В течение следующих семи месяцев суфражистки выжидали, а затем вновь повторили попытку предыдущего года. После выборов во вторую Думу в феврале 1907 года Союз равноправия развернул активную работу среди кадетов, трудовиков, социал-демократов, эсеров и даже мусульман, на чью фракцию равноправки также пытались воздействовать. «Святое дело» обещали поддержать кадеты, трудовики, эсеры (которые бойкотировали первую Думу) и некоторые мусульмане, выступавшие за наделение правом голоса женщин иной веры. Социал-демократы проявили безразличие. «Женский вопрос, — сказал большевик Алексинский, — разрешится только с окончательной победой пролетариата».
Как и их зарубежные сестры, русские феминистки искренне верили в силу петиций и потратили огромное количество усилий на сбор подписей. Они значительно преуспели как в количестве подписей, так и в разнообразии подписавшихся. Петиции распространялись в печати и доходили до тысяч женщин и мужчин. Молодые крестьянки собирали подписи в деревнях; один петербургский извозчик заполнил огромный лист подписями, собранными им на постоялом дворе; другой рабочий получил подписи 84 прачек. В целом петиция, представленная трудовикам, содержала 26 000 подписей. Однако Думу вновь распустили прежде, чем петиция смогла пройти обсуждение[443].
Что касается конкретных результатов, то революция 1905–1907 гг. дала русской женщине крайне мало, за исключением роста самосознания и опыта организаторской деятельности. «Ее правовое положение не изменилось ни на йоту», — отметила Анна Шабанова. «Она не была признана гражданином и не получила человеческих прав, но осталась как старуха у разбитого корыта, в то время как золотая рыбка исчезла в глубине синего моря»[444]. Намек на чудесную золотую рыбку из сказки Пушкина не был простым поэтическим сравнением. В следующей Думе было крайне мало сторонников феминизма; а многие поборники политического равноправия женщин утратили к нему интерес, после того как на Россию опустился покров политической реакции. Потерпев неудачу, суфражистки впали в мрачную риторику. Суфражистское движение больше никогда не достигло такого уровня развития как в этот период. Новый подъем начался в 1917 г., но тогда было уже слишком поздно.
Три основные суфражистские организации продолжали существовать и после того как в конце 1907 г. суфражистское движение пошло на убыль. Однако в следующем году самое крупное и наиболее активное объединение — Союз равноправия женщин — потерпело крах, приведя все движение в состояние упадка. В известной мере это произошло вследствие официальных гонений, нападок со стороны социал-демократов, а также из-за отсутствия руководства и единства. Разногласия внутри организации существовали с самого начала ее существования, но в пылу революционной эйфории не были явными и серьезно не анализировались лидерами. В самом движении можно выделить по крайней мере шесть различных подходов к проблеме женской эмансипации, включая и две взаимно противоположные позиции социалистов, которые мы рассмотрим несколько ниже. Четыре позиции, расколовшие Союз равноправия, можно объединить в две группы: одна выступала за классовое сотрудничество, а другая — за сотрудничество мужчин и женщин.
Кадетки Милюкова и Тыркова, которые выступали за сотрудничество в обоих направлениях, посвятили себя партийной деятельности. Первая работала в кадетских партийных клубах, вторая была членом центрального комитета партии кадетов и руководила бюро печати. Несмотря на то что обе они уделяли много времени и сил женскому вопросу, они считали, что он может быть решен только лишь в либеральной России, ведомой кадетами. Другой женщиной, близкой к кадетским кругам, и придерживавшейся сходных взглядов, была Екатерина Кускова. Ее политическую ориентацию невозможно определить, если только не удовлетвориться несколько расплывчатым понятием «демократка». За время своей политической карьеры она была народницей, общественницей, боровшейся с голодом, сторонницей марксизма (пользовавшейся дурной славой в среде большевиков как автор хорошо известного «Кредо»), сторонницей свободной любви и кадеткой (кроме того, ее имя ассоциировалось с масонами). Интерес к феминизму появился у нее в революционные годы, хотя ее высказывания на эту тему не отличались ни оригинальностью, ни чрезмерной пылкостью. Будучи в типично русской манере и социалисткой и либералкой одновременно, Кускова получала гораздо большее удовлетворение от участия в кооперативном движении, нежели в собственно женском. Эти три политически одаренные и влиятельные женщины остались на обочине суфражистского движения[445].
