиссарских должностях в Красной армии. Осенью 1918 года назначена политкомиссаром 1‐го рабочего полка Совета обороны Северного Кавказа.
В тяжёлых боях за город Ессентуки заменила заболевшего тифом командира полка, за что позже в 1928 году была награждена орденом Красного Знамени.
С апреля 1919 года – начальник политотдела 7‐й кавдивизии XI армии. С июня 1919 года – заместитель начальника политотдела XI армии С.М. Кирова. Затем вместе со ставшим членом Реввоенсовета XI армии Кировым она продолжила воевать на Кавказе. Была знакома с его гражданской женой и боевой подругой – Марией Львовной Маркус. Киров и Маркус были давно близкими людьми, но официально оформить свои отношения не могли – православных с иудеями не венчали, а сменить свою веру дочь еврейского часовщика Маркус не соглашалась. Однако неведомыми путями в полученном в 1912 году Кировым паспорте на имя Дмитрия Корнева в графе семейное положение появилась запись – «женат. Жена – Мария Львовна, 26 лет»[377].
Затем на партийной работе. Осенью 1919 года избрана секретарём Астраханского губкома РКП(б). С 1920 года стала заведующей агиторготделом ЦК компартии Азербайджана, членом Бакинского совета. В 1921 году первым секретарём ЦК компартии Азербайджана избирают Кирова.
С 1921 года в НКИД в отделе Ближнего Востока. По разнарядке наркомата в том же году поступила на Восточное отделение Военной академии РККА, которое окончила в 1924 году. Награждена орденом Красного Знамени (1928) за боевые отличия и героизм, проявленные в боях Гражданской войны. Награждение было приурочено к 10‐летию создания Красной армии.
Работала на разных руководящих должностях. Член комиссии по чистке ВКП(б) в 1929 году. Затем работа в Коминтерне. В одной из анкет в качестве своей специальности указала политработу и востоковедение.
Мильда Оттовна владела французским, турецким, немецким, а также русским и латышским языками.
Судя по её фотографии в военной форме начала 1930‐х годах и учитывая прохождение военной службы на должностях политработников РККА, имела воинское звание комиссара дивизии (категория К-11, два ромба на петлицах). Просто так столь высокие звания скромным сотрудникам Наркомата иностранных дел не присваивались. Можно лишь предположить, что по уже сложившейся практике М.О. Булле работала под прикрытием в интересах ИНО ОГПУ за рубежом.
На задании в Персии
В спецкомандировке в Персии. Избрана ответственным секретарём ЦК Иранской КП(б). Работала вместе со вторым мужем Б.Л. Абуковым в органах власти Гилянской республики. В этой небольшой социалистической стране на территории тогдашней Персии с июня 1920 по сентябрь 1921 года существовала советская власть. Новое территориальное образование получило название Гилянская Советская Социалистическая Республика. Известна она и под другими названиями – Персидская Советская Республика и Гилянская республика. Её созданию способствовало появление в Баку в мае 1920 года кораблей Волжско-Каспийской военной флотилии под командованием Ф.Ф. Раскольникова. Правда, у флотилии была другая задача – надо было вернуть угнанные белогвардейцами российские корабли в порт Энзели. Там хозяйничали англичане при участии белогвардейцев. Добровольно вернуть корабли британцы не захотели. В ходе начавшихся боевых действий объединённые английские войска и белогвардейские части были разгромлены.
Возникла уникальная возможность провозглашения советской власти на территории Гилянской республики. При участии коммунистов были сформированы Реввоенсовет республики, правительство и армия. Однако в это же время в Москве прошли переговоры с шахским правительством и подписан договор о постепенном выводе частей Красной армии из Гиляна.
Однако планы у местных коммунистов были другие. Во второй половине 1920 года в Энзели (провинция Гилян) состоялся съезд социал-демократической партии «Адалят», на котором было принято решение о переименовании партии в Иранскую коммунистическую партию (ИКП). Коммунисты продолжили работу по формированию Гилянской Советской Республики. Булле-Абукова была избрана ответственным секретарём ЦК Иранской КП(б). ИПК вскоре была принята в Коминтерн в качестве одной из его секций. Однако в Москве не хотели портить отношения с Британией из-за событий в Гиляне, поэтому всё происходившее там с участием русской военной флотилии и частями Красной армии было представлено как личная инициатива Ф.Ф. Раскольникова, которого спустя несколько недель назначили на должность командующего Балтийским флотом.
Не у дел оказался и комиссар советского военного десанта, член РВС Персидской Красной армии Б.Л. Абуков. Троцкий 26 мая 1920 года прислал Раскольникову директивную телеграмму, в которой предписывались вполне определённые действия советского командования в оккупированном Энзеле: «Сообщаю основные директивы политики в Персии: Первое, никакого военного вмешательства под русским флагом. Никаких русских экспедиционных корпусов. Всемерное подчёркивание нашего невмешательства с прямой ссылкой на требования Москвы убрать русские войска и красный флот из Энзели, дабы не вызывать подозрения в стремлении к захвату»[378].
