Молотов поднялся, склонил лысеющую голову.
— Я сейчас же отдам все необходимые распоряжения.
— Подожди, — Сталин движением руки усадил Молотова на место. — Надо обсудить политическое положение на сегодняшний день. Военные уверяют меня, что Гитлер в мае начнет против нас войну. И кое-какие данные разведки подтверждают их точку зрения. Но есть и другие данные, которые эту точку зрения опровергают. Давай так: ты будешь доказывать мне, что Гитлер действительно хочет напасть на СССР в мае-июне, а я постараюсь опровергнуть твои доказательства. Устроим такую игру, какие устраивают военные. Посмотрим, что из этого выйдет.
Молотов согласно кивнул головой, даже не удивившись тому, что Сталин таким необычным для себя способом решил обсудить эту запутанную политическую проблему. По-видимому, Хозяин не слишком уверен в той точке зрения, которую отстаивал все последнее время: что Германия в этом году, не разделавшись с Англией или, на худой конец, не заключив с нею союза или хотя бы мира, нападет на Советский Союз. Более того, эта проблема не ставилась вот так вот — ребром — и на Политбюро.
— Начинай, — велел Сталин и пошел вдоль стола, попыхивая трубкой.
— Ну, во-первых… — Молотов снял круглые очки, протер их платком, снова водрузил на нос, только после этого продолжил: — Во-первых, немцы у наших границ уже сосредоточили около ста дивизий, ввели войска в Венгрию и Болгарию, расширяют сеть приграничных дорог, аэродромов, создают склады боеприпасов, горючего, снаряжения. Во-вторых, они принудили румын, венгров, словаков и финнов увеличить свои армии, дают им вооружение, сосредоточивают эти армии вблизи наших границ. В-третьих, на севере Норвегии появились новые немецкие горнострелковые подразделения. В-четвертых, их разведывательная авиация постоянно нарушает наши границы, ведет фотографирование нашей территории. В-шестых…
— В-пятых, — поправил Сталин.
— Да, действительно, в-пятых. Так вот, в-пятых, они перебрасывают танковые и пехотные дивизии из Франции, Бельгии, Дании и Нидерландов на восток. В шестых, Гитлер, судя по всему, намерен разделаться с Грецией, куда высадились английские войска. Ему явно не хочется иметь под боком такого опасного соседа, ему необходимо обезопасить свой южный фанг. Для этого он заигрывает с Турцией и понуждает Югославию примкнуть к Тройственному пакту. В седьмых, операция «Морской лев» ему явно пока не удается. Это видно хотя бы уже из того, что англичане держат большие силы в Египте, высадили десант в Греции. О чем это говорит? Это говорит о том, что они не опасаются вторжения немцев на острова в ближайшее время. Наконец, в-восьмых, наша агентурная разведка, наши дипломаты и военные атташе, наши друзья за рубежом в один голос заявляют, что немцы готовятся к войне с нами именно в этом году.
— У тебя все? — спросил Сталин, останавливаясь напротив Молотова.
— Пожалуй. За исключением каких-нибудь мелочей.
— Что за мелочи?
— Немцы резко сократили поставки оборудования за наше сырье. Они тянут с передачей нам крейсера «Лютцев».
— Что ж, сократим и мы поставки зерна и нефти. Кстати, за зерно можно потребовать более высокую цену, — скажем, процентов на тридцать-сорок, — исходя из мировых цен, чтобы это не выглядело исключительно ответными мерами.
— Я думаю, что это правильное решение, — согласился Молотов.
— Других аргументов нет?
— Нет.
