— Я так рад видеть вас снова… с Рождества прошло много времени, — сказал он, понизив голос, и больше не упоминая тот день, когда она покинула Хэмли Холл.
— Это было давно, — повторила она, — сейчас уже почти Пасха. Мне так хотелось рассказать вам, как я была рада услышать о ваших достижениях в Кэмбридже. Я, было, подумала отправить вам письмо через вашего брата, но затем посчитала, что это доставит много хлопот, поскольку я ничего не понимаю в математике и в том, насколько важно получить звание старшего рэнглера. Без сомнения, вы получили множество поздравлений от людей, которые понимают в этом.
— Тем не менее, я очень скучал по вам, Молли, — доброжелательно сказал он. — Но я был уверен, что вы рады за меня.
— Рада, и к тому же горжусь, — ответила она. — Мне бы так хотелось побольше услышать об этом. Я слышала, вы рассказывали Синтии…
— Да. Какая она замечательная! Думаю, вы должны быть счастливее, чем мы когда-то предполагали.
— Но расскажите мне что-нибудь о старших рэнглерах, пожалуйста, — попросила Молли.
— Это длинная история, а я должен помочь мисс Браунинг раздавать сэндвичи… кроме того, она не покажется вам очень интересной, в ней очень много технических подробностей.
— Синтию она очень заинтересовала, — сказала Молли.
— Что ж! Тогда я отошлю ее к вам, поскольку я должен идти. Мне стыдно продолжать сидеть здесь, предоставив все заботы этим добрым женщинам. Но я скоро приеду и навещу миссис Гибсон. Вы идете пешком домой сегодня вечером?
— Да, полагаю, — ответила Молли, предвидя, что за этим последует.
— Тогда я пойду домой вместе с вами. Я оставил свою лошадь у «Ангела», а это на полпути. Полагаю, старая Бетти позволит мне сопровождать вас и вашу сестру? Вы описывали мне ее как тирана.
— Бетти ушла от нас, — печально сказала Молли. — Она уехала жить в Эшком.
На его лице отразилось смятение, и он ушел исполнять свои обязанности. Короткий разговор был очень приятным, а Роджер относился к ней с той же братской добротой, как в прежние времена, но он совсем иначе относился к Синтии, и Молли подумала, что предпочла бы, такое обращение. Юноши окружили Синтию, и когда она отвергла предложение Уилли Орфорда подкрепиться, Роджер принялся искушать ее и с игривой мольбой настаивал, чтобы она приняла что-нибудь от него. Их разговор был слышен всем в комнате, и, тем не менее, каждое слово Роджер произносил так, словно не мог произнести его этим особенным тоном кому-то еще. Наконец, и скорее потому, что она устала, что ее упрашивают, чем потому что это было его желание, Синтия взяла миндальное печенье, а Роджер выглядел таким счастливым, словно она увенчала его цветами. В целом, вечер прошел в праздных разговорах. Едва ли стоило обращать на это внимание, и все же Молли почувствовала беспокойство, она не могла сказать, почему. Вышло так, что к ночи пошел дождь, и миссис Гибсон послала за девушками экипаж. И Синтия и Молли подумали о том, чтобы отвезти обеих барышень Орфорд к их бабушке, и тем самым оградить их от прогулки под дождем. Но Синтия первая заговорила об этом, поэтому благодарности и похвалы за предусмотрительность предназначались ей.
Когда они приехали домой, мистер и миссис Гибсон сидели в гостиной, готовые развлечься, услышав подробный рассказ о вечере.
Синтия начала:
— О, вечер был не очень забавным. Никто и не ждал иного, — и она устало зевнула.
— Кто там был? — спросил мистер Гибсон. — Довольно молодая компания?
— Они пригласили только Лиззи и Фанни Орфорд, и их брата. Но мистер Роджер Хэмли заехал навестить мисс Браунинг, и они оставили его на чай. Больше никого не было.
— Роджер Хэмли здесь! — воскликнул мистер Гибсон. — Значит, он приехал домой. Я должен выбрать время, заехать и повидать его.
— Вам лучше пригласить его сюда, — сказала миссис Гибсон. — Полагаю, вы пригласите его и его брата пообедать здесь в пятницу, мой дорогой. Думаю, мы окажем им достойное внимание.
— Моя дорогая! Эти юноши из Кэмбриджа хорошо разбираются в вине и не обходятся без него. Мой подвал не выдержит их многочисленных атак.
— Я не думала, что вы такой негостеприимный, мистер Гибсон.
— Разумеется, я гостеприимный. Если вы напишите «горькое пиво» в уголке ваших приглашений, как умные люди ставят слово «кадриль» в знак предлагаемых развлечений, вы получите Осборна и Роджера на обед в любой день, какой захотите. И что ты думаешь о моем любимце, Синтия? Ты ведь не видела его прежде?
— О! Он не такой красивый, как его брат, не такой элегантный, не так свободно говорит. Он развлекал меня больше часа долгим рассказом о каком-то экзамене, но в нем что-то есть.
— Молли, а как ты? — спросила миссис Гибсон, которая заставляла себя быть участливой мачехой и всегда старалась заставить Молли говорить так же много, как говорит Синтия, — как тебе понравился вечер?
— Очень приятный, благодарю, — сердце изобличило ее, когда она произнесла эти слова. Ей была неинтересна карточная игра, ей был бы интересен разговор с Роджером. У нее было то, к чему она испытывала безразличие, и не было того, что ей бы понравилось.
