мела свое действие, и женщины получили право голоса. Солидарность и опыт ведения агитации имели и русские феминистки, ожидавшие лишь подходящего случая, который и представился им в январе 1905 года[418].
Зимой 1904–1905 гг. Союз освобождения и другие либеральные группы стали приглашать женщин на свои политические банкеты, хотя бы в качестве украшения. Месяц спустя после Кровавого воскресенья большая группа женщин (468 представительниц «Московского общества») опубликовали в «Русских ведомостях» статью, в которой выразили сожаление по поводу насилия в Петербурге и кровопролития на Дальнем Востоке. В конце того же месяца около 30 либералок провозгласили создание в Москве национальной женской политической организации — Всероссийского союза равноправия женщин, чьей основной целью была «свобода и равенство всех перед законом, вне зависимости от пола». Их первым действием была подача в городскую думу и местное земство петиции с требованием наделения женщин правом голоса при выборах в эти органы власти. Следующим их шагом было создание филиалов своей организации по всей России, а уже через месяц в Петербурге, ставшим их центром, возникла мощная организация. Руководительницы Союза жили в обеих столицах и в большинстве своем были журналистками: Зинаида Мирович-Иванова и Анна Кальманович — из Москвы, Любовь Гуревич и Мария Чехова — из Петербурга. Их ряды усилились за счет присоединения двух женщин — членов либеральных политических кружков, впоследствии трансформировавшихся в кадетскую партию — Анны Милюковой и Ариадны Тырковой. Осознав, что «старый порядок находится в смятении», Союз равноправия 10 апреля 1905 г. созвал первый в русской истории политический женский митинг. Он собрал около 1 000 участниц, в том числе и некоторых враждебно настроенных социалисток и работниц. Предпосылки для созыва первого съезда были созданы[419].
Двадцать шесть местных отделений Союза направили 70 делегаток на конгресс, проходивший 7–10 мая в Москве. Председательствовала Милюкова. В работе конгресса приняли участие 300 делегаток, включая представительниц Взаимноблаготворительного общества и тех женщин, которые впоследствии создадут свои собственные организации. В принятом уставе говорилось о структуре Союза, состоящей из выборного Центрального бюро, автономных местных отделений и специальных комиссий по политике, образованию, труду и т. д. Конкретная и далеко идущая программа Союза требовала: немедленного созыва Учредительного собрания, которое избиралось бы путем равного, прямого, тайного и всеобщего голосования, вне зависимости от национальности, вероисповедания и пола; национальной автономии; равенства полов перед законом; равноправия крестьянок в будущих земельных реформах; принятия законов об охране труда и социальном страховании работниц; равных возможностей для женщин; совместного обучения мальчиков и девочек на любом образовательном уровне; реформы законов, касавшихся проституции; отмены смертной казни. Решающий вопрос, придерживаться ли только борьбы за право голоса или же присоединиться к общему освободительному движению, был решен этой программой и официальной декларацией Союза, в которой значилось, что «изменение женского положения невозможно без общего политического освобождения нашей страны»[420].
Активистки Союза равноправия поставили перед собой цель заручиться поддержкой профсоюзов, которые объединялись в Союз союзов. Программные документы Союза равноправия соответствовали духу и политической направленности Союза союзов и женщин пригласили вступить в него, но когда они появились на одном из заседаний, члены президиума с удивлением воскликнули: «Здесь должно быть какая-то ошибка». Женщины продолжали посещать собрания Союза союзов и донимали его членов своей пропагандой до тех пор, пока, наконец, в июле 1905 г. Союз союзов не согласился официально включить в свою структуру Союз равноправия. Одним из немногих, кто голосовали против этого, был будущий лидер кадетов Павел Милюков. Союз равноправия женщин также обратился с прошением в городскую думу и земские организации позволить женщинам принимать участие в местных выборах, а затем, когда вслух зазвучало слово «парламент», пытался заручиться поддержкой этих организаций в борьбе за право голоса женщин на общероссийском уровне. Весной и летом того же года члены Союза равноправия организовывали митинги (в более чем тридцати городах), собирали подписи под петициями, которые затем представляли в различные органы власти. В ответ на это местные органы самоуправления (особенно городские), зачастую искренне и добровольно, принимали резолюции в пользу права голоса женщин. Однако против этого выступали съезды земских и городских деятелей. В апреле они просто приняли петицию СРЖ без каких-либо комментариев, хотя в частном порядке некоторые делегаты выразили свое враждебное отношение или презрение к ее содержанию. Следующий съезд, проходивший в июле, более вежливо отреагировал на просьбы Союза равноправия — в ответе было сказано, что бюро съезда в принципе поддерживает идею политического равноправия женщин, но только не в качестве первоочередной и насущной задачи. Эта точка зрения разделялась практически всеми русскими либералами и вскоре превратилась в их излюбленный аргумент против того, чтобы включить в свои программы пункт об избирательных правах женщин[421].
