Благотворительный бал
В наши дни мало кто проявляет интерес к публичным балам, кроме самих танцующих и их родственников, но в дни юности Молли и Синтии — до появления железных дорог и, как следствие, экскурсионных поездов, которые сейчас исправно возят всех в Лондон и обратно, — посещение ежегодного благотворительного бала служило любимым развлечением населявших провинциальные городки Англии милых старых дев, хотя надежды на танцы давным-давно улетучились, а ответственность за юных леди так и не возникла. На балах они проветривали залежавшиеся в сундуках фамильные кружева и заскучавшие в шкафах лучшие платья; созерцали аристократов из окружающих поместий; сплетничали с ровесницами и с добродушным любопытством рассуждали о романах молодого поколения. Сестры Браунинг сочли бы себя печально обделенными судьбой, если бы что-то помешало им посетить благотворительный бал. Мисс Кларинда была бы рассержена, а мисс Фиби расстроена, не получив приглашения в Эшкомб или Корхем от подруг, которые, так же как они, четверть века назад миновали тот период жизни, когда еще танцуют, но по сей день любили посещать места былых радостей и наблюдать за развлечениями молодежи. Сестры прибыли в одном из двух имевшихся в Холлингфорде паланкинов. Вечера, подобные нынешнему, приносили щедрый доход двум старикам, терпеливо трусившим по улицам с грузом нарядных дам. Конечно, в городе возили пассажиров кареты и пролетки, но после долгих размышлений старшая мисс Браунинг выбрала более удобный способ передвижения, объяснив своей гостье, мисс Пайпер, за что именно:
— Паланкин приносят в комнату, где он согревается и принимает тебя, а потом аккуратно переносят в другое теплое помещение, так что можно выйти, не показывая щиколоток во время спуска или подъема по ступеням.
Конечно, в паланкине помещалась только одна особа, но, как заметила мисс Хорнблауэр, другая гостья, мисс Браунинг все устроила наилучшим образом: поехала первой и дождалась подругу в теплом гардеробе, — а потом обе леди рука об руку поднялись в зал и выбрали удобные места, откуда могли наблюдать за входящими и приветствовать знакомых. Затем точно так же прибыли мисс Фиби и мисс Пайпер и устроились в креслах, занятых для них заботливой мисс Клариндой. Младшие на два-три года леди также вошли в зал рука об руку, однако с некоторым волнением во взглядах и в движениях, отличным от уверенного достоинства старших. Наконец, воссоединившись, дамы отдышались и погрузились в беседу.
— Право, этот зал намного лучше зала судебных заседаний у нас в Эшкомбе! — заявила мисс Хорнблауэр.
— До чего мило украшен! — поддержала мисс Пайпер. — Как изящно подобраны розы! Жители Холлингфорда обладают прекрасным вкусом!
— А вот и миссис Демпстер, — объявила мисс Хорнблауэр. — Сказала, что ее с двумя дочерьми пригласил к себе мистер Шипшенкс. Мистер Престон тоже должен появиться; правда, вряд ли все приедут одновременно. Смотрите, вот молодой Роскоу, наш новый доктор. Кажется, весь Эшкомб собрался здесь. Мистер Роскоу! Мистер Роскоу! Идите к нам! Хочу представить вас сестрам Браунинг — подругам, у которых мы остановились. Уверяю вас, мисс Браунинг, мы очень высокого мнения о своем молодом докторе.
Мистер Роскоу раскланялся и, услышав похвалы, самодовольно просиял. Однако мисс Кларинда не собиралась признавать достоинств доктора, поскольку его практика наносила ущерб мистеру Гибсону, поэтому ответила:
— Конечно, хорошо, когда есть кому подменить мистера Гибсона, когда тот занят или случай пустячный. К тому же мистеру Роскоу очень повезло иметь такой пример перед глазами!
