Все вокруг говорили, что я ненормальная. Но, должно быть, я все еще не могла расстаться с прежней Фелисити Браун и жила иллюзией, что брак мой еще наладится.
В двадцать девять лет, увидев себя как-то раз в зеркале, я всерьез призадумалась. Вот уже семь лет я была самой модной фотомоделью, а для моей профессии это огромный срок. Сколько я еще продержусь? Поль по-прежнему транжирил мои деньги. Не за горами было тридцатилетие. Долго ли еще журналы будут нарасхват печатать мои снимки на разворотах и обложках?
К тому же я устала. Хлеб у фотомодели вовсе не такой простой, как может кто-нибудь подумать. Постоянное напряжение, изнуряющее мелькание парикмахеров, гримеров, ослепляющие фотовспышки, тяжелые, противоестественные для тела позы…
Я, конечно, давно перестала хранить Полю верность — после полугода совместной жизни мы согласились, что ограничиваться только друг другом просто нелепо. Кстати говоря, мы довольно часто участвовали в «групповухах», получая от них огромное удовольствие. А что — занятие и в самом деле весьма увлекательное.
В конце концов я пришла к заключению, что Поль для меня — непозволительная роскошь, и начала поглядывать по сторонам в поисках более подходящей кандидатуры.
С Бенджамином мы познакомились в Сен-Морице. Меня привезли рекламировать меховые шубки, а Бенджамин отдыхал там со своей омерзительной женой и не менее отвратительными детьми. Встретились мы на какой-то званой вечеринке. Я уже знала, кто он такой. Нам удалось перекинуться парой слов.
— Могу я увидеть вас в Лондоне? — спросил Бенджамин.
Ростом он едва доходил мне до плеча. Я дала ему свой телефон.
Ровно пять недель спустя он сообщил, что готов подать на развод. Я вела свою роль исключительно осторожно и позволяла ему все, кроме самого главного. Бенджамин просто исходил от желания. У Тони есть похабное выражение: «У меня уже на тебя стоит, крошка!» Так вот, точнее нельзя описать состояние Бенджамина в то время.
Развод с Полем никаких сложностей не представлял. Бенджамин взял все расходы на себя, и Поль охотно согласился, поскольку получал совершенно невероятные отступные. С женой Бенджамина тоже обошлось без хлопот. Она безропотно согласилась. Еще бы — отхватила такой куш! И не только сама, но и детки. Мы с ней никогда не общались, а вот с Беном-младшим и с Александрой мне предписано время от времени встречаться. Зануды они страшные. Бену уже двадцать, он — укороченный отец. А Александра скорее всего пошла в мать, такая же унылая и бесцветная.
Вот и вся моя история. Наша с Бенджамином свадьба стала событием года. Медовый месяц мы провели на новой яхте, которую он приобрел специально по этому случаю. Бенджамин ни в чем не отказывает мне. Время от времени я завожу нового любовника, так что можно сказать, что я счастлива.
Куда только подевалась Фелисити Браун — вот вопрос.
К моему приходу Ванесса еще не оделась. Огромные груди колыхались под голубым халатом. Она уписывала тосты с медом и читала колонку светских сплетен.
В наших кругах очень важно, чтобы твое имя почаще мелькало в газетных столбцах. Ванесса — еще та штучка. Не будь она такой богатой, она стала бы первой потаскухой Лондона. Муж ее, Леонард, насколько мне известно, тоже содержит какую-то прошмандовку, для которой снимает квартиру, но я Ванессе об этом не рассказываю. Зачем?
Мы мило поздоровались, я заказала слуге-филиппинцу коктейль с шампанским и уселась на диван.
— Что нового, дорогая? — спросила Ванесса и зевнула.
Я сбросила жакет.
— Ничего особенного, только что повалялась с жеребчиком.
Мы расхохотались.
— Как он сработал, хорошо? — полюбопытствовала Ванесса.
Я почти убеждена, что она неравнодушна к Тони, хотя и пытается это скрыть.
— Да, — небрежно ответила я, — он верен себе. Всегда в отменной форме.
Мой ответ явно пришелся Ванессе не по вкусу. Ей-то приходится ждать, пока Тони соблаговолит обслужить ее. А я сама диктую условия.
Филиппинец принес мне коктейль. Холодный и восхитительный. По утрам ничто не может заменить коктейль с шампанским — только он заряжает хорошим настроением на целый день.
— Что ты оденешь сегодня вечером? — поинтересовалась я.
Ванесса передернула плечами.
— Не знаю, еще не думала.
Вот уж правда истинная! Именно поэтому она кажется такой неряхой. Я так за месяц вперед продумываю свои туалеты.
Мы еще поболтали о том о сем, и я отправилась к парикмахеру.
В семь часов к нам домой явилась Александра — прямиком из Швейцарии. Она не любит меня, и я ее на дух не выношу, но Бенджамин упорно этого не замечает. Как всегда, у нее был унылый, сермяжный вид. Я никогда не могла понять, как в наши дни молодая девчонка может ухитриться быть настолько неинтересной. Волосы зачесаны назад, никакого макияжа, бесформенное шерстяное платье. Ей всего семнадцать, но выглядит она гораздо старше.
Бенджамин так и расцвел, увидев ее. Александра держится с ним учтиво и дружелюбно, но я совершенно убеждена, что на самом деле она его ненавидит за измену «мамочке». Бенджамин основал для нее страховой фонд, так что в двадцать один год Александра получит кругленькую сумму. Только она принялась за свой апельсиновый сок, как, к счастью, прибыли остальные.
