Два месяца спустя, в марте, вся семья Денуэль — отец, мать и дочь — получили награду за свою коллективную глупость. Ревеля, который весь медовый месяц прожил на кредиты, арестовали по обвинению в подлоге, и департамент Сены и Уазы приговорил его к двум годам тюремного заключения! Теперь мы опускаем его из этого повествования, но только на время. Для незадачливой Элеонор он до конца ее беспокойных дней превратился в своего рода бывалого моряка в вечном плавании.
Семья Денуэль изо всех сил постаралась исправить это несчастье. Элеонор тут же отправили за советом к мадам Кампань, и добрая дама передала ее на попечение самой знаменитой из своих учениц, школьной подруге Элеонор — Каролине Мюрат, ставшей женой самого выдающегося кавалерийского военачальника императора.
Сначала Каролина прохладно отнеслась к просьбе своей школьной подруги. Она поместила ее в приют для дам, оказавшихся в затруднительном положении, а положение этой девушки, конечно, подпадало под такую категорию. Однако она и ее родители искали не такой помощи. Они хотели чего-то более ощутимого и донимали просьбами, пока не добились своего — места для Элеонор в свите Каролины, сначала в качестве скромной провожатой, а позже — чтицы.
Попав в свиту столь могущественной покровительницы, Элеонор предприняла все возможное, чтобы с максимальной выгодой использовать открывшиеся перед ней горизонты.
Она была высокой, грациозной брюнеткой с исключительно темными глазами. Ее небольшой опыт с Ревелем дал основательную подготовку в искусстве обольщения мужчин, а ее хозяйка Каролина, которая и сама была экспертом в подобных делах, вскоре заметила и оценила возможности этой девушки. Каролина постоянно подыскивала какую-нибудь женщину, способную порвать упрямую привязанность ее брата к презренной Жозефине, поэтому она подстроила все так, что Наполеону стало известно о симпатичной чтице сразу же по его возвращении после своего величайшего триумфа под Аустерлицем.
В январе 1806 года Элеонор получила приглашение от императора и затем стала регулярно задерживаться в Тюильри на два-три часа. Эти посещения продолжались всю позднюю зиму и раннюю весну.
Заполучив приз, за которым охотились сотни парижанок, она приняла все возможные шаги, чтобы гарантировать свое будущее. 13 февраля, иначе говоря, две недели спустя после встречи с императором, она попросила и получила развод с Ревелем, указ окончательно утвердили в апреле. К тому времени она уже забеременела и поселилась на улице Победы, где в том же году и родила ребенка.
Нет сомнений в том, что Леон Денуэль — ребенок Наполеона. Он никогда не отказывался от мальчика. Дополнительное подтверждение можно найти в поразительном сходстве Леона с его знаменитым отцом.
Наполеон проявил свою привычную щедрость в материальном обеспечении матери и ребенка. За Леоном ухаживала та же няня, что и за Ахиллом Мюратом, сыном Каролины, а когда мальчику исполнилось семь лет, к нему были приставлены несколько выдающихся воспитателей, чтобы смотреть за ним и руководить его образованием. Одним из наставников стал бывший секретарь Наполеона, барон де Меневаль.
Через два года, когда Наполеон боролся за трон в пределах самой Франции, он позаботился, несмотря на страшную занятость делами, о том, чтобы увеличить выделяемую на содержание мальчика сумму на двенадцать тысяч франков. Через три дня после окончательного разгрома при Ватерлоо он вновь вспомнил о нем, передав ему десять акций одной компании общей стоимостью в сто тысяч франков. Он не забыл об этом мальчике и в своем завещании на острове Святой Елены, выделив ему крупную сумму денег для приобретения поместья.
А Элеонор? Он позаботился о ее материальном положении, но помимо этого не захотел иметь с ней ничего общего. Один раз, когда Леон был еще грудным ребенком, она без приглашения приехала в Фонтенбло, но ее выпроводили, предварительно отругав как следует за опрометчивость в нанесении визита без приглашения главе государства.
Его холодность к матери отнюдь не распространялась на ребенка. Он неизменно посылал за мальчиком, когда наведывался к своей сестре Каролине, а иногда нянчил его на коленях во время завтрака, дарил сладости и игрушки. Казалось, его всегда радует присутствие этого ребенка, как будто не мог сполна вознаградить за то, что дитя развеяло сомнения относительно его способности к деторождению.
Неудачи матери отразились на последующих браках. Как и в случае с мадам Фуре, Наполеон позаботился о том, чтобы подыскать для нее податливого мужа, и в феврале 1808 года она вышла замуж за месье Огье, служившего в то время в пехоте, а потом переведенного в кирасиры.
В день своего второго бракосочетания Элеонор получила годовой доход в двадцать тысяч франков, потом добавку примерно около трех тысяч. Огье взял ее с собой на войну в Испании, в ходе которой он остался в живых. Однако во время кампании в России попал в плен и погиб в результате лишений, выпавших на его долю при великом отступлении.
