Вскоре и сама Молли почувствовала, что на улицах на нее смотрят искоса, а за спиной шепчутся. Миссис Гуденаф не стесняясь оттащила от нее внучку за руку, когда та остановилась поболтать.
— Видите ли, нет ничего плохого в том, что девушка встречается с милым другом то здесь, то там, то еще где-то… но только до тех пор, пока о ней не начинают судачить, — объяснила свои действия миссис Гуденаф в беседе с приятельницей. — Когда же такое случается — а имя Молли Гибсон сейчас у всех на устах, — думаю, для Бесси, доверившей мне Аннабеллу, будет лучше, чтобы дочку не видели рядом с такой молодой особой. Девушка не должна давать повода для пересудов, а уж если это произошло, то до тех пор, пока сплетни не утихнут, рядом с ней делать нечего.
Некоторое время обе мисс Браунинг оставались в неведении относительно злых языков, разносивших сплетни о Молли. Все знали, что старшая сестра отличается крутым нравом, поэтому каждый, кто с ней встречался, интуитивно опасался при ней говорить плохо про тех, кто ей дорог. Сама она могла порицать своих любимчиков за какие-то проступки, причем не стесняясь в выражениях, но никто другой не смел задеть ее питомцев даже случайно. Мисс Фиби особого ужаса не внушала, а главная причина того, что не узнала сплетню вместе со всеми, объяснялась просто: не будучи розой, она жила рядом с розой, к тому же отличалась столь нежной натурой, что даже толстокожая миссис Гуденаф не желала причинить ей боль. В итоге недавно прибывшая миссис Даус по неведению упомянула городские пересуды как нечто хорошо известное. Мисс Фиби засыпала собеседницу вопросами, хотя со слезами утверждала, что совсем не верит тому, что слышит, а затем совершила своеобразный героический поступок, на протяжении четырех-пяти дней сохранив новость в секрете от грозной сестры Кларинды. В конце концов, однажды вечером старшая мисс Браунинг потребовала от младшей объяснений.
— Фиби, если у тебя есть серьезный повод окончательно извести себя вздохами, то немедленно расскажи мне, в чем дело. Если же нет, то постарайся избавиться от новой дурной привычки.
— Ах, сестра! Думаешь, действительно необходимо все тебе рассказать? Для меня это стало бы большим утешением, однако ты расстроишься.
— Глупости. Я так часто размышляла о всяческих неприятностях, что смогу спокойно и без эмоций встретить любую новость. К тому же, когда вчера за завтраком ты заявила, что собираешься навести порядок в своих ящиках, я сразу поняла: что-то стряслось, — вот только не смогла определить уровень разрушительной силы. Дай угадаю: рухнул Хайчестерский банк?
— Ах нет, сестра! — воскликнула мисс Фиби, поерзав на диване. — Неужели ты и правда так подумала? Наверное, надо было рассказать тебе сразу!
— Вот именно, Фиби. Научись ничего от меня не скрывать. Наблюдая за тобой, я решила, что нас ждет банкротство: мяса на обед больше не будет; останутся лишь бесконечные вздохи. Так в чем же дело?
— Даже не знаю, как сказать, Кларинда. Правда, не знаю.
Мисс Фиби заплакала, но сестра сжала ей руку и резко встряхнула.
— Когда расскажешь, можешь плакать сколько угодно, но только не сейчас: не держи меня в нервном напряжении.
— Молли Гибсон потеряла репутацию — вот что произошло.
— С Молли Гибсон не могло произойти ничего подобного! — негодующе воскликнула мисс Кларинда. — Как ты смеешь повторять сплетни о дочке бедной Мери! Никогда больше не произноси таких слов!
— Ничего не могу изменить: мне об этом поведала миссис Даус и добавила, что весь город только это и обсуждает. Я сказала, что не верю ни единому слову, и поэтому несколько дней ничего тебе не говорила.
Мисс Кларинда молча встала и решительно направилась к выходу.
— Ах, сестра! Что ты собираешься делать?
— Собираюсь надеть шляпу, накидку и перчатки и отправиться к миссис Даус, чтобы обвинить ее во лжи.
— О, только не произноси это ужасное слово — «ложь»! Пусть это будет «вымыслом», потому что вряд ли эта дама хотела причинить вред нашей Молли. К тому же… вдруг окажется, что это правда? Честное слово, сестра, не могу отделаться от мысли, что нечто подобное действительно могло произойти.
— Что именно? — сурово уточнила старшая мисс Браунинг, все еще с судейской прямотой стоя посреди комнаты.
— Ну, достоверно известно, что Молли передала ему письмо.
— Кому «ему»? Можно без тайн?
Мисс Кларинда опустилась на ближайший стул с намерением проявить все дарованное природой терпение.
— Мистеру Престону… И это вполне может оказаться правдой, потому что когда в галантерейном магазине я собралась спросить Молли, будет ли голубая лента при свете выглядеть зеленой, как заверил продавец, девочки рядом не оказалось: она уже выбежала на улицу, — и в этот момент в книжный магазин как раз входила миссис Гуденаф (по крайне мере так она рассказала).
Огорчение мисс Кларинды перевесило даже гнев, поэтому она ограничилась просьбой:
— Фиби, ты когда-нибудь сведешь меня с ума. Хотя бы раз в жизни повтори дословно все, что услышала от миссис Даус.
