– Что вам с того, ведь вы здесь проездом? – с некоторой тревогой взглянула на него наша героиня.
– Видите ли, Рим – это не провинциальный Клэпхем. Здесь даже проездом невозможно не задержаться на неделю-другую.
– Скажите уж откровенно: вы намерены оставаться в городе до моего отъезда!
Лорд слабо улыбнулся и нерешительно спросил, словно пытаясь выведать отношение Изабеллы:
– Вам не нравится мое присутствие… Боитесь, что я буду вас преследовать?
– Нравится или нет – неважно, ведь я не могу требовать от вас покинуть великолепный Рим лишь из-за меня. Однако вы правы – я вас опасаюсь.
– Опасаетесь, что снова примусь за свое? Клянусь, я буду сдержан.
Они все замедляли шаг и наконец остановились лицом к лицу.
– Бедный лорд Уорбертон… – с сожалением вздохнула Изабелла, сочувствуя и ему, и себе.
– И впрямь бедный! И все же я не стану вам докучать.
– Сами вы можете быть несчастливы, однако сделать несчастной меня вам не удастся – я не могу этого позволить.
– Я и не верю, что у меня получится, иначе непременно попытался бы. – Изабелла вновь двинулась вперед, и лорд добавил: – Но я ни одним словом не вызову вашего неудовольствия.
– Вот и прекрасно. Ежели нарушите обещание – нашей дружбе конец!
– Возможно, пройдет время, и когда-нибудь… вы дадите мне дозволение.
– Дозволение меня расстраивать?
Лорд заколебался.
– Сказать вам снова… – Он прикусил язык. – Нет, я держусь. И всегда буду держаться.
К Ральфу, застрявшему на раскопках, присоединилась Генриетта со своим спутником, и из-за куч земли с камнем, наваленных вокруг площадки, они выбрались все втроем. Ральф помахал старому другу с радостью, граничащей с удивлением, а Генриетта воскликнула:
– Боже милостивый, тот самый лорд!
Троица добралась до Изабеллы с Уорбертоном, и Ральф с лордом сдержанно поздоровались – англичанам после долгой разлуки несвойственно выказывать бурные чувства. Генриетта окинула загорелого путешественника любознательным взглядом и вставила свое слово:
– Боюсь, вы не помните меня, сэр…
– Разумеется, помню, – ответил лорд. – Я предлагал вам посетить Локли, однако вы так и не приехали.
– Я откликаюсь далеко не на все предложения, – холодно заявила Генриетта.
– Что ж, настаивать не буду, – усмехнулся Уорбертон.
– А вы попробуйте – и я все же приеду, даже не сомневайтесь!
По всей видимости, лорд в ее намерениях не усомнился.
Мистер Бантлинг скромно стоял рядом и, дождавшись окончания легкой перепалки, кивнул его светлости. Тот дружелюбно воскликнул:
– А, и вы здесь, Бантлинг!
Они обменялись рукопожатием.
– Хм, – удивилась Генриетта, – не подозревала, что вы знакомы.
– Ну, откуда вам знать, с кем я знаком, а с кем нет, – пошутил Бантлинг.
– Полагала, каждый англичанин не преминет похвастаться знакомством с лордом.
– Ах, боюсь, Бантлинг просто стыдится, – засмеялся лорд Уорбертон.
Изабелла улыбнулась и с облегчением выдохнула, когда они наконец направились к гостинице.
На следующий день, в воскресенье, она все утро писала два длинных письма: одно – сестре Лили, второе – мадам Мерль; ни в одном, однако, не упомянула об отвергнутом поклоннике, грозившем ей новым приступом. По воскресеньям добропорядочные римляне (среди которых большинство составляют северные варвары) придерживались обычая посещать вечернюю службу в соборе Святого Петра, и наши друзья договорились последовать их примеру.
После ленча, за час до прибытия экипажа, в «Отель де Пари» явился лорд Уорбертон и нанес визит Изабелле с Генриеттой, поскольку Ральф с Бантлингом вышли прогуляться. Судя по всему, лорд намеревался доказать нашей героине, что данное вчера слово будет держать твердо; был сдержан, но вел себя довольно непринужденно и не давал оснований упрекнуть его в излишней назойливости или натужности – вероятно, давал Изабелле возможность оценить себя не как поклонника, но как друга. Рассказывал о своих путешествиях по Персии и Турции, а когда мисс Стэкпол поинтересовалась, полезно ли ей будет посетить Малую Азию, заверил ее: безусловно, подобная поездка окажется для предприимчивой дамы плодотворной. Изабелла отдала должное лорду, хотя и задумалась – какие цели он на самом деле преследует? Чего ожидает добиться, доказывая свою сугубую искренность и прекрасные душевные качества? Ежели смягчить ее сердце, то время он тратил напрасно. Изабелла и без того знала лорда как превосходного человека – большего и не требовалось.
Кроме того, его присутствие в Риме представляло для нашей героини лишнее и не слишком приятное осложнение. Сложности она любила, однако лишь те, преодолев которые получаешь удовлетворение. Тем не менее, когда лорд заявил, что также собирается в собор Святого Петра, где непременно разыщет четверых друзей, Изабелла вынуждена была лишь пожать плечами – мол, поступайте по своему усмотрению.
