Изабелла задумалась, а затем ответила вопросом на вопрос:
– Отчего вы назвали мое решение необычным поступком? Примерно так же полагает и ваша матушка.
– Уорбертон – завидная партия. В нем вряд ли отыщется изъян. Опять же, как здесь говорят, он – человек выдающийся. У него внушительное состояние, и его супруга стояла бы в буквальном смысле на пьедестале. В Уорбертоне удачно сочетаются прекрасные душевные качества и высокое положение в обществе.
Изабелла внимательно наблюдала за кузеном. Интересно, насколько далеко тот зайдет?
– Стало быть, я отказала лорду, поскольку он слишком хорош. Я не идеальна, поэтому не смогу составить ему достойную пару. Кроме того, совершенство лорда Уорбертона меня раздражало бы.
– Сказано остроумно, хоть и неискренне, – заметил Ральф. – На самом деле вы полагаете, что в мире нет идеала, который вас удовлетворил бы.
– По вашему мнению, я настолько совершенна?
– О нет. Однако вы чрезвычайно взыскательны независимо от того, как сами себя оцениваете. Между прочим, девятнадцать женщин из двадцати, даже самых что ни на есть требовательных, вполне устроил бы союз с Уорбертоном. Вероятно, вам невдомек, насколько он желанен для многих.
– Об этом я не знаю и знать не хочу. Все же припоминаю одну из наших бесед: вы как-то упомянули, что в натуре лорда имеются некоторые странные черты.
Ральф задумчиво выпустил изо рта струйку дыма.
– Надеюсь, мое тогдашнее замечание на вас не повлияло. Я не имел в виду недостатки: всего лишь говорил об особенностях его воззрений. Жаль, не подозревал о намерениях Уорбертона в отношении вас – обязательно придержал бы язык за зубами. Вроде бы я сказал о присущем лорду скептическом взгляде на собственную личность, однако вполне в ваших силах заставить его поверить в себя.
– Вряд ли… Что я в этом понимаю? Да и не склонна к подобным миссиям. Вижу, вы откровенно разочарованы? – добавила Изабелла, с сочувствием поглядывая на кузена. – Вы наверняка с удовольствием восприняли бы наш с лордом брак.
– Вовсе нет. Никаких желаний подобного рода у меня не имелось. И на роль советчика я не претендую; мне чрезвычайно интересно за вами наблюдать, и этого вполне достаточно.
Изабелла сокрушенно вздохнула:
– Ах, как жаль, что я не испытываю к себе такого же интереса…
– И снова вы неискренни. Вы себе донельзя интересны. А знаете… Раз ваш ответ Уорбертону и впрямь окончателен, я, пожалуй, скажу, что даже рад. Не за вас и уж тем паче не за него. Я рад за себя.
– Так вы намереваетесь сделать мне предложение?
– Ни в коем случае. Ежели взять во внимание мои соображения, подобный шаг станет фатальным: я убью курочку, несущую золотые яйца для моего омлета. Омлет в данном случае – символ моего извращенного замысла. Я испытываю душевный трепет, наблюдая за будущим леди, не желающей выходить за лорда Уорбертона.
– Сдается мне, тетушка с вами заодно, – пробормотала наша героиня.
– Ах, зрителей в этом театре хоть отбавляй! Мы намерены следить за развитием действия до самого финала. Я до конца драмы не дотяну, однако захвачу наиболее интересные акты. Разумеется, вы все ж таки можете выйти за моего друга – и в этом случае вас ждет блистательное будущее, хотя с моей колокольни оно выглядит тривиальным. Тут ведь сюжет предначертан заранее, никаких неожиданностей. Я, знаете ли, обожаю сюрпризы, и сейчас все в ваших руках; жду, что вы дадите представление.
– Не слишком хорошо вас понимаю и все же возражу: ежели вы ожидаете от меня яркого спектакля, вас постигнет разочарование.
– В таком случае в первую очередь оно постигнет вас!
В заявлении Ральфа Изабелла увидела большую долю истины, что заставило ее задуматься. После долгого молчания она резко заявила:
– Я не желаю себя связывать по рукам и ногам – какой тут вред? Не хочу начинать жизнь с брачного союза. Женщине и без того есть чем заняться.
– Замужество обычно дается дамам лучше всего. Хотя вы – особа разносторонняя.
– У меня две стороны, и этого вполне достаточно, – возразила Изабелла.
– Нет, вы определенно самый очаровательный из многогранников, – усмехнулся Ральф, однако, смутившись под взглядом кузины, добавил: – Вы желаете отведать жизнь, и, как говорят молодые люди, черт вас побери, ежели вы отступитесь от своего плана.
– Думаю, у меня это выражается иначе, чем у молодых людей, но вы правы: я намерена постигнуть наш мир.
– Хотите испить полную чашу жизненного опыта?
– Отнюдь, ведь в нее подмешан яд. Просто стремлюсь повидать как можно больше.
– Повидать, но не испытать на себе, – заметил Ральф.
– Вряд ли человек разумный отделяет одно от другого. Я во многом похожа на Генриетту. На днях спросила ее – не собирается ли она замуж. «Пока не посмотрю хорошенько Европу – точно нет!» – ответила она. И у меня точно такие же намерения.
– Уж не планируете ли вы сразить своими чарами какую-нибудь особу королевских кровей?
