– Мистер Тушетт – великий человек, – вздохнула Генриетта, – и останется таковым до последнего. Ежели и в самом деле наступают последние его дни – уж простите за подобные слова, однако вы наверняка держали в уме печальный исход, – мне жаль, что не получится появиться в Гарденкорте.
– Надеюсь, в Бедфордшире вас ждут более интересные развлечения.
– Неловко развлекаться, когда происходят столь грустные события, – приличествующим случаю тоном ответила Генриетта. – Мне хотелось бы присутствовать при прощании.
– Отец может прожить еще долго, – возразил Ральф и тут же, перейдя к более жизнерадостным темам, принялся расспрашивать корреспондентку о предстоящей поездке.
Сознавая, что молодому человеку приходится нелегко, та на сей раз обращалась к нему мягко и между прочим поблагодарила за знакомство с мистером Бантлингом.
– Ваш друг поведал мне много интересного, – сообщила она. – Рассказал о светских новостях, о королевской семье… Ежели по правде, пока не могу сообразить, насколько услышанное мною делает честь правящей династии. Впрочем, мистер Бантлинг настаивает, что у меня просто своеобразный подход. Ничего; пусть только даст мне факты, а я уж быстро сложу их в цельную картину.
Далее Генриетта упомянула о любезном обещании Бантлинга подъехать после обеда и вывести ее в город.
– В город? Куда же именно? – отважился уточнить Ральф.
– Собирается показать мне Букингемский дворец, чтобы я получила представление, как живет королева.
– А! Стало быть, мы оставляем вас в хороших руках. Наверняка вскорости услышим, что вас пригласили еще и в Виндзорский замок.
– Ежели предложит – я готова. Тут стоит лишь приступить к делу, дальше уж идет само собою. И все же, – добавила Генриетта, – я не нахожу себе места. Меня беспокоит Изабелла.
– Чем снова отличилась моя кузина?
– Я вам уж многое рассказала, так что вреда не будет. Раз начала – всегда дохожу до конца. Мистер Гудвуд был здесь вчера вечером.
Ральф изумленно распахнул глаза и побагровел, вспомнив, как Изабелла, прощаясь с ним на Винчестер-сквер, опровергла его предположение о свидании с поклонником. Двуличность кузины сильнейшим образом уязвила молодого человека. С другой стороны, напомнил он себе, ему-то что? Свидание и свидание – ради бога. Во все времена юные леди хранили сердечные дела в тайне. Поэтому ответ Ральф дал самый дипломатичный:
– Что ж, насколько я понял ход ваших рассуждений, вас подобное развитие событий вполне устраивает.
– Вы о визите мистера Гудвуда? Само по себе это неплохо. Да, я сплела небольшой заговор – дала ему знать: мол, Изабелла в Лондоне, а когда меня удачно пригласили на ужин, послала ему весточку с тонким намеком. Надеялась, он застанет подругу в одиночестве. Не буду притворяться: рассчитывала, что вы не станете мешать их встрече. Мистер Гудвуд появился в гостинице, однако лучше бы не появлялся…
– Так кузина была с ним жестока?
Лицо Ральфа засветилось при мысли, что Изабелла все же не лицемерила.
– Точно не знаю, как именно сложилась их беседа. Однако Изабелла явно не оправдала ожиданий мистера Гудвуда. Отправила его обратно в Америку…
– Бедный мистер Гудвуд! – вздохнул Ральф.
– Похоже, моя подруга спала и видела, как бы от него избавиться.
– Бедняга… – повторил молодой человек.
Надобно сказать, что реплики он подавал машинально, а думал вовсе о другом.
– Мне не нравится, как вы говорите. По-моему, вам безразлично.
– Ах, – вздохнул Ральф, – вы совсем забыли: я ведь не знаком с этим достойным джентльменом и никогда его не видел.
– Ну, я с ним еще встречусь. Скажу – пусть не отчаивается. Полагаю, Изабелла все же одумается, иначе и сама махну рукой. Я имею в виду – на свою подругу.
Глава XVIII
Ральфу пришло в голову, что в данных обстоятельствах прощание кузины с Генриеттой может оказаться довольно напряженным, а потому к выходу из гостиницы он спустился первым. Через некоторое время Изабелла к нему присоединилась, и в ее глазах молодой человек приметил, как ему показалось, следы едва завершившегося бесплодного спора. Путь до Гарденкорта они проделали почти в полном молчании, и слуга, встретивший их на станции, обнадеживающих вестей о состоянии мистера Тушетта не принес. Ральф поздравил себя за предусмотрительность: хорошо, что сэр Мэттью Хоуп обещал приехать пятичасовым поездом и остаться на ночь.
Миссис Тушетт, как выяснилось по прибытии, неотлучно дежурила у постели супруга. Стало быть, сказал себе Ральф, маменьке требовался лишь повод, чтобы проявить себя. Сложные натуры выказывают лучшие свои качества в непростых обстоятельствах.
