нно одна, поближе к внукам и невестке – единственным оставшимся у нее родственникам. Мать разрешала нам встречаться лишь раз в месяц. Она злобно швыряла меня в машину, которая ехала к бабуле, вкладывая в этот жест все свое презрение и недовольство тем, что не в силах помешать свиданиям. Мы не могли встречаться тайно, я была слишком мала, и меня никуда не отпускали без присмотра. Очень дорожила этими встречами, которые приходилось каждый раз отвоевывать заново, доставая мать монотонным нытьем: «Хочу к бабушке!» Мать говорила, что моя бабушка «посредственность», серость, дремучий человек. Кстати, мать часто употребляла это слово «посредственность». Обычно им она обозначала свое отношение к простым людям и некоторым вполне невинным событиям жизни, таким, например, как посещение цирка. Слово «посредственность» было равнозначно в ее устах смертному приговору.
– Странно, ведь бабушка Мину была мамой ее возлюбленного мужа, прямой связью с ним. Она должна была ее беречь, уважать, помогать, наконец. Хотя бы ради памяти сына.
– Я не могу отвечать за мать. Знаю лишь, что бабушка очень переживала по этому поводу. Очень печалилась.
К «посредственности» мать относила и повседневные обязанности. Она не любила бытовых забот, считала их ниже своего достоинства. Я, например, никогда не видела, чтобы она ходила за покупками в магазин или смахивала тряпкой пыль с мебели.
– Чем же она тогда занималась?
– Переживанием негативных эмоций – такова была естественная среда ее обитания.
– А может, ее просто убила эта любовь?
– Да, любовь ее действительно убила. Она умерла в один день с отцом. С той разницей, что не физически.
– Вернемся к вашему побегу из дома с первым мужем. Как развивались события хронологически?
– Я хотела стать биологом, изучала химию, но параллельно посещала драматические курсы. Днями напролет пропадала на занятиях, а ночами в театре. Да еще каким-то образом успевала бывать с мужем, не забывая о личной жизни. Настал день, когда пришлось выбирать между наукой и искусством. Сразу выбрала театр. После курсов мне посчастливилось попасть в знаменитую труппу, которой руководили Жан-Луи Барро и Мадлен Рено, посчастливилось играть с ними на одной сцене. Потом моя жизнь сделала очередной виток – я развелась. Мы расстались с мужем не потому, что разлюбили друг друга. Просто я не успела побывать в роли юной девушки. Оказавшись в окружении талантливой театральной молодежи, соблазнительной светской жизни Парижа, вдруг поняла, что мне жадно хочется всего попробовать. Хотелось общаться, наблюдать, встречаться, спорить! Прежде грустная жизнь вдруг наполнилась головокружительными перспективами, насыщенными встречами, обязанностями, ролями – для семьи не осталось места. Да и была я еще совсем девчонкой. Своего первого мужа любила сильно. И он меня любил. После того как мы расстались, он так никогда и не женился. Мы до сих пор поддерживаем отношения. Совсем недавно он сделал мне такое признание: «Ты женщина моей жизни, я так и не смог никого полюбить так, как я любил тебя». Конечно, он встречался с женщинами. И вот какое странное совпадение, у него тоже родилось трое детей, как и у меня. И тоже с той же очередностью – мальчик, девочка, мальчик, строго через каждые два года, как и у меня.
– Второй муж, писатель Жером Гарсен, вас боготворит. О любви к вам он написал роман, книгу интимную и чувственную, на страницах которой поблагодарил вас за свет и счастье, которые вы подарили ему. Как вы встретились?
– Не поверите, нас познакомила моя мать! Мне было 23 года, когда я встретила своего второго мужа. Мы вместе и по сей день. Жером воспитывался в католической семье старинного рода парижских медиков. Судьба его была на редкость трагической. В 17 лет Жером потерял отца. Тот неудачно упал с лошади и скоропостижно умер. Родные брат и сестра были психически ненормальными детьми, а маленького брата-близнеца в шестилетнем возрасте насмерть сбила машина. Произошло это на глазах родителей и Жерома. Похоронив отца, мой будущий муж неожиданно обрел утешение, при чтении романа «Одно мгновение», который случайно нашел на книжных развалах. У него возникло ощущение сопричастности горю моей матери. Он был потрясен тем, что незнакомый автор сумел вступить с ним в негласный диалог, детально описать пугающие по своему точному совпадению нюансы схожих переживаний, которыми Жером, тоже похоронивший родственника, был полон на тот период. Он решил написать ей письмо и послать на адрес издательства «Галлимар», выпустившего в свет роман. Его письмо передали моей матери, и через несколько дней она ему ответила. «Спасибо за ваше трогательное послание. Я думаю, что смерть есть определенная форма счастья. Не бойтесь, молодой человек, своих страданий, страшитесь лучше посредственности и серости бытия…» – вполне в ее духе. Но Жерома ответ потряс. Он был одинокий и несчастный, искал общения. Он принялся активно писать моей матери, а она – отвечать. Завязалась длительная переписка. Однажды она пригласила Жерома зайти к ней в гости на улицу Турнон, где радужно встретила, напоила чаем и угостила горьким шоколадом. После чего принялась задавать вопросы. Жером сразу излил ей душу. Мать была в полном восторге от своего нового друга и всем о нем рассказывала исключительно в превосходной степени. Как-то раз, в моей парижской квартире, где я после развода жила одна, вдруг раздался телефонный звонок. Было это 31 декабря. «Алло, здравствуйте, это Жером Гарсен», – послышалось на