Для феминисток слово «несвоевременный» стало ненавистным, и некоторые из них так никогда и не смогли простить либералам их патерналистское ханжество. Использование тезиса о несвоевременности применительно к проблеме освобождения того или иного бесправного элемента общества было присуще не только русским либералам или либералам других стран. В Европе можно было встретить даже крайне левых деятелей, которые приводили тот же самый довод против предоставления женщинам избирательных прав, утверждая, что с этим можно подождать до тех пор, пока не будут решены более «важные» вопросы. Это привело в ярость членов Союза равноправия, который в ультимативной форме потребовал гарантий от земских и городских деятелей, что они признают необходимость женских прав в будущем. Монархия и привилегированные слои, напоминали они, всегда призывают бесправных членов общества быть терпеливыми. Письмо было написано в жестком тоне и предупреждало, что если следующее собрание не поддержит идею политического равноправия женщин, то Союз равноправия будет вынужден обратиться за помощью к радикальным партиям рабочего класса. Однако вскоре представительницы Союза выяснили, что у либералов существовали и другие причины откладывать вопрос о женских избирательных правах — страх перед крестьянками-избирательницами, перед пресловутым женским консерватизмом, перед теми последствиями, к которым может привести участие слабого пола в политике. Между тем делегаты следующего съезда городских и земских деятелей, вероятно, спасовав под безжалостным потоком критики равноправок, в конце концов сдались и одобрили проект, предоставлявший активное и пассивное избирательное право лицам обоего пола. В итоге члены Союза равноправия и других феминистских групп примкнули к лагерю либералов, хотя многим из них был не по душе прокисший вкус мужского либерализма[422].
Будучи, несомненно, крупнейшим и самым мощным феминистским объединением, действовавшим в 1905 г., Союз равноправия женщин не был, тем не менее, единственной организацией подобного рода. В апреле 1905 г. Анна Шабанова вывела на орбиту российской политики Взаимноблаготворительное общество. Она призвала членов Общества бороться за то, чтобы женщины могли участвовать в любом национальном собрании, которое могло бы быть созвано правительством и доказывала, что при будущем политическом строе мужчинам нельзя доверить следить за соблюдением женских прав. В течение года она со своими соратницами буквально завалила чиновников петициями, сосредоточившись на властных представительских структурах и игнорируя все партии, объединения и либеральные группы. Почти год Шабанова передавала петиции с требованием равноправия женщин премьер-министру (Витте), Государственному совету, всем министрам, пятидесяти одному губернатору, сорока шести предводителям дворянства, множеству чиновников; послала их в сотни земств и городских дум, в тысячи частных и общественных организаций. Ее запросы касались возможности женщин получить право голоса. Однако все ее усилия оказались тщетными, и Общество, хотя и действовало в духе времени, в течение следующих двух лет осталось на обочине активной суфражистской борьбы[423].
В декабре под руководством Марии Ивановны Покровской (1852-?) в Петербурге возникло третье и последнее феминистское объединение. Как и большинство ее коллег, Покровская была выпускницей женских медицинских курсов, закончив их в 1882 г. Она близко соприкоснулась с проблемой неравенства в отношении детей, неимущих и проституток в ходе своей общественной и врачебной деятельности. В 1904 г. она основала журнал «Женский вестник», посвященный именно этим проблемам. Являясь членом Взаимноблаготворительного общества, Покровская рассматривала тактику Союза равноправия как слишком воинственную, а тактику Взаимноблаготворительного общества как слишком аполитичную. Поэтому на собрании Общества 15 декабря она выдвинула идею создания женской политической партии. Не найдя поддержки среди руководительниц вышеназванных организаций, она с небольшой группой единомышленниц учредила Женскую прогрессивную партию, первое собрание которой состоялось в начале 1905 г. На нем была принята широкая политическая программа: «демократическая конституционная монархия», гражданские права, включая равноправие супругов в финансовых и семейных вопросах; либерализация бракоразводного законодательства; отмена лицензированной государством проституции; реформа трудового законодательства; равные права на землю крестьянок и крестьян; совместное обучение; прекращение милитаризации