Изабелла прошла к себе в комнату, ощущая повисшую в доме тяжелую тишину – предвестницу несчастья. Через час она, однако, спустилась по лестнице в поисках тетушки, желая расспросить ее о здоровье больного. Заглянула в библиотеку, однако никого там не обнаружила. В сырую и прохладную погоду, еще более испортившуюся в последние дни, миссис Тушетт вряд ли предприняла бы обычную свою прогулку на воздухе, и наша героиня совсем уж было решилась отправить горничную на разведку на половину тетушки, когда услышала неожиданные звуки – в гостиной кто-то негромко музицировал. Тетушка к фортепиано никогда и близко не подходила – стало быть, развлекается Ральф? Коли так – значит, его тревога по поводу отца улеглась?
Приободрившись, наша героиня направилась на звуки музыки. Гостиная в Гарденкорте представляла собой весьма обширное помещение; фортепьяно располагалось в самом дальнем от дверей углу, так что сидящая у инструмента спиною к входу совершенно незнакомая дама появления Изабеллы сперва не заметила. На эту великолепную, затянутую в роскошное платье спину наша юная леди и воззрилась с немалым удивлением.
Очевидно, дама приехала с визитом, пока Изабелла отсутствовала; странно, что никто из прислуги не упомянул о гостье… Впрочем, известно, насколько сдержанны могут быть слуги, выполняя распоряжения хозяев. К тому же горничная миссис Тушетт держала себя с Изабеллой весьма сухо, и та тоже ей не слишком доверяла, всякий раз норовя выскользнуть из ее ловких рук, кстати сказать, наводивших должный блеск на перышки нашей героини.
Само по себе появление гостьи в доме нашу героиню нисколько не смутило; каждое новое знакомство, как считала она с детства, способно оказать важное влияние на дальнейшую жизнь. Некоторое время Изабелла предавалась подобным рассуждениям, а затем отметила: играет незнакомка великолепно – точно что-то из Шуберта, хотя и не слишком знакомое. Пальцы ее касались клавиш мягко и свободно, с большим умением и чувством. Наша героиня тихонько присела и, дождавшись финала, испытала желание поблагодарить гостью. Поднялась со стула, и незнакомка тотчас обернулась, словно только что заподозрив присутствие постороннего.
– Прекрасная пьеса, а ваше мастерство придало ей еще больше очарования! – с присущей ей неподдельной искренностью восторженно воскликнула Изабелла.
– Надеюсь, я не побеспокоила мистера Тушетта? – мило приняла комплимент дама. – Дом ведь большой, а гостиная так далеко от его половины, что я решила рискнуть, тем более играла du bout des doigts [4].
Хм, француженка? Кто ж еще может разговаривать столь изысканно… Изабелла заинтересовалась гостьей вдвойне.
– Надеюсь, у дядюшки все более или менее благополучно. Наверняка столь прекрасная музыка сразу заставила его приободриться.
Гостья улыбнулась и мягко возразила:
– Боюсь, бывают времена, когда даже Шуберт не способен помочь. Впрочем, это должны быть совсем уж плохие дни.
– Ну, последнее не про меня, – ответила Изабелла. – Напротив, была бы счастлива еще немного послушать вашу игру.
– Ежели вам нравится – с удовольствием.
Любезная незнакомка вновь заняла место у инструмента и взяла несколько аккордов. Изабелла пристроилась поближе, но гостья вдруг замерла, подняв руки над клавишами, и обернулась. Было ей около сорока, на вид не сказать чтобы красавица, однако очень милая.
– Прошу меня простить, – произнесла она. – Вы ведь племянница, та самая юная американка?
– Родная племянница миссис Тушетт, – кивнула Изабелла.
Дама у фортепьяно продолжала сидеть вполоборота, с большим интересом поглядывая на нашу героиню.
– Вот и прекрасно! Значит, мы с вами соотечественницы, – заметила она и продолжила играть.
Выходит, не француженка… Первое предположение было весьма романтичным, так что Изабелла едва не испытала разочарование. С другой стороны, встретить в Англии столь не-обычную американку куда интереснее, нежели француженку…
Дама играла в той же манере, что и раньше, – мягко и с большим чувством, а за окном гостиной тем временем начало смеркаться. Короткий осенний день подходил к концу, и припустил нешуточный дождь, омывающий своими струями серую траву лужайки; поднявшийся ветер закачал верхушки старых деревьев. Наконец музыка стихла, и незнакомка, поднявшись со стула, с улыбкой приблизилась к Изабелле. Не успела та вновь ее поблагодарить, как соотечественница заявила:
– Очень рада вашему возвращению. Я много о вас слышала.
Изабелла нашла даму весьма приятной особой, однако ответила не слишком приветливо:
– Интересно, от кого?
Слегка поколебавшись, незнакомка объяснила:
– От вашего дядюшки. Я здесь уже три дня, и в день приезда он принял меня в своей комнате. Говорил о вас не переставая.
– Вероятно, вам было скучно – ведь вы меня никогда не видели.
– Напротив, захотела с вами познакомиться, тем более ваша тетушка неотлучно находится у постели больного, и я успела сама себе наскучить. Увы, время для визита выбрала неудачное.
В комнату вошел слуга с подсвечником, за ним второй – с чаем на подносе. Вероятно, чай подали по распоряжению миссис Тушетт, ибо вскоре она и сама появилась в гостиной. С племянницей тетушка поздоровалась весьма сдержанно – во всяком случае, на чайник смотрела с неменьшим интересом. Обе леди спросили ее о состоянии супруга; покамест радоваться нечему, рассказала та; сейчас с ним местный доктор, но куда больше надежд семья возлагает на пред