Другой раз вытолкал плечом полуторку, завязшую на разбитой осенними дождями проселочной дороге. Его карие глаза всегда светились доверчивой радостью. Они всегда словно улыбались. Такое явление наблюдается только у душевно высоких людей, обладающих особым магнетизмом. Чуб густых русых волос всегда выбивался из-под фуражки летом и шапки-ушанки зимой, хотя он и просил всякий раз местных парикмахеров стричь его «покороче». Окончив пехотное училище в 1941 году, он, еще и не послужив как следует, был оформлен в органы государственной безопасности. Попал в военную контрразведку после скоротечных курсов.
Утро было хмурое. Ехали лесной, а потом проселочной дорогами. Хоть и скорость была небольшая, но свежий утренний холод пронимал до костей. Небо казалось предельно низким. Висели иссиня-черные тучи, которые никак не могли прожечь лучи солнца. Свинцовый их оттенок выглядел зловеще. Когда проезжали полем, в стороне, совсем близко с правой стороны от автомашины разорвался немецкий снаряд.
«Неужели началась охота за нашей полуторкой, — подумал Виктор Павлович. — Явно сейчас начнется пристрелка. Не попасть бы на вилку».
Он нежно взглянул на свернувшуюся калачиком на полу кузова секретаршу, к которой был уже давно неравнодушен. Она ему понравилась с первого дня пребывания в отделе. Постучав по фанерной крыше кабины, он велел водителю резко свернуть вправо.
— Ваня, нас начали обстреливать, надо на время сменить маршрут. Поезжай вот за тот бугорок. Видишь, березовую рощицу. Там переждем маленько, иначе нам придется туго, не доедем, — кричал старший лейтенант, перегнувшись через передний борт, чуть ли не в ухо водителю.
— Товарищ Малоземов, не боись, доедем. Немец не попадет в нас.
— Я тебе приказываю.
— Ясно, ясно, — закивал шофер.
Как в воду смотрел Виктор. Второй снаряд разорвался слева. Машину так подбросило, что Лида оказалась на ногах и упала на грудь Малоземову.
— Извините, Виктор Павлович, — виновато промолвила вся зардевшаяся секретарша.
— Лидия Федоровна, о чем вы. Мне приятно было поймать вас, а то ведь могли улететь от нас на поле через борт, — улыбнулся старший лейтенант, крепко удерживая одной рукой шинельный лацкан девушки, а второй держась за борт кузова.
Так близко перед глазами он её ещё не видел. Виктор вдохнул до этого неуловимый запах здорового женского тела, блеск глаз с поволокой, набежавший румянец щек и подумал: «Способность женщины краснеть — наверное, самое характерное и самое человеческое из всех человеческих свойств, свидетельствующих о её непорочности. С красотою женщины, в общем-то, увеличивается её стыдливость».
Машина, урча и буксуя задними колесами на влажном глинозёме, буквально не скатилась, а сползла за высотку к березовой роще. И в это время раздался третий взрыв. Снаряд разорвался точно там, где ещё минуту назад находилась машина.
— Волшебник и спаситель всех нас, — выкрикнула Лида и опять волнительно поглядела на Малоземова. Солдаты тоже вместе с водителем стали хвалить его за волевой и мудрый совет в приказной форме.
Переждав обстрел, через минут десять машина двинулась низиной, прикрытой с западной стороны длинным взлобком, поросшим густым березняком. К обеду доехали до указанной точки и встретились с руководством и другими сотрудниками отдела. Переместившись на новое место — на окраину небольшого хутора — отдел СМЕРШ дивизии занял небольшую избенку. Разгрузка прошла быстро. Теперь здесь по сравнению с блиндажной жизнью четче слышалась невообразимая мешанина басовых, грубо ворчащих звуков — это рокотала канонада. В сплошной вой слились внезапно появляющиеся очаги пулеметной стрельбы, взрывы авиабомб, снарядов и мин, рев проносящихся самолетов-штурмовиков и рокот грохочущих траками гусениц танков. Земля в такие моменты уходила из-под ног. Писать, конечно, было невозможно. Потом, когда внезапно стихала эта лихорадка боевого столкновения, наступила звенящая и тревожная тишина, готовая в любую минуту взорваться откуда-то прилетевшей немецкой миной, снайперской пулей или возникшей очередной фронтовой какофонией. И все они охотились за жизнями противной стороны.
Лидии Ваниной запомнился ещё один эпизод, который восприняла она как «фронтовой спектакль». Это произошло во время поездки в один из полков дивизии, где надо было застенографировать показания раненого немецкого летчика, близко стоящего к руководству люфтваффе.
Проезжая мимо заграждений из колючей проволоки, выстроенной неприятелем, она вместе со следователем капитаном Костей Вер-ненко отчетливо услышала по громкоговорителю доносящиеся песни и марши нацистской Германии. Только закончилась маршевая песня «Знамена ввысь…» Хорста Веселя, как началась другая в темпе фокстрота «Лилли Марлен». Немецкая фрау хрипловатым голосом напевала что-то вроде верности в ожидании. В песне были такие слова, что Лилли будет ждать солдата. Эту фразу Лида тут же перевела капитану и водителю.