В это время М.О. Булле-Абукова заболела тропической лихорадкой. Для лечения она вместе с мужем по её просьбе была переведена в Иваново-Вознесенск. С конца 1921 года она вновь работает в НКИД референтом по Персии, а позже была назначена заместителем заведующего отделом Наркомата иностранных дел.
Затем работала секретарём в Наркомате по делам национальностей и в Совете национальностей. На тот момент, как она указала в анкете 1921 года во время работы в Наркомнаце она была замужем и у неё на иждивении были мать и брат[379].
В 1929 году она была членом комиссии по чистке партии.
С осени того же года была переведена на работу в Коминтерн.
В 1933 году вместе с мужем видным большевиком Б.Л. Абуковым была переведена на работу в Башкирию. С июня 1937 года она занимала должность заместителя наркома здравоохранения республики.
Жестоких допросов не выдержала
Арестована большевичка М.О. Булле 3 (по другим сведениям – 14) октября 1937 года. Как позже вспоминала одна из её сокамерниц и знакомая по прежней, свободной жизни. «4 октября в камеру вошла, – вспоминала позже Г.И. Затмилова, – первая «обкомовская дама», Мильда Оттовна Булле. Она была членом бюро обкома. … Она вообще была неплохая, если говорить в целом, по сравнению с другими «дамами… Она расспрашивала меня о допросах, я ей рассказывала о своих, рассказывала о том, что люди подписывают ложные показания, чтобы избавиться от пытки допроса. Слушая такое, она сказала:
– Галина Ивановна, а вы видели когда-нибудь человека, который написал бы на себя и других ложные показания?
– Нет, – ответила я, – не видела, но я знаю, что такие есть.
Она не возражала, но по ее скептической улыбке я видела, что она этому не верит»[380].
Однако вскоре Мильда Оттовна на личном опыте и впечатлениях от «конвейерного» допроса поняла, насколько она ошибалась.
«Дня через два, – продолжала вспоминать бывшая сокамерница Галина Ивановна, – ее взяли на допрос, и она не вернулась в камеру… Камера начала постепенно наполняться, и скоро, рассчитанная на девять человек, она вмещала сорок.
…недели через две к нам опять привели Булле, которая сразу же подошла ко мне и сказала, что она подписала все, что от нее требовали.
– Почему? – воскликнула я.
– Я сидела семьдесят два часа, не поднимаясь; у меня начало рябить и двоиться в глазах, я ничего не соображала! – ответила она.
Мне показалось это неубедительным, семьдесят два часа сидки не такое уж тяжелое средство, чтобы нестарая, крепкая женщина не могла его выдержать, да еще сразу после ареста. Я и теперь думаю, что дело было не в семидесяти двух часах допроса, а в каком-то изломе психики, который заставлял подчиняться представителям этого учреждения»[381].
Несмотря на её признания, М.О. Булле была обвинена в государственных преступлениях по статье 58, пункты 10 и 11. Расстреляна в возрасте 46 лет в один день с мужем – 13 июля 1938 года.
Реабилитирована посмертно в октябре 1956 года.
Сказать о М.Ф. Сахновской и М.О. Булле, что они ничем себя не проявили, как отмечал когда-то неизвестный военачальник, слова которого мы ранее приводили, было бы, на наш взгляд, неверно. Обе выпускницы достигли высших воинских званий, условно равных генерал-лейтенантам. В петлицах на их гимнастёрках было по два ромба, и их должности относились к категории К-11. Они занимались важной для государства и интересной для них работой. Так что их уж точно нельзя считать неудачницами.
О двух других выпускницах Восточного факультета Военной академии РККА – М.М. Янковской и А.Н. Урванцевой – известно значительно меньше. Но тем не менее некоторое представление об их жизни и военной судьбе можно получить и по тем немногим сохранившимся сведениям.
Янковская Мария Михайловна
Родилась в 1900 году в Москве.
Русская. Образование высшее военное. Окончила в 1924 году Восточное отделение Военной академии РККА.
Член ВКП(б).
Преподаватель иностранного языка в Государственном академическом Большом театре СССР.
Арестована 4 июля 1937 года по делу бывшего заместителя Разведупра и бывшего заведующего отделом Службы связи Коминтерна Б.Н. Мельникова, арестованного по подозрению в шпионаже в пользу японской разведки. Прежде он работал в НКИДе, был нелегальным резидентом на Дальнем Востоке.
Завербован был осенью 1918 года, когда попал в плен к японцам в тайге в Амурской области.
При допросах он назвал М.М. Янковскую в качестве связной с агентами японской разведки в Москве. Она в то время занимала должность референта отдела Дальнего Востока НКИД по Японии. Передавал он информацию для японцев через неё устно во время встреч в его служебном кабинете.