Возможно, мистер Роскоу принял бы высказывание ближе к сердцу, если бы в ту самую минуту внимание его не было поглощено появлением того самого мистера Гибсона, о котором только что шла речь. С трудом дождавшись окончания монолога мисс Браунинг, он спросил мисс Хорнблауэр:
— А кто эта очаровательная юная леди в розовом платье, которая только что вошла?
— О, это же мисс Синтия Киркпатрик! — воскликнула старая дама, для верности подняв к глазам увесистый лорнет в золотой оправе. — Как выросла! С тех пор как она уехала из Эшкомба, прошло уже года два-три. Всегда была очень хорошенькой. Говорили, что мистер Престон пылко ею восхищался. Но она была так молода!
— Сможете меня представить? — попросил нетерпеливый доктор. — Хочу пригласить ее на танец.
Вернувшись после обмена любезностями с миссис Гибсон, которую знала по Эшкомбу, и представив мистера Роскоу обеим юным леди, мисс Хорнблауэр поделилась впечатлениями с подругой:
— Нет, сколько амбиций! Как мы снисходительны! Помню времена, когда миссис Киркпатрик носила старые черные платья, а держалась скромно, даже с подобострастием, как и подобает директрисе школы, вынужденной самой зарабатывать на хлеб. А теперь вся в атласе и говорила со мной так, будто с трудом вспоминала, кто я такая. Еще не так давно миссис Демпстер спрашивала у миссис Киркпатрик, не обидится ли, если она пошлет ей отрез сиреневого шелка, на который служанка случайно опрокинула кофе, и та с благодарностью приняла подарок, а теперь вон разодета в пух и прах. В те времена она была бы рада выйти замуж хоть за мистера Престона.
— Ты вроде говорила, что он положил глаз на дочь, — заметила мисс Браунинг.
— Не исключено: он проводил у них много времени. Мисс Диксон, что теперь держит школу в том же доме, наверняка знает лучше.
— Граф и графиня очень любят миссис Гибсон, — заметила мисс Браунинг. — Знаю это от леди Харриет, которая как-то по осени заходила к нам на чай. Когда Клэр жила в Эшкомбе, они поощряли внимание мистера Престона.
— Ради всего святого, не передавайте ее светлости мои слова о мистере Престоне и мисс Киркпатрик, тем более что это, возможно, всего лишь сплетни.
Мисс Хорнблауэр заметно встревожилась: вдруг ее высказывание достигнет ушей леди Харриет, столь близко знакомой с ее приятельницами из Холлингфорда? Мисс Браунинг не спешила развеять иллюзию. Леди Харриет действительно заходила к ним на чай и вполне могла еще раз зайти. А главное, смятение подруги послужило достойной местью за дифирамбы в адрес мистера Роскоу, оскорбившие преданность сестер Браунинг своему доктору — мистеру Гибсону.
Тем временем приятельницы мисс Пайпер и мисс Фиби, прежде чем приступить к обсуждению нарядов присутствующих, обменялись комплиментами друг другу.
— Какой у вас восхитительный тюрбан, мисс Пайпер! Чудесно гармонирует с цветом лица!
— Полагаете? — уточнила мисс Пайпер, стараясь скрыть удовольствие: в ее сорок пять обладать цветом лица — это уже немало. — Купила в Сомертоне, у Брауна, специально для этого бала. Хотелось чем-то оттенить платье, не столь уже новое, поскольку никаких драгоценностей у меня нет.
И, вздохнув, леди с нескрываемым восхищением взглянула на миниатюру в окружении жемчужин на груди мисс Фиби.
