Рабыня с удивлением посмотрела на девушку – до сего момента госпожа никогда не капризничала.
Рона ушла и передала лорду пожелание Элайны, и через час его личный прислужник принёс шкатулку с драгоценностями, в которой лежал полный комплект: жемчужная сеточка для волос, серьги, колье, браслеты и несколько колец на выбор.
У Элайны не осталось иного выхода, как надеть платье, туфельки, драгоценности, и выполнить приказ лорда. Рона провела её в комнату, где раньше она занималась музыкой, вышивкой или играла со служанками в нехитрые игры, когда ей было скучно. Сейчас здесь стояло множество зеркал, в которых Элайна смогла рассмотреть себя со всех сторон. Девушка не смогла больше придумать причин, чтобы оттянуть встречу с господином.
Примерно через час пришёл слуга и сказал:
– Если у госпожи Элайны больше нет требований к сиятельному, то её ждут.
Сердце девушки затрепетало. Настал тот момент, которого она боялась и страшилась больше всего: лорд, наконец, обратил на неё внимание и зовёт на ложе. Но сейчас у неё не было иного выхода, как покорно последовать за слугой. Элайна решила не предпринимать ничего до последнего момента, а там будь, что будет.
Однако слуга повёл девушку не в спальню, как она предполагала, а в личную трапезную господина. Здесь уже ждал накрытый столик на две персоны: сладости, фрукты, вино. Лорд облачился в костюм, не уступавший по роскоши платью девушки. Вместо шлема лицо скрывала бархатная маска, прикрывавшая изуродованную часть. Вежливо поприветствовав гостью, лорд произнёс:
– Мне показалось, что вы страдаете от одиночества, так как лишены достойного вас общества, поэтому я решил пригласить вас на ужин. Но мне передали, что вас пугает вид моего шлема, поэтому сегодня я его не надел… Надеюсь, эта маска не вызывает у вас никаких отрицательных эмоций?
– А зачем вы, вообще, закрываете лицо? – прикинулась простушкой Элайна. – Разве вы преступник, скрывающийся от правосудия?
Лорд тихо засмеялся.
– На Туару я и есть правосудие. Здесь мне некого бояться… кроме себя самого.
– Тогда почему бы вам не снять эту маску? Я не могу смотреть на безликое лицо – это отталкивает и внушает страх.
Лорд перестал улыбаться. Его губы вновь крепко сжались, а глаза стали холодными.
– Может быть, когда-нибудь, я и сниму эту маску… Для вас. Но молитесь своим богам, чтобы это время наступило не скоро…
Холодный тон произнесённых слов у любой другой отбил бы охоту продолжать разговор на эту тему, но Элайна, всё же, рискнула спросить:
– Почему не сделать это сейчас? Зачем ждать?
– Сударыня, по-моему, вы напрашиваетесь на неприятности, – ледяным тоном произнёс лорд, и его глаза сверкнули гневом. – Вы меня провоцируете?
– Да, я вас провоцирую! – с вызовом ответила девушка. – Я хочу видеть лицо человека, чьей пленницей невольно стала, чьей рабыней, быть может, стану через несколько месяцев. И если вы хотите провести со мной этот вечер и, возможно, предстоящую ночь, то откройте своё лицо и покажите его, как мужчина, не прячась за маской, как маленький мальчик за маминой юбкой!
Высказав то, что лежало на душе, девушка сама испугалась дерзости произнесённых слов. Так с лордом, по-видимому, не разговаривал ещё никто, потому что челюсти его сжались с такой силой, что на скулах заходили желваки, а губы побледнели от ярости и сдерживаемого гнева. Он стремительно приблизился, и Элайна невольно отшатнулась – ей показалось, что тот сейчас её ударит. Но сиятельный положил ей на плечи изящные ладони и заглянул в глаза. В глубине его зрачков прятались тщательно скрываемая боль и сдерживаемая ярость. Голос звучал сухо и безжизненно, как в первую их встречу:
– Моё лицо видят только самые близкие слуги. Вы готовы войти в их круг?
– С удовольствием… Но в качестве кого? Прислужницы, горничной, кухарки?
– Для этого у меня есть Адрис… Но вы могли бы мне прислужиться в другом качестве… – руки лорда соскользнули с плеч девушки, мягко скользнули по спине и остановились на ягодицах, слегка их сжав. – Вы очень красивая девушка и, если только пожелаете, я осыплю вас подарками, ещё более роскошными, чем те, которые надеты на вас…
Элайна взяла блудливые руки и решительно оторвала от своего тела. Твёрдо глядя ему в глаза, ответила:
– Нет, для такой службы я не гожусь… А вот для этой подхожу как раз!
С этими словами, сделав умелую подсечку, ловко перебросила лорда через себя. Бросок получился таким хорошим, что девушка даже удивилась, ведь давно не тренировалась.
Лорд отлетел в угол комнаты и грохнулся на пол, как мешок, набитый тряпьём. Несколько секунд он ошеломлённо лежал, приходя в себя, затем легко вскочил на ноги. Повернувшись, удивлённо произнёс:
– Ловко у вас вышло… Где вы этому научились?
– Мой отец капитан отряда сопровождения, бывший королевский мечник… Он меня обучил кое-каким приёмам, чтобы защищать себя от нахалов.
– Ах, вот как! – с улыбкой произнёс лорд. – Тогда это меняет дело… Я снимаю своё предыдущее предложение, но всё же надеюсь с вами поужинать.
– А я не отказываюсь от своего предложения, – не поддержала шутливого тона Элайна. – Снимите маску, если хотите, чтобы мы стали друзьями.
– Вы думаете, мы можем стать друзьями?
– С врагом я не сяду за один стол.
– Принципиально, но неразумно.
