– Кто здесь? Вы, сын мой? – пробормотал старик.
– Да, это я, папенька.
– Вы один?
– Один, больше никого нет.
Мистер Тушетт погрузился в долгое молчание, а затем снова подал голос:
– Я хотел бы с вами поговорить.
– Не утомитесь ли вы?
– Ничего страшного. Мне предстоит долгий отдых. Побеседовать я собрался о вас.
Придвинувшись к постели, Ральф положил ладонь на руку отца.
– Почему бы вам не выбрать более занимательную тему?
– Я считаю вас человеком занимательным и незаурядным. Всегда надеялся, что вы сделаете в жизни нечто значительное.
– Ежели вы нас покинете, я буду тосковать – тут уж не до свершений.
– Как раз этого я и боюсь, потому и вызвал вас на разговор. Вам следует обрести новые интересы.
– Зачем, папенька? Мне и прежних довольно, куда больше?
Старик долго смотрел на сына, вероятно обдумывая последнее заявление; на лицо его уже легла печать смерти, однако глаза все еще были ясными и живыми.
– Разумеется, у вас остается мать, – наконец промолвил он. – Вам предстоит о ней заботиться.
– Маменька предпочитает заботиться о себе сама, – возразил молодой человек.
– Она тоже постареет; рано или поздно ей понадобится от вас некоторая помощь.
– Боюсь, я до ее старости не доживу.
– Вполне возможно; тем не менее это еще не значит, что…
Мистер Тушетт оборвал фразу на полуслове, издав тяжелый, но отнюдь не жалобный вздох.
– Не волнуйтесь о нас, – попытался успокоить его Ральф. – Мы с маменькой прекрасно ладим.
– Ладите, живя по разные стороны океана; не слишком естественные отношения.
– Ежели вы нас покинете, наверняка мы с ней будем видеться чаще.
– Хм, – покачал головой старик, словно заглянув в будущее, – вряд ли жизнь вашей матери сильно переменится после моей кончины.
– Полагаю, более, чем вы ожидаете.
– У нее появятся дополнительные средства. По завещанию я оставлю ей немало – ровно столько, сколько должна была бы получить хорошая жена.
– Она всегда была вам примерной супругой – во всяком случае, таково ее убеждение. Не доставляла вам никаких хлопот.
– О, хлопоты… Порою хлопоты даже приятны, – проворчал старик. – Взять хотя бы вас. А ваша маменька – что ж, с того дня, как я занедужил, она стала… э-э-э… стала ко мне ближе и, полагаю, знает, что я обратил внимание на перемену.
– Непременно передам ей ваши слова. Рад, что вы заметили.
– Не стоит. Ей это безразлично. Она вовсе не пыталась тем самым меня порадовать, а… – Умирающий вновь замолчал, подбирая слова. – Так подсказывает ей чувство долга – вот и все. Впрочем, поговорить я хотел о другом. О вас, сын мой. Вы будете прекрасно обеспечены.
– Да, – вздохнул Ральф, – я знаю. Надеюсь, вы не забыли беседу, что мы имели год назад? Я тогда сказал, сколько денег мне потребуется, и умолял вас остаток состояния использовать с толком.
– Помню. Через несколько дней после того разговора я переделал завещание. Сдается мне, что подобное случается совсем нечасто – молодой человек просит отписать себе как можно меньше…
– Я не ущемлял своих интересов, – возразил Ральф. – Напротив, большая сумма стала бы для меня тяжелым бременем. Человеку в моем положении столько все равно не потратить. Лучшее – враг хорошего.
– Что ж, вы в любом случае получите достаточно – и даже несколько более того. Вашей доли вполне хватит на двоих.
– Это слишком много, – запротестовал Ральф.
– Не зарекайтесь. Лучшее, что вы можете сделать после моей смерти, – жениться.
Молодой человек предполагал, к чему клонит отец, и предложение для него неожиданностью не стало. Старик давно вынашивал мысль о хорошей партии для сына, внушая себе тем самым ложную уверенность, что век его будет долог. Ральф по большей части воспринимал планы отца иронически, однако теперь обстоятельства заставили его откинуться на спинку стула и внимательно взглянуть на больного.
– Я прожил счастливую жизнь, – продолжил плести интригу старик, – даже будучи женатым на женщине, которую не слишком интересую. Представьте, какие прекрасные годы ждут вас, ежели вы возьмете замуж даму, выгодно отличающуюся от миссис Тушетт. Уверяю вас, таковых на самом деле – большинство.
Ральф молчал, и отец, не дождавшись от него ответа, мягко закончил свою мысль:
– Как смотрите вы на свою кузину?
Вздрогнув, молодой человек натянуто улыбнулся.
– Верно ли я понимаю ваше предложение? Мне следует жениться на Изабелле?
– Именно к тому я и веду. Она вам нравится?
– Да, чрезвычайно. – Ральф поднялся со стула, подошел к камину и, немного постояв у огня, машинально поворошил дрова. – Очень нравится.
– Что ж, – кивнул старик, – знаю, Изабелла к вам тоже неравнодушна и не раз мне об этом говорила.
– Упоминала ли кузина, что хотела бы выйти за меня замуж?
– Нет, однако что она может иметь против? Настолько очаровательную юную леди встретишь нечасто. Прекрасная партия для вас, сын мой. Я много размышлял о вашем союзе.