— Да, красивый портрет, — согласилась та. — Это наша дорогая матушка, а у Кларинды портрет отца. Оба написаны в одно время. Вскоре после этого умер дядюшка и оставил нам по пятьдесят фунтов, и мы договорились потратить их на обрамление миниатюр. Поскольку они такие ценные, сестра держит их под замком вместе с лучшим столовым серебром, а шкатулку с ключом где-то прячет, но мне не говорит где. Утверждает, что у меня слабые нервы и, если грабитель приставит мне ко лбу пистолет или нож к горлу и спросит, где мы держим серебро и драгоценности, я сразу все выложу, а вот она ни за что не проговорится. Поэтому я редко надеваю украшение, а точнее — всего-то второй раз. И даже не могу достать и просто им полюбоваться. Да и сегодня не надела бы, если бы Кларинда сама не предложила, заметив, что это достойная альтернатива бриллиантам герцогини Ментейт, которая непременно явится в них.
— Ах, неужели? Вы не поверите, но я еще ни разу не видела живую герцогиню.
Мисс Пайпер расправила плечи и вытянула шею, как учили в закрытой школе тридцать лет назад, но вскоре забыла об осанке и возбужденно воскликнула:
— Смотрите, смотрите! Это мистер Чолмли, наш мировой судья, а с ним, в красном атласе, миссис Чомли, а также мистер Джордж и мистер Хэрри из Оксфорда, и мисс Чолмли, и хорошенькая мисс Софи. Хотелось бы подойти к ним и поговорить, но так неловко идти через весь зал без кавалера. А вот и мясник Брокс с женой! Да здесь собрался весь Корхем! Ума не приложу, где миссис Брокс нашла деньги на такое платье: ведь ее муж с трудом расплатился за последнюю овцу, которую купил у моего брата.
В этот момент оркестр, состоявший из двух скрипок, арфы и кларнета, закончил настройку и, стараясь не очень фальшивить, заиграл подвижный контрданс. Тут же начали складываться пары. Миссис Гибсон выглядела недовольной из-за того, что Синтия оказалась среди танцоров — преимущественно пунктуальных плебеев Холлингфорда, которые боялись упустить часть развлечения, за которое честно заплатили. Уважающие себя джентльмены всегда приезжают чуть позже назначенного времени. Свое недовольство она высказала Молли, которая сидела рядом, но тоже рвалась танцевать и нетерпеливо отбивала ритм ножкой в туфельке.
— Твой дорогой папа всегда так пунктуален! Сегодня это особенно досадно, потому что никто из знакомых еще не приехал!
— А я вижу много знакомых лиц. Вот мистер и миссис Смитсон со своей добродушной дочерью.
— Да, и еще книготорговцы и мясники.
— Папа встретил друзей, и теперь с удовольствием с ними разговаривает.
— Вряд ли друзей, скорее, пациентов, дорогая. Есть среди них вполне симпатичные люди, но, полагаю, они приехали из окрестностей Эшкомба или Корхема, не сумев рассчитать расстояние и время. Интересно, когда появится общество из Тауэрс-парка? Ах, а вот мистер Эштон и мистер Престон. Да, зал начинает наполняться.
Поскольку ожидалось прибытие самой герцогини в бриллиантах, бал обещал стать выдающимся событием. Все значительные дома в округе пригласили гостей, однако в этот ранний час в зале присутствовали только жители города. Обитатели окрестных поместий, как правило, приезжали позже, и главным среди них, несомненно, слыл лорд-лейтенант (глава судебной и исполнительной власти графства) из Тауэрс-парка, но сегодня они задержались дольше обычного, поэтому в атмосфере недоставало аристократического озона и в танцах тех, кто считал себя выше плебейского уровня торговцев, ощущалась вялость. Остальные, впрочем, от души наслаждались весельем: кружились и прыгали так, что щеки горели от радостного возбуждения, а глаза сияли. Некоторые наиболее сознательные горожане, кому поутру надо бло рано вставать, уже стали поговаривать, что пора бы домой, но желание увидеть герцогиню и ее бриллианты оказалось сильнее долга, ибо драгоценности рода Ментейт славились даже в более высоких собраниях, чем нынешнее, а молва о них распространялась устами болтливых горничных и экономок.