Внутри самого Союза равноправия стала преобладать либеральная, то есть общедемократическая тенденция, несмотря на то что его руководительницы настаивали на более специфичном феминистском подходе, чем тот, который предлагался кадетками. Основательница и президент Союза Л. Н. фон Рутцен[446] (жена высокопоставленного петербургского чиновника) была верной сторонницей кадетов, однако отдала все свои силы Союзу и клубу, созданному для повышения уровня самосознания мужчин и женщин. Мария Чехова, учительница и редактор журнала «Союз женщин», в первой передовице журнала отразила обе феминистские точки зрения — «журнал посвящен вопросам, связанным с борьбой за равноправие женщины и, главным образом, за ее избирательные права, как первый необходимый шаг на пути ее освобождения». Самой последовательной суфражистской была Зинаида Мирович (1869–1913), московская переводчица и литературный критик, которая ввела Союз в Международный женский суфражистский альянс (МЖСА). Данный орган, искусно управляемый двумя осторожными лидерами, Кэрри Чепмэн Кэтт из США и Милисент Фосетт из Англии, был создан в 1902 году в Америке и основывался на том принципе, «что голосование является единственным законным и неизменным способом защиты права на „жизнь, свободу и стремления к счастью“, провозглашенного Американской Декларацией Независимости неотъемлемым правом и принятого всеми цивилизованными нациями». В 1904 г. в Берлине состоялся первый конгресс МЖСА; в 1905 г. приглашение присоединиться к Альянсу получил Российский Союз равноправия; а в 1906 г. русская делегация впервые появилась на третьем конгрессе в Копенгагене. Делегацию возглавила Мирович, которая ошеломила участников конгресса рассказом о недавних революционных событиях в России. Несмотря на то что Альянс был гораздо решительнее МЖС, тем не менее в 1906 г. он составлял правое крыло мирового суфражистского движения и оставался в стороне от движения за всеобщее избирательное право, а также от воинствующих «суфражеток» и от организованного движения рабочего класса. На таких же позициях в русском феминистском движении стояла сама Мирович и ее сторонницы[447].
Менее типичной, но не менее интересной точки зрения придерживалась Анна Кальманович — одна из наиболее активных публицисток Союза. В отличие от своих соратниц, которые обычно скрывали свою неприязнь к социал-демократам, Кальманович открыто выступала против социалистов, нападая на двусмысленность их позиции и отсутствие ясности в отношении прав женщин как в российской, так и западной социал-демократии. К тому же, она была довольно враждебно настроена по отношению к мужчинам, поэтому ее быстро обвинили в мужененавистничестве, хотя она всегда это отрицала. Кальманович была одной из немногих участниц движения, которая несла звание «феминистка» осознано и с гордостью, считая женщин историческими носительницами «мира, гуманизма и культуры». Ее выводили из себя те политики и поддерживавшие их женщины, которые настоятельно советовали женщинам подождать с их проблемами или же заняться каким-нибудь «большим» делом. Когда английские суфражистки, возглавляемые семьей Панкхерст, стали использовать насильственные методы борьбы, еще неизвестные европейскому женскому движению, Кальманович была одной из немногих русских феминисток, которая выразила им свою симпатию. Она отличалась от своих соратниц воинственностью и верой в то, что сотрудничество между мужчинами и женщинами означает всего лишь кооптацию[448].
Левое крыло Союза равноправия составляли те, кого можно было бы назвать (но без ленинской иронии) «социальными феминистками», дабы отличить их от соратниц по Союзу равноправия и в целом от социал-демократок. Типичными представительницами этого крыла были Любовь Гуревич и вездесущая эсерка и публицистка Ольга Волькенштейн. Последняя, будучи ревностной феминисткой, выступала с резкой критикой «более или менее состоятельных дам» Взаимноблаготворительного общества, но, кроме того, на конгрессе МЖСА 1906 г. она жаловалась на крайне «буржуазный» характер самого Союза. Ее работы носили прорабочую направленность и отражали ее приверженность идее всеобщего, а не только женского избирательного права. Гуревич открыто придерживалась марксистских взглядов, хотя очевидно не была партийной активисткой. Она пыталась воздействовать на членов левых партий, составляла списки книг по женскому вопросу, изобиловавшие работами Бебеля, Каутского, Цеткин, Крупской, и старалась организовать работниц. Как и Волькенштейн и многие другие, она действовала в рамках женского движения[449].
По иронии судьбы именно социальные феминистки вызвали наиболее сильные нападки со стороны социал-демократов. Коллонтай и другие развернули мощную кампанию против их попыток привлечь работниц к участию в женском движении и пытались внушить работницам, что их «естественное» место — в социал-демократических профсоюзах и партиях. С самого начала суфражистского движения агитаторши от социал-демократов появлялись на феминистских митингах для того, чтобы дискутировать с ораторами. Так, в прениях на учредительной сессии Союза равноправия женщин после враждебного выпада Коллонтай, в ее адрес прозвучал выкрик разгневанной феминистки: «Удавить тебя мало!». Социал-демократки досаждали Союзу вплоть до Всероссийского женского съезда 1908 г., после чего необходимость в этом отпала. Нападки со стороны левых приводили в замешательство социальных феминисток, которые стремились поддерживать товарищеские отношения с социалистическими партиями, а также усиливали политические разногласия между ними и членами Союза, не придерживавшимися социалистических взглядов. Но хуже всего было то, что это снижало шансы на успех их работы и рост влияния в среде работниц