Костя взял и срифмовал:
И фриц в тоске по своей хате,
Теперь он вынужден страдать,
Видать и немцу плоховато
Без баб в России воевать?!
Водитель остановил машину, и все трое стали слушать эту бодрящую и одновременно тоскливую для солдат вермахта песню, ещё недавно увлекающую молодежь на танцы. Немцы пластинку с модной песней прокрутили несколько раз, и вдруг, словно с ясного неба, обрушилась лавина грома. Где-то взявшиеся наши громкоговорители контрпропаганды выстрелили советской песней «Катюша». Немка Лилли Марлен сдалась на милость нашей российской Катюше. Загремела сначала приподнятая музыка, а потом полились нежные и звонкие слова довоенной песни, ставшей во время войны одной из самых желанных:
Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой.
Выходила на берег катюша,
На высокий берег на крутой…
Она заглушила хрипловатый голос немецкой исполнительницы. Фашисты тут же выключили свой проигрыватель. Вдоль нейтральной полосы и на сторону позиций неприятеля неслись свежим ветерком слова этой задорной песни.
Когда прекратилась мелодия советской песни, немцы продолжали молчать.
— Ну что, Лидия Федоровна, мы с вами были не только свидетелями, но и участвовали в бою, в бою рукопашно-музыкальном и, как видите, выиграли его. Так же выиграем и войну. Осталось недолго сопротивляться гитлеровцам, — проговорил образно следователь.
— Да, это же готовый сюжет для стихотворения. Тут нужен поэт, — с восхищением об увиденном концерте и услышанной песне проговорила Ванина.
— Напишет кто-либо со временем…
— Обязательно напишет, — утвердительно согласилась девушка. Пройдет время. Закончится война, и она встретится с этим стихотворением уже в двадцать первом веке глубокой старушкой. Принесёт и вручит ей это послание с войны правнук Алексей. Оно так и называлось — «Катюша». К сожалению, не найдя автора, она подумала:
«А может, его написал тот следователь, который ехал со мной в машине и был таким же, как и я, свидетелем необычайно-трогательной картины».
Вот слова послания:
Ползет букашка по погону,
А каску солнышко печет…
Мы загораем в обороне —
Стрелковой роты третий взвод.
Затишья месяц. Редкий случай.
На фронте всё без перемен.
К нам через мины и «колючку»
Ползет мотив «Лилли Марлен».
Чужая фрау хриплова
то Твердит: «солдата буду ждать…»
Видать и немцам плоховато
Без баб три года воевать.
И так мотив тревожил душу,
Что молвил взводный с матерком:
«А ну, боец, давай «Катюшу»!
Да непременно с огоньком!».
Взял гармонист ремень на плечи.
Гармошка враз отозвалась.
Со дна траншей «Лили» навстречу,
«Катюша» гордо поднялась.
Бой рукопашно-музыкальный
Пусть в сводки фронта не войдет.
Сошлись две песни на нейтральной,
Заспорив насмерть, чья возьмёт!
Их фрау выглядит опрятно:
Шёлк, воротник из соболей.
На Кате — сапоги да ватник,
Но наша краше и родней.
«Так кто из нас сегодня лучший?» —
Плечом Катюша повела…
«Марлен» обратно — за «колючку» —
Плацдарм без боя отдала.
Щербатый рот раскрыв в улыбке,
Задорно рявкнула гармонь.
«Блицкриг», похоже, был ошибкой —
Ответим враз — попробуй тронь!
Фокстрот немецкий смолк в унынье,
Шипит с досадой патефон.
Ну, «гансы», ждите нас в Берлине:
Пехоту, Катю и гармонь!
Мотив летит над минным полем,
Победно в воздухе кружась.
И взводный очень был доволен,
Что песня в целом удалась.
А немцы из окопов: «Слюшай,
Иван, пожалуйста, играй.
Давай ещё твоя «Катюша»,
Мы тоже будем помогай».
Губной гармошкой неумел
о Нам вторят с вражье стороны.
«Эх, как «Катюша» вас задела,
И будто вовсе нет войны…»
Перепоём и перепляшем,
В кровавой драке победим,
Но ни клочка России нашей
Вовек врагу не отдадим!
«Нет, нет, такое послание мог написать только человек, переживший что-то подобное именно на войне, — размышляла Лидия Федоровна. — Современнику оно не под силу. Как всё точно передано, словно подсмотрел автор со стороны на эту песенную дуэль. Если эти слова не Кости Верненко, то могу только поклониться в ноги человеку, написавшему то, что я видела и слышала в далеком 1943 году».
ОПЕРАЦИЯ — «БУНКЕР»
Отдел контрразведки СМЕРШ Зины Шепитько вместе с частями дивизии вошел на территорию Эстонии. Начальник ОКР СМЕРШа соединения подполковник Пастушенко собрал личный состав отдела и довел краткую справку по оперативной обстановке в регионе. А она была такова.
16 июня 1940 года Председатель Совнаркома и одновременно нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов вызвал в 14 часов 30 минут эстонского посланника Рея и вручил ему заявление советского правительства. Оно было полностью аналогичное тому, которое сталинский соратник несколькими минутами ранее передал посланнику Латвии. От старого руководства Эстонии требовалос