– Дай, – сказала она.
Наташа посмотрела в ее раскосые глаза и решила, что перед ней японка.
– Еще чего! – Наташа обхватила рукой фотоаппарат – никому не позволит притрагиваться к своему «Никону», ни японкам, ни... вообще, никому.
– Дай! – снова сказала женщина и тряхнула волосами до плеч.
С виду ей было лет сорок пять. Она пристально смотрела на нее темными бусинками в узком разрезе, но их выражения Наташа понять не могла.
К ней подошли двое крупных мужчин, в которых она сразу узнала чеченцев, и встали по обоим бокам вертлявой женщины.
«Ишь, какая богатая японка, – снова подумала Наташа, – наняла себе охрану».
– Дай ей фотоаппарат, – сказал один из них.
– Еще чего! – повторила Наташа.
«Что им от нее нужно? – она отступила на шаг. – Зачем им ее фотоаппарат?»
– Тут поблизости военная база. Сейчас закричу, – предупредила она.
– Покажи! – Женщина снова приблизилась к ней, протянула руку, взглядом не отрываясь от Нашиного лица, и та сама потянулась к ней, как будто в глазах раскосой женщины жили два маленьких магнита.
За темными бусинами промелькнули ровные снега без конца и без краю, широкая лента воды, затянутая могучим льдом, следы от полозьев на снегу, оленьи рога, высокий костер и бубен. Все это длилось секунды, но Наташе показалось, будто она слышит размеренный там-там-м-м бубна. Не отрываясь от бусин, Наташа сняла с шеи фотоаппарат и вложила в протянутую руку женщины. Та повесила его себе на шею, закрыла глаза, положила указательный палец на запястья и напряженно вслушивалась в свой пульс. Ее веки тонко подрагивали. Что ей говорили биения пульса? Какую выстукивали весть?
– Ты задашь ему свои вопросы, – наконец открыла глаза женщина, сняла с шеи фотоаппарат и вернула его Наташе.
– Кто вы? – придя в себя, окликнула ее Наташа, когда та уже садилась в машину.
– Шаманка из Якутии, – ответила женщина.
– А что здесь делаете?
– Как что? – Женщина выпрямилась. – Бомбы над селами сдерживаю, – она широко раскинула руки, как будто держала на них целый небосвод. – Чтобы бомбы на села не падали, я их держу.
– Ну и как? Помогает? – с сомнением спросила Наташа.
– Помогает! – хором ответили мужчины.
– Дурдом на выезде... – сказала Наташа, глядя вслед удаляющимся иномаркам.
Вернулась к шлагбауму. В ушах пульсировало – или то был бубен шаманки?
– Сейчас летчики с базы поедут до Аргуна, – сообщил ей военный из будки, – они могут вас подвезти.
– Ай! – вскрикнула Наташа – Магомед вцепился ей в руку, больно давя ногтями.
– Я с летчиками никуда не поеду... – прошептал он. – Не поеду. Никуда не поеду.
– Они ничего вам не сделают, Магомед, – Наташа поняла, в чем дело. – Они –обычные люди.
– Я тоже не поеду, – тихо сказал Ризван. На его лице отчетливо проступили веснушки.
– А вот и они! – крикнул из будки военный.
К ним приближался небольшой белый автобус. Наташа чувствовала, как в ее руке дрожат пальцы девятилетнего Магомеда. Когда, поравнявшись с ними, автобус остановился, мальчик дернулся в сторону, но она сжала его руку сильней.
– Они ничего вам не сделают, – прошептала она. – Родители погибли, убиты. Помните? Всё, залезаем.
Из автобуса высунулись большие мужские руки и подхватили Принцессу, потом Луизу. Рука Магомеда вспотела.
– Здрасьте! – Наташа вошла последней.
– Здравия желаем! – ответил хор мужских голосов.
Она села на свободное место. Зажала Луизу между колен. Ризван вцепился ей в плечо, а Магомед по-прежнему не выпускал руку. Он сжимал губы и тряс коленкой, прижимаясь к ней.
– А это что за принцесса? – Военный летчик, седоватый мужчина, потянулся к Принцессе. – Как тебя зовут?
– Принцесса! – с достоинством ответила та.
Летчики засмеялись.
– Принцесса, хочешь конфетку? – Мужчина порылся в кармане и вынул леденец.
– Сосательная! – сказала девочка, разглядывая конфету.
Мужчины снова засмеялись и начали шарить по карманам. Набралась горсть конфет.
– Мальчишки, угощайтесь! – Летчик протянул к ним раскрытую ладонь, на которой лежали леденцы в веселых фантиках.
Магомед перестал дышать. Ризван прикрыл рукой своего волка на груди. Луиза схватила всю горсть.
– А родители погибли, убиты! – заливалась смехом Принцесса с другого конца автобуса.
Летчики молчали.
– Наташа! Наташа! – позвала девочка. – А дяди летчики, оказывается, совсем не страшные!
Они вышли в Аргуне у разбитой торговой палатки. Автобус повез летчиков дальше. Наташа снова встала шлагбаумом у трассы. Когда же они доедут? День терял краски. Четыре часа дня. Скоро начнет темнеть. А где дети?! Дети где?!
Наташа оглядывается по сторонам. Ни одной целой постройки. Частные дома смотрят выжженными внутренними стенами. Под ногами рассыпалась дешевая косметика – едко-розовые румяна, тени всех цветов, помады. Из-за ларька появляется Магомед с раздутыми карманами.
– Смотри, что я нашел, – говорит он и вынимает из кармана горсть гильз.