— Хорошо, я постараюсь. Она сказала, что Молли и мистер Престон общались так, словно они горничная и садовник: встречались в неподобающее время в неподобающих местах. Она падала в обморок в его объятиях, они вместе гуляли в сумерках, писали друг другу письма. Об этом я и говорила, сестра, потому что однажды почти увидела своими глазами, как Молли перебежала через улицу в магазин Гринстеда, где был мистер Престон, и в руке у нее было письмо, а когда вернулась, красная и взволнованная, письма уже не было. Тогда я не подумала ничего плохого, а теперь весь город о ней судачит: все твердят, что они должны немедленно пожениться.
Мисс Фиби снова разрыдалась, но благодаря ощутимому шлепку по уху тут же пришла в себя. Мисс Браунинг-старшая в гневе стояла над сестрой, потрясая кулаками.
— Фиби, если еще раз услышу от тебя подобный бред, в ту же минуту выдворю из дому.
— Я лишь повторила то, что сказала миссис Даус, и ты сама попросила меня об этом, — испуганно пробормотала мисс Фиби. — Не я же это придумала.
— Неважно, речь не об этом. Главное сейчас — решить, каким образом приостановить поток сплетен.
— Но, Кларинда, не все же они лгут: боюсь, кое-что все-таки правда, — хотя, когда миссис Даус мне все это рассказала, я заявила, что не верю.
— Если миссис Даус повторит свои сплетни и мне, просто дам ей пощечину или оттаскаю за волосы, потому что не смогу стерпеть, чтобы о дочке бедной Мери Пирсон говорили так же, как о двухголовой свинье Джеймса Хоррока, — словно размышляя вслух, медленно проговорила мисс Кларинда. — Ничего хорошего из этого не выйдет. Фиби, прости, что не сдержалась, но больше не повторяй сплетни.
Сестры уселись на диван, и Фиби принялась гладить сухонькую, как птичья лапка, руку сестры.
— Может, поговорить с самой Молли? Если девочка виновата, то станет все отрицать, а если нет, то придет в отчаяние. Нет, не годится. Миссис Гуденаф?.. Но она тупа и упряма как осел. Даже если я смогу переубедить ее, она не убедит никого. Нет, пусть миссис Даус все мне расскажет, а я спрячу руки в муфту и свяжу себя тесемками, чтобы сидеть смирно. А после того как услышу все, что нужно, передам дело в руки мистера Гибсона. Да, вот так я и поступлю. Можешь больше ничего не говорить, Фиби: не хочу слушать.
Не откладывая дело в долгий ящик, мисс Браунинг отправилась к миссис Даус и принялась вежливо расспрашивать о слухах относительно Молли и мистера Престона. Миссис Даус попала в ловушку и простодушно поведала все реальные и выдуманные подробности истории, совершенно не подозревая, какой силы гроза собирается над головой, чтобы разразиться, едва она замолчит. Только вот, в отличие от местных дам, миссис Даус не относилась с тем почтением к мисс Браунинг, которое удерживало бы от передачи сплетен о близких ей людях, поэтому изложила все скандальные новости и привела столько доказательств, что старая дама практически сдалась и выслушала все молча.
В конце концов, поднявшись, чтобы уйти, мисс Браунинг заключила:
— Что же, остается лишь пожалеть, что дожила до этого дня. Для меня это такой же удар, как если бы речь шла о собственной крови и плоти. Полагаю, миссис Даус, что должна извиниться перед вами: не следовало говорить в таком тоне, — но вся эта история просто выбила меня из колеи.
— Надеюсь, вы понимаете, мисс Браунинг: я лишь повторила то, что услышала из надежного источника, — ответила миссис Даус.
— Дорогая, никогда не повторяйте дурных слов, каким бы ни был источник, если не уверены, что никому не причините зла, — посоветовала мисс Браунинг, покровительственно положив ладонь на плечо собеседницы. — Не могу назвать себя всезнающей, но различаю что правильно, а что нет. Это правильный совет, потому что одному богу известно, сколько боли вы мне причинили.
Миссис Даус почувствовала, как дрогнула на ее плече ладонь, и увидела на сморщенном лице мисс Браунинг глубокое сожаление, а потому без труда даровала ей желанное прощение. Уже дома старая дама сказала несколько слов Фиби, из которых та поняла, что сестра получила подтверждение слухам. Едва притронувшись к обеду и почти не отвечая на вопросы, мисс Кларинда села за стол, начертала короткую записку, позвонила и велела молоденькой горничной немедленно отнести послание мистеру Гибсону, а если его не окажется дома, проследить, чтобы передали лично в руки, как только вернется. Затем сходив к себе, Кларинда надела воскресный чепчик, из чего Фиби сделала вывод, что сестра попросила доктора срочно прийти. Предстоящая миссия так глубоко расстроили мисс Кларинду, что бедная мисс Фиби лишь вызвала ее раздражение, а вязание то и дело выскальзывало из дрожащих рук.
Едва послышался стук в дверь — хорошо знакомый, уверенный, — мисс Кларинда сняла очки, но руки так дрожали, что те упали на ковер и сломались, и приказала сестре выйти из комнаты, как будто в силу возраста ей не подобало слушать столь неприятные новости. Дама хотела выглядеть естественно, но никак не могла вспомнить, как должна принимать доктора: сидя или стоя.