— У нас тоже был неожиданный гость, — сказал мистер Гибсон. — Как раз после обеда пришел никто иной, как мистер Престон. Полагаю, что в Холлингфорде под его управлением оказалось больше собственности, чем раньше. Шипшэнкс стареет. И если так, то я подозреваю, что мы будем довольно часто видеть Престона. Он «не из робких», как о таких говорят в Шотландии, и сегодня вечером чувствовал себя, как дома. Казалось ему все равно: попрошу ли я его остаться или буду зевать весь вечер. Но я против того, чтобы человек оставался, если на меня нападает зевота.
— Тебе понравился мистер Престон, папа? — спросила Молли.
— Настолько, насколько мне нравится половина из тех людей, которых я встречаю. Он хорошо говорит, много повидал. Я очень мало знаю о нем, кроме того, что он управляющий милорда, что уже является поручительством.
— Леди Харриет довольно сурово говорила с ним в тот день, когда я осталась с ней в особняке Эшкома.
— Леди Харриет всегда полна капризов, сегодня ей нравится человек, завтра он ей уже разонравился, — заметила миссис Гибсон, которую всегда задевало, что Молли цитирует леди Харриет или намекает на близость с ней.
— Вы должны хорошо знать мистера Престона, моя дорогая. Полагаю, вы часто встречали его в Эшкоме?
Миссис Гибсон покраснела и прежде чем ответить, взглянула на Синтию. На лице Синтии была написана решимость не разговаривать, как бы к ней не обращались.
— Да. Мы часто виделись с ним… в одно время, я имею в виду. Думаю, он непостоянен. Но он всегда присылал нам дичь, а иногда фрукты. О нем ходили разговоры, но я никогда им не верила.
— Какие разговоры? — быстро спросил мистер Гибсон.
— О, какие-то смутные истории, знаете ли: я бы сказала, скандальные. Никто в них не верил. Если хотел, он мог быть таким любезным; и милорд, который всегда был таким привередливым, никогда бы не взял его к себе в управляющие, если бы все, что о нем говорили, оказалось правдой. Не то чтобы я всегда знала, что из себя представляют эти разговоры, но я считаю все скандальные истории отвратительными слухами.
— Я очень рад, что не скрыл перед ним свою зевоту, — сказал мистер Гибсон. — Надеюсь, он понял намек.
— Если ты зевнул во весь рот, папа, я бы сказала, что это больше, чем намек, — сказала Молли. — И если ты хочешь следующий раз позевать хором, я присоединюсь к тебе, а ты, Синтия?
— Я не знаю, — коротко ответила последняя, зажигая свечу для спальни. Обе девушки обычно вели ночные разговоры в спальне то у одной, то у другой, но сегодня Синтия сказала, что она устала, и поспешно закрыла за собой дверь.
На следующий день Роджер приехал с визитом, как и обещал. Молли находилась в саду с Уильямсом, планируя, где разбить новые клумбы, и увлеклась, расставляя колышки на лужайке, когда, выпрямившись, чтобы оценить результат, краем глаза уловила фигуру джентльмена, который сидел спиной к свету, наклонился вперед, что-то говоря или увлеченно слушая. Молли хорошо знала эту посадку головы и поспешно начала снимать свой небеленый садовый фартук.
— Думаю, теперь вы сможете закончить, — сказала она. — Вы знаете, где посадить яркие цветы напротив изгороди из бирючины и где разбить новую клумбу для роз?
— Я не могу точно сказать, что знаю, — ответил Уильямс. — Может вам снова все это повторить, мисс Молли? Я уже не так молод, как был, и моя голова теперь не такая ясная, и мне бы не хотелось допустить ошибки, когда вы так придерживаетесь своих планов.
Молли уступила своему порыву. Она увидела, что старый садовник не на шутку озадачен, и что он беспокоится, как бы все сделать наилучшим образом. Поэтому она снова прошлась по саду, втыкая колышки и объясняя, пока сморщенный лоб садовника не разгладился, и он не сказал: — Я понял, мисс. Все хорошо, мисс Молли. Теперь в моей голове сложились все кусочки мозаики.
Теперь она могла оставить его и уйти. Но как только она приблизилась к садовой калитке, вышел Роджер. В кои-то веки добродетель в награду предоставила ей случай побыть с ним наедине, какой бы короткой ни оказалась эта встреча, это лучше, чем сдерживаться в присутствии миссис Гибсон и Синтии.
— Я только что выяснил, где вы есть, Молли. Миссис Гибсон сказала, что вы вышли, но она не знала, куда. И это огромная удача, что я повернулся и увидел вас.
— Я увидела вас несколько минут назад, но не могла оставить Уильямса. Думаю, сегодня он непривычно медлителен, и, кажется, будто не понимает мой план относительно новых розовых клумб.
— Это тот план, что вы держите в руке? Позвольте взглянуть? А, я понял. Вы подсмотрели несколько идей в нашем саду в поместье, так? Эта клумба алой герани огорожена по краю молодыми дубками. Это была причуда моей дорогой матери.
Они оба помолчали минуту или две. Затем Молли сказала:
— Как поживает сквайр? Я не видела его с тех пор.
— Да, он сказал мне, как сильно ему бы хотелось вас увидеть, но он не может заставить себя приехать и пригласить вас. Полагаю, что теперь вы не сможете приехать и погостить в Хэмли Холле? Это достав