– Выбрось немедленно! Выбрось, кому говорю! – срывается Наташа голосом своей матери.
– Ты не видел Ризвана? Ризван! – Она вытряхивает из карманов Магомеда гильзы и крепко хватает его за руку.
Из-за палатки выглядывает Ризван.
– Наташа, тут столько целых батареек!
– Иди сюда! Я кому сказала, иди сюда! Луиза! Принцесса! Где Принцесса?!
Другой рукой она хватает Ризвана.
– Матерь Божья...
Наташа замирает и выпускает Магомеда. Принцесса появляется из палатки в ярких голубых тенях и с едко-розовыми пятнами на щеках. Одной рукой держит перед собой зеркальце, другой – мажет губы коричневой помадой.
– Иди сюда! – вопит Наташа, достает из кармана носовой платок и, поплевав на него, трет лицо девочки, та морщится и вырывается.
– А в карманах у тебя что?! – вытряхивает из карманов Принцессы десяток помад. – Зачем тебе это? Зачем?! Где Луиза?
– Она там ногти красит, – отвечает Принцесса.
– Луиза, немедленно иди сюда! Брось это! Брось, кому говорю! Ризван! Магомед! Быстро сюда! Опять ты гильзы насобирал!
Она хватает одной рукой Луизу, другой – Магомеда с Ризваном. Раз, два, три...
– Где Принцесса?!
– Ну что еще? – высовывается из палатки снова разукрашенная Принцесса.
– А ну поди сюда...
Девочка подходит. Наташа молча вытряхивает из ее карманов помады и тени. Принцесса поворачивается к ней спиной. Платьице на заду топорщится.
– Из трусов тоже все вытряхивай, – шипит Наташа. – Куда пошла? При мне вытряхивай.
Принцесса вынимает из трусов набор косметики.
– Магомед! Ризван! Луиза!
Наташа стоит возле разбитой палатки, широко расставив ноги. Детей опять нет. Внутри все бурлит и клокочет, рвется наружу. Будь, что будет, но она сейчас это сделает. Иначе ее разорвет. Тверже упирается ногами в асфальт.
– Бляха! Муха! – орет она во всю глотку.
Еще не мат, но уже полегче. Из палатки выглядывают четыре детских головы.
К остановке подходит женщина в длинной вязаной кофте.
– Подержите детей, – просит Наташа.
Бежит по трассе. Через пятьдесят метров – российский блокпост.
– Ребята, вон видите, женщина с четырьмя детьми! – кричит она дежурным. – Уже час за ними наблюдаю – ни одна машина не останавливает! А ей нужно срочно попасть в Грозный. И мне тоже! Я вас очень прошу, остановите какую-нибудь машину, скажите, чтобы нас подвезли. Вам не откажут.
Молодой солдат в каске выходит из будки и протягивает автомат в сторону первой встречной машины.
– Подбросьте женщину с детьми до Грозного, – наклонился он к водителю.
Когда они въехали в Грозный, уже стемнело. Движение замерло. Наташа поняла, что в ожидании попутки до Назрани может простоять у дороги до самого утра. Куда ей деваться с четырьмя детьми? Где искать место для ночлега в разбитом городе?
– У меня бабушка здесь живет, – вдруг сообщает Ризван.
– Что ж ты раньше молчал!
В сгущающейся темноте они молча шли мимо домов-призраков, щетинящихся по обеим сторонам зубцами полуразвалившихся стен. Наташа старалась не смотреть в их пустые окна. Под ногами хрустел битый кирпич и стекло. Кое-где от домов оставался только фасад, сквозь оконные проемы виднелось зарево заходящего солнца, и казалось, будто дома смотрят на них красным немигающим взглядом. Дети притихли и жались к ней. Наташа боялась наткнуться на мертвецов, высматривала впереди живых, одновременно боясь встречи с ними – в разрушенном пустом и неосвещенном городе живых следовало бояться больше, чем мертвых.
– А почему летчики такие добрые? – спрашивает Ризван.
– Летчики... – теряется Наташа, она не знает, как ответить на этот вопрос. – Да потому, что они поднимаются высоко-высоко в небо, и оттуда им не видно, в кого они стреляют.
Ризван кивнул головой – ответ его устроил.
– А ты знаешь, что я никуда с тобой в Москву не поеду? Я останусь здесь у бабушки.
– Почему?
– Чтобы ей тут одной не было страшно...
– Ты еще маленький, чтоб решать. Тебе только одиннадцать.
– Наташа, – останавливается Ризван. – Мне уже двенадцать...
Они вышли к маленькому рынку. А вот и живые... Они стояли у стульев, на которых была разложена еда и сигареты. Торговля в Чечне никогда не останавливалась. Купили кока-колу и печенье на ужин.
К дому бабушки пробирались в густой темноте. В окнах не было света. Из дома не доносилось ни звука.
Ризван постучал в дверь.
Тишина больно отдалась в груди. Наташа прислушалась. Ни шороха за дверью. Ризван постучал сильней.
Дом был пуст. Наташа, обессилев, ткнулась лбом в шершавую деревянную дверь – наглухо закрытую.
– Я что-нибудь придумаю, – сказала она детям, но не самой себе.
Ризван пошарил под половиком.
– Ключ...
Он открыл дверь, и они вошли в холодный темный дом.
– Не включай свет, – сказала она мальчику.
Попав в бабушкин дом, Ризван как будто повзрослел. Включил газовую колонку и согрел чайник. В доме стало тепло. Они съели купленное печенье, запивая его кока-колой. У