Менее чем через два года настойчивая Элеонор нашла третьего мужа, снова воина, на этот раз служившего в войсках короля Баварии. С падением Наполеона в 1814 году к ней возвратился первый муж Ревель, который давно ждал подходящего момента. Он представил себя обманутым мужем, жертвой «тирана» и занялся шантажом бывшей жены. Когда первоначальные наскоки не увенчались успехом, он подал на нее новые иски, но ничего не добился, то ли потому, что она оказалась для него орешком не по зубам из-за своей твердости, то ли собственная его репутация была слишком подмочена, по мнению судей. Он успокоился на том, что написал брошюру, в которой изложил все свои беды.
Гораздо более удачливым оказался молодой шантажист, который портил жизнь Элеонор в среднем ее возрасте. Ее сын Леон оказался еще более нахальным наглецом, чем Ревель, а также и более удачливым в занятии, которое избрал для извлечения средств к существованию.
В своем завещании, продиктованном незадолго до смерти на острове Святой Елены, Наполеон высказал некоторую надежду на то, что юный Леон станет судьей, «если проявит к этому склонность». Леон не стал судьей, но продемонстрировал явную склонность к тяжбам. Всю свою жизнь он подавал исковые заявления в суды и писал мемуары, чтобы, добыв денег, тут же промотать их в азартных играх.
Практически о нем больше нечего рассказать, помимо такой вот его странной привязанности к закону на протяжении всей его жизни. Год за годом, десятилетие за десятилетием он судился и судился из-за наличных денег, выдвигая против своей несчастной матери чудовищные обвинения и без конца назойливо вымогая у правительственных учреждений кредиты и подачки. Не было конца его притязаниям, некоторые из коих звучали настолько дико и неправдоподобно, что можно было заподозрить в ущербности его психику. Изредка усилия Леона приносили ограниченные успехи, но выклянченные им деньги сразу же улетали на ветер, после чего он вновь садился за письменный стол, чтобы выдвинуть кому-нибудь еще более экстравагантные требования.
Племянник отца Леона Наполеон III считал его отчаянным занудой. На одном этапе своей карьеры Леон отбросил в сторону закон и вызвал Человека декабря на дуэль. Несмотря на это, Наполеон III установил потрясающему паразиту пенсию в шестьсот франков и оплатил наследие Наполеона общим размером в четверть миллиона франков.
Из сумм, выделяемых на содержание членов королевской семьи, десятки раз оплачивались его долги, но он продолжал тратить, тратить и судиться, прикрываясь именем своего знаменитого отца, чтобы осуществлять невероятные планы, любой из которых был нацелен на то, чтобы увеличить славу и богатство Леона Денуэля.
Можно надеяться, что Элеонор привыкла к вымогательствам своего бывшего мужа и полоумного сына и что в более поздний период своей жизни она была вознаграждена за несчастья, преследовавшие ее в юности и в зрелом возрасте. Она так и не проявила себя на общественном поприще, но, должно быть, научилась распоряжаться деньгами, ибо, несмотря на бесконечные вымогательства Леона, сумела сохранить нетронутой основную часть состояния. Это стало возможным лишь благодаря эмиграции Леона в Соединенные Штаты, где он нашел скромную замену своей матери, женившись, как свидетельствуют записи, на кухарке.
Элеонор умерла в приличных условиях 30 января 1868 года, когда Второй империи оставалось существовать всего два года, прежде чем ее раздавят пруссаки Бисмарка. Элеонор тогда исполнилось восемьдесят, и она пережила отца своего ребенка почти на сорок семь лет. Вроде бы никто из ее современников ничего не написал о более позднем периоде ее жизни. Она не представляла общественного интереса подобно некоторым актрисам, благосклонность к которым она разделяла с императором так недолго. Ее единственное притязание на славу основывается на том, что она предоставила доказательство способности Наполеона зачать ребенка, и это, как показали события, оказалось немалым достижением, так как привело в движение скрипучий механизм государственного управления, следствием чего явился брак с австриячкой. А это, в свою очередь, оказало важное воздействие на распад и перегруппировку империй.
В этом смысле Элеонор из Ла-Плень заслужила свое место в истории, возможно, более видное место, чем некоторые более яркие куртизанки, раньше ее отозвавшиеся на приглашения Константа и последовавшие за ним через черный ход и извилистые переходы в личные покои императора.
Глава 15«Насколько длинны зимние ночи…»
В декабре 1806 года Наполеон писал Жозефине письма, в которых изливал тоску по ней и свои теплые к ней чувства. В таком духе он не писал с тех пор, как в Италии сворачивал с дороги и посылал ей признания, занявшие свое место в ряду наиболее страстных любовных писем в истории.
Большую часть 1806 года мужа и жену разделяли огромные расстояния, и теперь он сильно тосковал по ней. Одержимый заботами по управлению огромной армией и решением сложных проблем государства, он работал в таком темпе, который не выдержали бы любые другие люди. Он начал жаждать утешения и такого общества, которое ему могла составить только Жозефина.