— Ах, мисс, какая замечательная леди! — поделился он с Молли. — Как по-доброму, смотрит, как говорит! Весной обязательно научу ее прививать розы. Уверен: она все поймет, хотя и притворяется глупой.
Если бы Молли не обладала самым кротким на свете нравом, то могла бы позавидовать всеобщему восхищению достоинствами Синтии. По простоте душевной ей ни разу не пришло в голову сравнить ее с собой по количеству получаемой любви, и все же однажды показалось, что подруга вторгается на ее территорию. Отправленное Осборну Хемли приглашение на обед было отклонено, однако молодой человек вскоре счел возможным нанести визит мистеру и миссис Гибсон. После отъезда из Хемли-холла и смерти миссис Хемли Молли впервые встретилась с ним и собиралась о многом расспросить. Терпеливо дождавшись, когда закончится поток пустых любезностей миссис Гибсон, она сумела наконец задать свои вопросы. Как поживает сквайр? Вернулся ли к своим обычным занятиям? Не пострадало ли его здоровье? Она старалась спрашивать как можно корректнее, словно прикасалась к болезненной ране. Прежде чем заговорить о Роджере, Молли мгновение помедлила, так как в сознании промелькнула мысль, что успешная карьера брата в Кембридже могла вызвать у Осборна сложные чувства, но потом вспомнила искреннюю братскую любовь и осмелилась затронуть тему, когда в комнату, подчиняясь призыву матери, вошла Синтия и села за рукоделие. Трудно было вести себя скромнее: она едва произнесла пару слов, — и все же Осборн моментально попал во власть ее чар. Его внимание через некоторое время как-то незаметно переключилось на Синтию, а к Молли он потерял интерес. Возможно, разочарование оттого, что не услышала о Роджере всего, что хотелось, придало особую проницательность, однако внезапно Молли поняла, что если бы Осборн и Синтия поженились, миссис Гибсон была бы довольна, и нынешнюю беседу она воспринимает как знаменательное начало счастливого романа. Помня о тайне, невольной обладательницей которой стала, Молли наблюдала за поведением гостя и думала о неведомой отсутствующей жене, не переставая гадать, привлечет ли мистер Хемли интерес Синтии. Держался он с нескрываемым расположением и пиететом к прекрасной молодой особе, а разговаривал с искренним интересом. Глубокий траур подчеркивал изящную фигуру молодого человека и тонкие, благородные черты лица, однако ни в словах, ни во взглядах не улавливалось даже намека на флирт в том смысле, в каком Молли понимала значение этого слова. Синтия тоже держалась очень скромно и спокойно, как обычно, когда разговаривала с мужчинами. В этом и заключалась часть ее непреодолимого обаяния. Разговор зашел о Франции. В юности миссис Гибсон сама провела в этой стране два-три года, а недавнее возвращение мисс Киркпатрик из Булони сделало тему вполне актуальной. И только Молли оказалась исключенной из общей беседы. Несмотря на неудовлетворенный интерес к успехам Роджера, в конце концов ей пришлось встать и попрощаться с Осборном ничуть не теплее, чем это сделала Синтия. Как только посетитель удалился, миссис Гибсон рассыпалась в похвалах:
— Право, начинаю верить в силу древней родословной! Истинный джентльмен! Какой любезный, какой приятный! Совсем не таков, как развязный мистер Престон!
Заметив быстро брошенный на нее тревожный взгляд, Синтия холодно произнесла:
— Близкое знакомство не пошло мистеру Престону на пользу. Было время, мама, когда мы обе считали его очень милым.
— Не припомню. Твоя память острее моей. Но мы говорили об этом обворожительном мистере Осборне Хемли. Молли, ты почему-то постоянно твердила о его брате: Роджер то, Роджер это. Ума не приложу, почему раньше ты почти не упоминала об этом молодом человеке?
— Я часто говорила о мистере Роджере? Не заметила, — слегка покраснев, пожала плечами Молли. — Наверное потому, что гораздо больше с ним общалась: он чаще бывал дома.
— Хорошо-хорошо, все в порядке, дорогая. Наверное, он просто больше тебе подходит. Но, честное слово, когда я увидела мистера Осборна рядом со своей дочерью, сразу подумала… Но, пожалуй, не стоит об этом говорить. Просто внешне они оба значительно привлекательнее окружающих, и это трудно не заметить.
— Прекрасно понимаю ход твоих мыслей, мама, — невозмутимо заметила Синтия. — И Молли, несомненно, тоже понимает.
— Ничего плохого в этом нет. Слышали, как он сказал, что когда брат вернется в Кембридж, почувствует себя свободнее? С тем же успехом мог продолжить: «Если тогда пригласите меня на обед, с радостью приду». Как раз и куры подешевеют. Повариха замечательно их готовит! Все складывается как нельзя лучше. Я и о тебе, дорогая Молли, не забуду: со временем, когда Роджер Хемли вернется, непременно приглашу и его на обед.
Молли не сразу поняла смысл последней фразы, но уже через минуту, когда увидела, с каким интересом наблюдает Синтия за ней, покраснела до корней волос.
— Боюсь, мама, Молли не испытает должной благодарности. На твоем месте я не стала бы давать обед ради нее. Лучше сосредоточь свою доброту на мне.
Общение Синтии с матерью нередко озадачивало Молли, и сейчас был тот самый случай, но ей захотелось что-то немедленно ответить на возмутительные слова миссис Гибсон.