том конце провода. «Извините, но я с вами не знакома», – сухо ответила я. Он продолжил: «Но это тот самый Жером, который дружит с вашей мамой». «А-а-а, друг моей матери! Тот самый Жером! Ну, конечно, она постоянно всем говорит: “Жером такой умный, такой хороший, ах, Жером…”», – отвечаю я. Он пропускает это мимо, продолжая: «Сегодня 31 декабря, меня пригласили в гости друзья, хотите поехать со мной?» Я удивилась, отметив про себя: а он наглый. Но почему-то сразу ответила: «Ладно». И мы уехали праздновать Новый год к его друзьям. В гостях я танцевала со всеми молодыми людьми, кроме него. А ведь мой неожиданный знакомый действительно оказался очень красивым, умным и добрым парнем, как говорила мать. Жером все это безобразие достойно стерпел, а на следующее утро предложил поехать в деревню к другим знакомым, и я опять согласилась. Через неделю мы уже решили пожениться. Все получилось стремительно. Было совершенно очевидно, что мы просто созданы друг для друга. Свадьбу сыграли быстро. Встретив Жерома, я потеряла интерес ко всем мужчинам на земле, он стал моим постоянным источником света, как и дети, о которых мы оба так мечтали. Мы построили семью, порвав связи со своими родственниками из соображений безопасности. Нашим родителям не удалось исковеркать нас окончательно. Мы убежали. Теперь прошлое уже не властно над нами. Благодаря мужу, я поверила в то, что жизнь может быть действительно прекрасна. Наша встреча была судьбоносной, о чем свидетельствует множество странных, почти мистических совпадений. Например, моего отца, незадолго до его смерти, оперировал известный хирург, родственник Жерома. А те самые «друзья в деревне», куда мы отправились встречать Новый год, проживали в загородном доме местечка Сержи, который когда-то принадлежал нашей семье. После смерти отца мать тотчас же продала имение, чтобы ей ничто больше не напоминало о счастливом прошлом.
– Чем занимаются ваши дети?
– Старшему Габриэлю 21 год. Он мечтает стать кинопродюсером, учится на третьем курсе престижной киношколы. Дочка Жанна только что поступила в Сорбонну на факультет современной филологии. Она увлечена 18 веком, любит Вольтера, классическую культуру. Младший Клеман в следующем году окончит школу, планирует стать биологом – тем, кем я не стала.
– Ваша актерская судьба сложилась удачно?
– Я отработала в театре более двадцати лет. Существовать в этой профессии мне было очень сложно, потому что публика всегда сравнивала меня с отцом, что вполне закономерно. Статус «его дочери» держал меня в постоянном напряжении, я пыталась дать себе объективную оценку, не зная, достойно ли выгляжу, соответствую ли должности серьезной драматической актрисы, гордился бы мной отец. Мать никогда не говорила мне ничего плохого и ничего хорошего о моих ролях, хотя упорно ходила на все спектакли, сидя в первом ряду с непроницаемым, бесстрастным лицом. Как-то раз, во время спектакля мне стало не по себе. И в этот день я решила уйти из театра. Почему? Устала каждый раз доказывать, что умею играть, умею сопереживать, имею право зваться его дочерью. Публике, честно говоря, по большому счету, было все равно. Играла ведущие роли в театре, играла, наконец, в «Сиде» Корнеля, как и отец когда-то. Уйдя из театра, стала сниматься в кино. Сейчас у меня очень много предложений. Дети подросли, услугами нянь я никогда не пользовалась, могу позволить себе роскошь не отказываться от работы.
– Неожиданно для всех вы стали сочинять и публиковать сказки для детей – короткие истории о приключениях лошадки. Решили стать писательницей? Ваша мама тоже пробовала писать для детей – помните, ее сказку об обезьянке по имени Атом, живущей на Луне?
– Я всегда любила лошадей. В душе сохранились редкие, но очень светлые воспоминания детства, когда на пасхальные каникулы мать отправляла меня в Бельгию, к бабушке, которая водила меня в конный клуб. Это были лучшие дни моей жизни. Там я впервые увидела лошадей и влюбилась в них. С тех пор старалась так организовывать себя, чтобы иметь возможность заниматься верховой ездой. Меня никогда не покидала мечта обзавестись собственной лошадью. И вот несколько лет назад судьба подарила мне встречу с конем по имени Танцор. Только мы посмотрели друг на друга, поняли – мы одной расы, одной крови и одной судьбы. У него было несчастное детство, прежние хозяева издевались над ним и в конечном итоге бросили. Душа у Танцора была изломанная, нрав строптивый, все боялись к нему подойти. И лишь я поняла, что окажусь единственной, кто сможет его приручить и укротить. Потому что знала, как выходить из мрака. Мне захотелось вытянуть его так же, как я вытянула себя. Первое, что сделала – купила дом в Нормандии, рядом с его конюшней, стала работать с Танцором. Он не поддавался и не давал себя оседлать. Прошло четыре года, и в один прекрасный день он решил мне поверить. Сегодня счастливее Танцора нет. Это спокойная лошадь, уверенная в любви. Ее больше не сотрясает дрожь, в глазах нет отчаяния, дурные воспоминания перестали терзать душу. У Танцора появилось множество друзей, ему понравилось жить… Я счастлива, что убедила его в том, что все может быть хорошо. История наших взаимоотношений и легла в основу детской сказки. Потом второй, третьей. На сегодняшний день уже вышло восемь книг, и все они рассказывают о Танцоре (Дансёр). Я не сочиняю сюжет, он возникает спонтанно – потому что я пишу о себе. Это истории моего детства и моих переживаний, ведь мы с ним воплощение друг друга.