Я надела новое белоснежное норковое манто — Ванесса пришла от него в восторг. Держу пари, что скоро она обзаведется его ухудшенным подобием, так как всегда стремится покупать такие же вещи, как у меня. Но ей мой стиль совершенно не идет, потому что комплекция у нас абсолютна разная.
Ужин в ресторане «У Аннабель» удался на славу. Собралась уйма друзей. Жаль только, что Александра была с нами — она ужасно раздражает меня этой своей манерой вытаращиться с пренебрежительной полуулыбочкой. Сидела бы с мамочкой в своем предместье, так нет же — обязательно надо явиться в Лондон. А теперь она еще собирается снять здесь квартиру на двоих с подружкой. Бенджамин принялся было настаивать, чтобы милая доченька жила вместе с нами. Как у него только язык повернулся! Спасибо, у девчонки хватило ума отказаться. Дуреха хочет устроиться куда-нибудь секретаршей. Зачем такой деньги — ума не приложу.
Вечер был в самом разгаре. Я потанцевала со стариканом-французом. Надутый козел то и дело норовил меня облапать, вдобавок от него разило чесноком. Здорово, да? Еще я потанцевала с Леонардом. Это было неплохо, хотя Ванесса уверяет, что в постели он ни на что не годен. Должно быть, бережет силы для своей потаскушки. Просто поразительно, как самые скучные и безынициативные мужья вдруг преображаются в чужих постелях, не уступая Казанове.
Закончили мы свой вечер в «Хобо». Обожаю «Хобо»! Такая разная публика, всегда оживленно и весело. Да и Тони… Когда он работает, на него стоит посмотреть. Всеобщий друг и любимец!
Откровенно говоря, именно в «Хобо» Тони для меня наиболее привлекателен. Настоящий король, все зазывают его за свой стол, женщины не сводят с него влюбленных взглядов.
Тони двигается с сексуальной грациозностью. В нем есть что-то от животного. Он источает чувственность и сладострастие. Жаль, что учеба его подвигается так медленно. После стольких уроков он по-прежнему ведет себя в постели как провинциал и никак не способен постичь главное — быть оригинальным. Хорошего любовника отличает неуемное стремление к новизне и самосовершенствованию.
Друзей он себе подобрал ниже всякой критики. Отбросы мужского пола! Не стол, а кунсткамера!
А музыка в «Хобо» изумительная. Но такая громкая, что заглушает даже мысли. Танцевать я обожаю. Все пожирают глазами мое норковое манто — пожалуй, я не расплавлюсь, если разок станцую прямо в нем. Пусть насмотрятся как следует, прежде чем я из него вылезу.
Александра сидит как каменное изваяние. Мне и вправду невмоготу ее видеть. А Бенджамин ею гордится — вбил себе в голову, что его дочь красавица. И спутник ее настоящий истукан! В его папаше куда больше огня! Но Александре он подходит идеально — одинаковые размазни!
Только бы он не пригласил меня танцевать! Так и есть! Кошмар какой-то. Все сынки богатых папенек одинаковы. Чванливые ничтожества. Снобы. Этот, похоже, одного возраста с Тони, но сексапильное™ что у таракана. И нечего тереться об меня, козлик, ничего тебе не светит.
— Питер, солнышко, давайте вернемся, здесь ужасно жарко.
Ага, мордашка стала разочарованной. Еще бы: представляю, какое разочарование ощутила бы я, если бы мне пришлось возвращаться к Александре. А ведь она даже не пошла с ним танцевать. Я — другое дело. Меня долго уговаривать не надо, танцы — моя стихия. Танцую я изящно и непринужденно. Тони ждет не дождется, пока выпадет случай покружиться со мной у всех на виду.
Что там за шум-гам на площадке? Ванесса уже встрепенулась, вытянула шею.
— Какая-то негритянка разделась догола! — взбудораженно заявила она.
Мы повскакали со стульев и поспешили на крики. Такое зрелище упускать не стоит.
Когда мы с Ванессой вернулись к столу, я сразу заметила, что вид у Бенджамина насупленный.
— Почему ты не попрощалась с Александрой? — процедил он.
— Откуда же мне было знать, что она уходит? — ответила я с тайной радостью.
— У нее голова заболела, — сказал Бенджамин. Потом, смягчившись, добавил:
— Может, позвонишь ей завтра?
И стиснул мою коленку под столом. Ладони у него потные, а волосы совсем седые, с проплешинами, словно шкурка, побитая молью.
Тони вернулся в зал, и я помахала ему. До чего же он сегодня притягательный! И эти брючки… Даже домысливать ничего не надо!
Он пригласил меня танцевать. Музыка была плавная, медленная. Тони стиснул меня в объятиях.
— Смотри не перестарайся, — сказала я, указывая глазами на Бенджамина. Но Тони только сжал меня еще крепче. Я ощутила, как он возбужден, и вдруг мне захотелось, чтобы мы занялись любовью прямо здесь, на глазах у всей публики. Ах, как это было бы славно! Увы, ничего не выйдет. Бенджамин в Лондоне, так что сегодня его черед. Жуткое невезение! Самое скучное занятие на свете — это актировать с Бенджамином. Я люблю горячих и пылких молодых любовников, а не дряблых, немощных стариков. К тому же Бенджамин так кряхтит и охает, словно каждый раз для него последний. И все