– Не буду кривить душой – я тоже, папенька, – ответил Ральф, возвращаясь к постели.
– Стало быть, вы в нее влюблены? Полагаю, иначе и быть не может. Ее визит в Гарденкорт – знак судьбы.
– Нет, папенька, я не влюблен. Мог бы и влюбиться, но при иных обстоятельствах.
– Ах, обстоятельства вечно против нас, – вздохнул старик. – Будете ждать их перемены – ничего не дождетесь. Боюсь, вы еще не знаете, однако не вижу ничего плохого, коли узнаете сейчас: Изабелле на днях сделали предложение, и она его не приняла.
– Я слышал, что кузина отвергла лорда Уорбертона; он сам мне все рассказал.
– Ее отказ означает лишь одно: появилась возможность у иных претендентов.
– На днях второй претендент как раз объявился – пока Изабелла была в Лондоне – и также не имел успеха.
– Вы имеете в виду себя? – забеспокоился мистер Тушетт.
– Нет, ее старого знакомца – бедного джентльмена, нарочно приехавшего из Америки.
– Что ж, кем бы он ни был, мне его жаль. Однако вот вам еще доказательство – путь открыт.
– Возможно, и так, папенька, только я этим путем следовать, увы, не могу. Убеждений у меня немного, но некоторых я придерживаюсь твердо. Во-первых, за редким исключением, не следует жениться на кузинах. Во-вторых, людям с запущенным легочным недугом лучше не вступать в брак вовсе.
Старик слабо махнул рукой.
– О чем вы говорите? При подобных взглядах как ни поступи – все будет неверно. Уместно ли называть кузиной девушку, с которой ни разу в жизни не виделся? Мы все друг другу родственники; ежели этот факт учитывать при женитьбе, человеческая раса вымрет. То же самое касается и ваших больных легких. Сейчас вам гораздо лучше, чем раньше, – всего лишь требуется вести естественный образ жизни. Что может быть естественнее, чем жениться на хорошенькой молодой леди, в которую влюблен? Неужто вы предпочтете остаться холостяком, придерживаясь ложных принципов?
– Я не влюблен, – повторил Ральф.
– Вы ведь сказали: не влюбляетесь лишь оттого, что считаете подобный шаг неверным. Я желаю доказать вам обратное.
– Вы переутомитесь, милый папенька, – покачал головой молодой человек, поразившись упорству и настойчивости изнемогающего от болезни отца. – Знаете, что тогда будет?
– Что будет, ежели я не обеспечу ваше будущее? Вы не намерены заниматься банком и не желаете, чтобы о вас позаботились. Вы говорите, у вас много интересов, а я не могу взять в толк – каких именно?
Скрестив руки на груди, Ральф откинулся на спинку стула; его взгляд сделался задумчивым. Наконец, собравшись с духом, он промолвил:
– Кузина меня интересует, но вовсе не так, как хотелось бы вам. Вряд ли мне отпущено много, и все же я надеюсь прожить достаточно долго, чтобы увидеть, как Изабелла распорядится своей жизнью. Она ведь независима, и влияния у меня на нее нет почти никакого, однако я хочу кое-что сделать для нашей юной американки.
– Что именно?
– Наполнить ветром ее паруса.
– О чем вы говорите?
– У нее имеются мечты, и я намерен дать ей средства для их исполнения. Например, кузина желает повидать мир, а с пустым кошельком его не посмотришь.
– А! Рад, что вы об этом задумались, – кивнул старик. – Но ведь и я о племяннице не забыл. Намерен оставить ей в наследство пять тысяч фунтов.
– Пять тысяч – прекрасно; вы очень добры. Однако я хотел бы сделать для нее несколько больше.
В глазах Дэниэла Тушетта, привыкшего за долгую жизнь выслушивать самые разнообразные финансовые предложения, появился вопрос – все же телесная немощь не смогла убить в нем навыки человека делового.
– Готов поразмыслить, сын мой, – мягко сказал он.
– Изабелла совсем небогата: маменька упоминала всего лишь о нескольких сотнях фунтов годового дохода. Я мечтаю сделать ее состоятельной дамой.
– Что вы имеете в виду под «состоятельной»?
– Для меня состоятельный человек – тот, кто способен, не испытывая стеснения в средствах, удовлетворить порывы своего воображения. У Изабеллы воображение не чета моему.
– Насчет себя вы ошибаетесь, сын мой, – в некотором замешательстве заметил внимательно прислушивающийся к нему мистер Тушетт.
– Вы говорили, что суммы, которой я получу, вполне достаточно для двоих. Так вот, хотел попросить избавить меня от излишка и отписать его Изабелле. Поделите мое наследство на две равные части и одну из них отдайте кузине.
– Чтобы она могла удовлетворить любые желания?
– Именно так.
– Как насчет дивидендов?
– Какие же здесь могут быть дивиденды?
– Ну, я о них уже говорил.
– Вы о замужестве? Напротив, я готов выделить ей круглую сумму, чтобы речь не шла о замужестве ради получения состояния. У меня хитроумный план: как раз подобный исход я и намерен предотвратить. Изабелла стремится быть вольной птицей, и ваше завещание даст ей желаемую свободу.
– Хм, похоже, вы все обдумали, – пробормотал мистер Тушетт. – Однако зачем вам моя помощь? Наследство ваше – вы вправе распорядиться им как угодно.