– О нет, это много хуже, чем брак с лордом Уорбертоном. Однако становится темно, – завершила разговор Изабелла, – пожалуй, мне пора в гостиницу.
Она поднялась со скамьи, однако Ральф, не отводя от нее глаз, продолжал сидеть. Изабелла, сделав шаг, остановилась, и они с кузеном обменялись красноречивыми взглядами, причем в лице молодого человека понимания было больше, чем могли бы выразить слова.
– Пожалуй, вы ответили на мой вопрос, – наконец произнес он. – Я услышал, что хотел, и весьма вам признателен.
– Не думаю, что сказала много.
– Не много, зато самое важное: вас интересует мир, и вы намерены броситься в самую его пучину.
Глаза Изабеллы серебристо сверкнули в темноте.
– Не припоминаю, чтобы такое говорила.
– Не говорили, зато имели в виду, и не спорьте! Ваш план прекрасен.
– Не соображу, что вы пытаетесь мне приписать. К авантюрам я вовсе не склонна – тут женщины от мужчин отличаются.
Ральф неторопливо поднялся, и они прошли к выходу из сквера.
– Женщины нечасто бахвалятся своей отвагой, мужчинам это свойственно куда больше.
– Так ведь им есть чем похвастать.
– Дамам смелость тоже свойственна. Например – вам.
– Разве только доехать в одиночку до гостиницы Прэтта, ни на что иное моей отваги не хватит.
Ральф откинул щеколду калитки и, дождавшись, когда Изабелла выйдет, задвинул ее на место.
– Сейчас найдем вам подходящий кеб.
Они свернули на соседнюю улицу, где поиски экипажа могли увенчаться бо´льшим успехом, и Ральф снова спросил, не позволит ли кузина проводить ее до гостиницы.
– Ни к чему, – ответила та. – Вы слишком устали. Вам пора домой, спать.
Наконец им встретился свободный кеб, и Ральф, подсобив спутнице забраться на сиденье, задержался у дверцы.
– Знаете, когда собеседник забывает о моей немощи, я чувствую себя неловко, – сказал он напоследок. – Однако куда хуже, ежели о ней помнят.
Глава XVI
Провожать себя до гостиницы Изабелла кузену запретила, однако в ее отказе не крылось ничего тайного. Ей всего лишь пришло в голову, что она и без того злоупотребляла терпением Ральфа, и независимый дух настоящей американки, полагающей чрезмерную опеку ограничением свободы, заставил нашу героиню посвятить следующие несколько часов самой себе. Кроме того, Изабелла считала необходимым время от времени уединяться, а со дня прибытия в Англию подобные возможности выдавались нечасто. Такую роскошь она всегда могла позволить себе в Америке, а теперь ей недоставало этих маленьких пауз.
Однако вечером случился инцидент, который вынудил бы любого критика усомниться в невинных причинах отказа Изабеллы от общества кузена. Около девяти часов она сидела в номере гостиницы, пытаясь при тусклом свете двух высоких свечей погрузиться в захваченный из библиотеки Гарденкорта томик. Увы, вместо печатных слов в ее голове крутились совершенно иные – те, что днем сказал Ральф.
Размышления Изабеллы прервал негромкий стук в дверь, вслед за которым на пороге возник коридорный, держащий в руке, словно драгоценный трофей, визитную карточку нежданного гостя. Разобрав на ней имя Каспара Гудвуда, наша героиня замерла, совершенно забыв о стоящем перед ней лакее.
– Следует ли мне пригласить джентльмена, мэм? – напомнил тот о себе с легким поклоном.
Изабелла продолжала колебаться. Наконец, бросив взгляд в зеркало, вздохнула:
– Просите…
В ожидании Каспара она все смотрела на свое отражение, не столько уделяя внимание прическе, сколько пытаясь собраться с духом.
Мистер Гудвуд не заставил себя ждать и уже через секунду пожимал Изабелле ручку, а после исчезновения слуги немедленно – и весьма решительно, тоном, характерным для настойчивого человека, привыкшего получать ответы на свои вопросы, – спросил:
– Почему вы не отозвались на мое письмо?
Ответ у Изабеллы был наготове:
– Откуда вы узнали, что я здесь?
– Мне сообщила мисс Стэкпол, – объяснил Гудвуд. – Сказала, что вы, скорее всего, вечером будете в номере и наверняка меня примете.
– Где вы ее встретили?
– Мы не виделись; я получил от нее письмо.
Изабелла на миг лишилась дара речи. Оба стояли в середине комнаты, словно противники, изготовившиеся к бою или, во всяком случае, к спору.
– Генриетта ни словом не упоминала о переписке с вами, – наконец произнесла Изабелла. – С ее стороны это не слишком порядочно.
– Неужто вам настолько неприятен мой визит?
– Ваше появление неожиданно; я не люблю подобных сюрпризов.
– Вам ведь было известно о моем прибытии в столицу. Разумеется, мы могли встретиться и ненароком – не сегодня, так завтра.
– Надеюсь, вы не настаиваете, будто наша встреча случайна? Я рассчитывала ее избежать. Лондон – огромный город. Столкнуться на его улицах вряд ли возможно.
– У меня сложилось мнение, что даже мысль отправить мне письмо была вам противна.
Изабелла не ответила, настолько ее потрясло предательство Генриетты – иначе подобный поступок и воспринять нельзя.