Лорд подошёл к камину, постоял, глядя на огонь, а затем рывком сорвал маску и повернулся. Его глаза внимательно смотрели на девушку, ожидая её реакции. Неизвестно, как бы отреагировала на увиденное Элайна, если бы не видела этого раньше. Но она знала, что скрыто под маской, и в этом было её преимущество. Посмотрев на лицо лорда, спокойно произнесла:
– Я ожидала худшего… Думала, что увижу монстра, а вижу только небольшие шрамы, которые, конечно же, не украшают, но и не делают вас настолько уродливым, что стоит этого стыдиться и надевать маску… Во всяком случае, при мне.
В глазах лорда появилось какое-то выражение, которое девушка не смогла растолковать. Он глухо спросил:
– Разве вам не противно на меня смотреть? Разве это лицо не отталкивает?
– Нисколько. Поверьте, милорд, я видела лица намного уродливей, а шрамы намного страшнее… Если бы я каждый раз брезгливо отворачивалась, то не была бы дочерью своего отца. Вы вполне симпатичный мужчина… когда не изображаете бездушного тирана, – закончила с улыбкой.
Лорд приблизился, наклонился к самому лицу девушки и, заглянув в тёмные глаза, тихо спросил:
– А вы смогли бы разделить со мной ложе не за блага или по принуждению, а добровольно и по любви?
Вопрос был задан таким тоном, что Элайна поняла – от её ответа зависят их будущие отношения, а, возможно, даже её жизнь.
Секунду она, молча, смотрела в холодные требовательные глаза, затем подняла руку и осторожно коснулась шрамов. Ладонь мягко скользнула по лицу мужчины и замерла на губах.
– Если я полюблю человека, – тихо ответила, – мне будет неважно, как он выглядит: молод он или стар, красив или безобразен. Для меня он будет самым лучшим из мужчин, и я с удовольствием отдам ему себя: своё тело и свою душу… Но я ещё не встретила человека, который бы попытался разбудить в моей душе любовь. Почему-то все хотят только моего тела… И вы тоже, милорд.
Лорд сильно сжал ладонь девушки и отвёл от своего лица.
– Нет, я не хочу вашего тела… Я хочу вашу душу… Я знаю, что у меня мало шансов, но я попытаюсь… А сейчас, прошу прощения, оставьте меня одного… Извините за несостоявшийся ужин…
– Спокойной ночи, сиятельный, – вежливо поклонилась девушка.
– Спокойной ночи, сударыня, – отворачиваясь, глухо ответил лорд.
Элайна вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
Столь скорое возвращение госпожи и удивило, и обрадовало Рону. Она засуетилась, помогая ей раздеться, сгорая от любопытства, но не осмеливаясь расспрашивать. Элайна, несмотря на страдания рабыни, не произнесла ни слова и, молча, ушла к себе.
Глава 5
Несколько дней лорд не давал о себе знать, словно вновь позабыв о девушке. Но затем неожиданно Адрис – его личный слуга – принёс Элайне ещё один подарок: бархатные шаровары, расшитый шёлковыми нитями камзол, сапоги из тонко выделанной кожи и круглую шапочку, украшенную серебряной брошью и мягким пышным белым пером. Слуга сказал, что сиятельный просит её одеться и прийти к нему в кабинет.
Лорд встретил её, сидя в своём любимом кресле в излюбленной позе. Посмотрев сквозь прорези шлема, произнёс:
– В этом костюме вы выглядите ещё очаровательней, чем в платье… Как вы себя чувствуете, сударыня?
– Хорошо, – коротко ответила девушка, не зная, чего ждать от этой встречи.
– Голова не кружится?
– Нет.
– Тогда вы не откажетесь совершить небольшую верховую прогулку в моём обществе?
– С удовольствием составлю вам компанию, милорд, – с радостью согласилась девушка.
– Я хочу показать вам окрестности замка. Здесь встречаются очень живописные места.
– С радостью посмотрю на них.
– Ничего, если я буду в шлеме? Я знаю, его вид неприятен вам, но без него я не появляюсь перед подданными. Они уже привыкли к нему, и вряд ли воспримут меня в ином облике.
– Я тоже привыкну к нему, милорд… Я удовлетворила своё женское любопытство и теперь ваше закрытое лицо не тревожит меня.
– Я ценю вашу сдержанность, сударыня. И рад, что вы никому не рассказали о том, что увидели под маской.
– Я знаю, что вы не желаете огласки, и уважаю ваше желание. Вы господин и хозяин этого дома, а я здесь всего лишь гостья и пленница, пользующаяся вашими милостями. Я не собираюсь нарушать установленных вами правил.
– Мне приятна ваша покорность, но я не хочу, чтобы вы чувствовали себя пленницей. Вы моя гостья. Пока, во всяком случае…
– Как пожелаете, сиятельный, – послушно склонила голову девушка.
Элайна сама удивлялась своей покорности, но сегодня у неё не было настроения спорить с лордом. Глядя на блестящую полированную поверхность шлема-маски, она видела изуродованное шрамами лицо и вспоминала глубоко несчастный взгляд, которым лорд смотрел в никуда, сидя в одиночестве и пустоте своей опочивальни. Она понимала, что вся его холодность и отчуждённость всего лишь защитная реакция израненной души, желающей любви и понимания, но натыкающейся на отвращение и неприятие в глазах женщин, когда он открывал им своё лицо. Когда лорд медленно и грациозно встал и приблизился, когда она почуяла запах его тела и ощутила тепло ладони на своей руке, ей вдруг захотелось прижаться к его широкой груди и утешить, как маленького ребёнка. Этот внезапный порыв удивил и даже испугал девушку, не склонную, в общем-то, к сентиментальности.