Прогуливаясь по выложенным мозаичной плиткой полам храма, она почти сразу встретила Уорбертона. Изабелла не была искушенной путешественницей, способной «разочароваться» собором и счесть его не оправдывающим свою славу. Первый раз пройдя под тяжелым кожаным занавесом, хлопающим у входа, очутившись под высокими сводами и втянув напитанный благовониями воздух, продернутый струями света, увидев блеск мрамора и позолоты, мозаики и бронзы, она испытала усиливающийся с каждым шагом трепет; ее дух словно воспарил в пространстве. Изабелла осматривалась с восхищением, словно ребенок или крестьянка из далекой деревни, и молча преклонялась перед величием собора. Лорд шел рядом, рассказывая о Святой Софии Константинопольской, а наша героиня все опасалась, что он намерен сразить ее своим безупречным поведением.
Служба еще не началась, однако в соборе и без того было чем насладиться. Казалось, что у сего обширного пространства не только религиозное, но и мирское предназначение: хочешь – любуйся, хочешь – молись. Одиночки и целые группы, верующие и зеваки удовлетворяли каждый свой интерес, ничуть не стесняя друг друга, – в подобном необъятном святилище любая оплошность оставалась незамеченной.
Впрочем, Изабелла и ее спутники ни малейшей неосмотрительности не проявляли; разве только Генриетта сочла своим долгом заметить – мол, расписанный Микеланджело купол уступает вашингтонскому Капитолию, о чем и прошептала на ухо Бантлингу. Более яркое описание она приберегла для материала в «Интервьюер». Изабелла обошла собор по кругу в сопровождении его светлости. Приблизившись к хорам слева от входа, они остановились: над головами собравшихся поплыли голоса певчих. Римский простой люд перемешался в толпе с любопытствующими чужестранцами. Ральф с Генриеттой и Бантлингом затерялись где-то в толпе. Бросив взгляд поверх голов, Изабелла обратила внимание на посеребренный мельчайшими частицами благовоний дневной свет, проникающий сквозь украшенные резьбой ниши высоких окон. Великолепное это освещение словно бы напиталось прекрасными псалмами. Через некоторое время певчие замолчали, и лорд Уорбертон двинулся дальше. Нашей героине оставалось лишь следовать за ним. По пути ее взор вдруг упал на Гилберта Осмонда, стоящего, как выяснилось, совсем недалеко от них. Тот немедленно поклонился со всею церемонностью, которая, казалось, еще более в нем усилилась по случаю посещения столь возвышенного места.
– Так вы все же решились? – улыбнулась Изабелла, протягивая ему руку.
– Да, приехал вчера вечером, а сегодня зашел в вашу гостиницу. Там сообщили, что вы отправились в собор, и я занялся поисками.
– Все остальные тоже здесь, – на всякий случай сказала наша героиня.
– Я приехал не ради них, – быстро возразил Осмонд.
Изабелла оглянулась; лорд Уорбертон стоял, наблюдая за ними, и, вероятно, реплику Осмонда слышал. Она вдруг припомнила: примерно то же самое сказал и сам лорд в то утро в Гарденкорте, когда сделал ей предложение. Слова собеседника заставили ее вспыхнуть, а воспоминание смутило еще более. Пытаясь скрыть смятение, Изабелла представила джентльменов друг другу, и тут, по счастью, со стороны хоров появился мистер Бантлинг, рассекавший толпу с чисто британским упорством; за ним пробирались кузен и Генриетта. Мы говорим «по счастью», хотя на самом деле Ральфу встреча со знакомцем из Флоренции, по всей видимости, особой радости не доставила. Впрочем, с присущей ему учтивостью он нисколько не замялся, а, напротив, благожелательно поздоровавшись, заметил: вероятно, вскоре здесь соберутся все до одного друзья Изабеллы. Мисс Стэкпол уже познакомилась с Осмондом во Флоренции и успела сообщить Изабелле, что сей джентльмен нравится ей ничуть не больше, чем остальные поклонники – мистер Тушетт, лорд Уорбертон и даже совершенно незначительный мистер Розье из Парижа. «Уж не знаю, чем вы их привлекаете, – съязвила она. – Отчего вокруг вас вьются совершенно неподходящие мужчины? Единственный, кто пользуется моим уважением, – мистер Гудвуд, а как раз его-то ты и не ценишь».
– Как вам показался собор? – затеял беседу мистер Осмонд.
– Невероятно огромный и потрясающе красивый, – ограничилась общими словами Изабелла.
– Слишком огромный. Здесь чувствуешь себя мошкой.
– Но… ведь в величайшем храме подобное ощущение естественно? – спросила она и решила: ответ хорош.
– Естественно – что здесь, что в любом ином месте, когда ничего из себя не представляешь. Мне не нравится чувствовать собственную ничтожность даже в храме.
– Вам и в самом деле следовало стать папой римским! – воскликнула наша героиня, не забывшая их первый разговор во Флоренции.
– О да, я бы с удовольствием, – улыбнулся Осмонд.
Лорд Уорбертон тем временем взял под руку Ральфа, и они медленно зашагали по собору.
– Кто этот джентльмен? – осведомился лорд.
– Его зовут Гилберт Осмонд, он живет во Флоренции, – объяснил Ральф.
– Что он из себя представляет?
– По сути – ничего. Ах да, он – американец, хотя сразу и не скажешь, так мало в нем осталось от жителя Нового Света.