— Мистер Роджер Хемли много времени проводил дома и был очень добр ко мне, когда я там жила, в то время как мистер Осборн появлялся крайне редко, потому его я упоминала гораздо реже. Если бы я… если бы он… Ах, Синтия, вместо того чтобы надо мной смеяться, лучше бы помогла найти верные слова!
Однако мисс Киркпатрик предпочла оставить ее просьбу без внимания и задумчиво проговорила:
— Идеал моей матушки произвел на меня странное впечатление. Не пойму: телесно или еще и умственно? Как по-твоему, Молли?
— Знаю, он слаб только физически, но зато хорошо образован и умен. Все об этом говорят, даже папа, не склонный кого-либо хвалить, поэтому провал в колледже кажется еще более странным.
— И все равно какая-то слабость в нем присутствует, хотя он и весьма мил. Наверное, тебе нравилось в Хемлихолле.
— Да, но теперь все кончено.
— Ах, ерунда! — воскликнула миссис Гибсон, отвлекшись от подсчета петель в вязании. — Вот увидите: молодые люди станут часто приезжать к нам на обед. Твой папа их ценит, а я всегда рада пригласить его друзей. Траур по матушке не продлится вечно. Полагаю, мы будем часто встречаться и скоро сблизимся семьями, а то что ни говори, добрые обитатели Холлингфорда, ужасно отсталые и ограниченные люди, вгоняют в тоску.
Глава 21Сводные сестры
Казалось, предсказания миссис Гибсон сбылись, так как мистер Осборн Хемли стал часто посещать ее гостиную. Порой пророки прилагают усилия к осуществлению своих предсказаний, а миссис Гибсон определенно не сидела сложа руки.
Манеры джентльмена озадачивали Молли. Осборн упоминал об отлучках из Хемли-холла, но не уточнял, где именно был. Поведение его ни в малейшей степени не соответствовало ее представлению о жизни женатого мужчины: тому надлежало содержать дом и слуг, платить налоги и аренду, а главное — жить вместе с супругой. Вопрос: кто его таинственная избранница? — бледнел перед другим: где она скрывается? В качестве целей небольших путешествий Осборн упоминал Лондон, Кембридж, Дувр и даже Францию. Географические названия звучали вполне естественно, словно он не понимал, что выдает себя. Иногда вырывались такие фразы: «Ах, должно быть, в тот день я пересекал пролив! Какие были волны! Вместо положенных двух часов промучились целых пять!» Или: «На прошлой неделе встретил в Дувре лорда Холлингфорда, и он сказал…», «Сегодняшний холод не сравнить с тем, какой стоял в Лондоне в четверг: термометр показывал всего пятнадцать градусов».
Возможно, в общем потоке беседы эти небольшие откровения оставались незаметными для всех, кроме Молли, чье любопытство неизменно крутилось вокруг тайны, несмотря на старания не думать о том, что должно было тайной остаться.
Ей было абсолютно ясно, что дома Осборну плохо. Он утратил легкий налет цинизма, которым бравировал, обещая достичь грандиозных успехов в учебе. В этом заключался единственный положительный результат провала. Если мистер Хемли и не давал себе труда по достоинству оценить других людей и их достижения, то во всяком случае разговор его утратил избыточный привкус критического перца. Он держался более рассеянно и менее любезно, заметила миссис Гибсон, однако вслух не сказала, выглядел нездоровым, но это обстоятельство могло стать следствием душевного разлада, который Молли время от времени замечала сквозь вуаль светской беседы. Порой в разговорах с ней он вспоминал ушедшие счастливые дни или время, когда матушка была жива, после чего голос его стихал, а лицо омрачалось, так что Молли жаждала выразить глубокое сочувствие. Об отце он упоминал нечасто и всегда с тем болезненным напряжением, которое существовало во время ее жизни в Хемли-холле. Почти все знания об этой семье Молли почерпнула из рассказов мадам и не знала, насколько отец знаком с тонкостями их отношений, поэтому старалась не задавать лишних вопросов, тем более что обсуждать семейные дела пациентов мистер Гибсон всегда наотрез отказывался. Иногда ей казалось, что это был сон: те краткие полчаса в библиотеке Хемли-холла, когда она случайно узнала о столь важном для Осборна обстоятельстве, так мало повлиявшем на образ его жизни — как на словах, так и на деле. В течение тех двенадцати-четырнадцати часов, которые она после этого провела в доме, ни сам Осборн, ни Роджер ни словом не упомянули о женитьбе. Действительно, это вполне могло оказаться сном. Вероятно, тайна тяготила бы Молли куда болезненнее, если бы Осборн проявлял особое внимание к Синтии. Она определенно его интересовала и привлекала, но вовсе не страстно и пылко. Он восхищался ее красотой и ценил обаяние, но в то же время нередко отходил, чтобы сесть рядом с Молли и поговорить о матушке, вспомнить которую мог только с ней и больше ни с кем. Однако мистер Осборн так часто появлялся в доме, что миссис Гибсон имела некоторые основания считать объектом его интереса дочь. Молодому человеку нравилось общество двух умных красивых девушек с прекрасными манерами, тем более что одна из них была любимицей матушки, память о которой он свято хранил, однако зная, что не относится к категории холостяков, пожалуй, он слишком легкомысленно воспринимал как неведение окружающих, так и его возможные последствия.