— Тогда слушай меня. Во-первых, Гитлер постоянно предлагает нам вступить в их банду и заняться переделом мира: Германии — Европа, африканские колонии, нам — Азия к востоку от Дарданелл. Гитлеру это выгодно, потому что в данном случае наши и его интересы нигде не пересекаются. Во-вторых, Гитлер и его генералитет постоянно твердят, что война на два фронта гибельна для Германии. И это не просто разговоры, а проявление страха перед неизбежным поражением. В-третьих, Гитлер усиливает свои войска в Норвегии для броска на Англию, продолжает подготовку операции «Морской лев», строит для этого десантные баржи, расширяет парк плавающих танков, увеличивает количество десантных войск, модернизирует портовые сооружения в городах, расположенных в районе пролива Па-де-Кале. Далее, Гитлер отговорил японцев от претензии на Северный Сахалин. Какая ему от этого выгода? Только одна — заверить нас в мирных и благожелательных к нам отношениях. Можно этот шаг расценивать как маскировку истинных планов. Согласен. Но я полагаю, что у Гитлера сейчас нет никаких конкретных планов. Что касается плана под кодовым названием «Барбаросса», то принимать его всерьез у нас нет никаких оснований. Тем более что бросать операцию «Морской лев» Гитлер не может: слишком много сил затрачено, машина запущена, остановить ее не так просто…
Сталин пососал трубку, но она давно потухла, и он, положив ее на край стола, пошел к двери, вернулся, заговорил снова:
— Гитлеру выгоден союз с СССР. Он получает от нас нефть, редкие металлы, пшеницу. Ни один хозяин не пустит на мясо корову, которая дает много молока. Нападением на СССР Гитлер лишается всего, а взамен получает войну на два фронта. С другой стороны, он опасается, что мы можем ударить ему в спину. В этом случае нападение на нас и быстрая победа над нами избавили бы его от этой опасности. К тому же он понимает, что рано или поздно, а столкновения с СССР ему не избежать. Отсюда его стремление знать о нашей обороне как можно больше. Поэтому немецкие самолеты и залетают на нашу территорию, поэтому немцы укрепляют свою восточную границу. Я не исключаю возможности, что при определенных условиях Гитлер нападет на нас в мае. Какие это условия? Первое условие — провокация с нашей стороны или то, что можно выдать за провокацию. В этом случае он получает оправдание перед своими генералами, перед народом, перед так называемым мировым общественным мнением. А мы получаем звание агрессора со всеми вытекающими отсюда последствиями, то есть остаемся с Германией один на один. Второе условие — уверенность, что Англия не станет ему мешать в походе на Восток. История Первой мировой войны подсказывает Гитлеру, что так вполне может быть. Вспомним, что Россия вступила в войну, не готовой к ней, исключительно по просьбе Франции, оказавшейся на грани катастрофы. Русские войска под командованием генерала Самсонова пошли в наступление в Восточной Пруссии и были разгромлены. Но Францию они спасли. Зато когда Россия оказалась в трудном положении, ни Франция, ни Англия не подали ей руку помощи. Однако времена меняются: Англия атакует Германию в Греции, ведет с ней боевые действия в Северной Африке, на море. Гитлеру приходится с этим считаться. Наконец, данные за то, что Гитлер собирается напасть на СССР, настолько очевидны, а слухи об этом настолько настойчивы и, я бы сказал, назойливы, что попахивают провокацией. Из всего сказанного… — Сталин остановился возле стола, взял трубку, сунул в карман, повернулся к Молотову… — Из всего сказанного сам собою напрашивается вывод: не поддаваться на провокации и не прекращать подготовку к отражению возможной агрессии… Либо, при благоприятных условиях, самим нанести удар по Германии и ее сателлитам. Но последнее реально лишь в сорок втором или даже в сорок третьем году.
— Я сомневаюсь, Коба, что Гитлер все это время будет сидеть, сложа руки, — качнул лобастой головой Молотов. — Может быть, нанести упреждающий удар? У военных, если я правильно понял доклад Тимошенко на Политбюро, такой план имеется.
— План у них действительно имеется, — подтвердил Сталин. — И я его видел. Удар механизированными частями через Польшу в сторону Германии. Но этот план пока еще не согласуется с нашей готовностью к его реализации. Я уверен, что — в случае его применения — мы обделаемся точно так же, как обделались с финнами. И еще хуже. Потому что немцы — не финны. И армия у них — не чета финской. И генералы… А у наших генералов общий кругозор на уровне унтер-офицеров царской армии. Жуков, пожалуй, лучший из них, однако, насколько мне известно, он не читал даже «Войну и мир» Толстого, — закончил Сталин пренебрежительным жестом руки.
— К сожалению, других у нас нет, — подтвердил Молотов.
— Вот то-то и оно! — неожиданно воскликнул Сталин, остановившись напротив Молотова. Затем спросил обычным глуховатым голосом: — Итак, что мы решили?
— Что касается основного вопроса — нападет Гитлер или нет, то здесь я полностью с тобой согласен, — склонил свою голову Молотов и, поскольку Сталин продолжал молча смотреть на него, уточнил: — Я тоже не верю, что Гитлер нападет на нас в этом году.
— Ну, а коли согласен, давай и дальше действовать в том же духе, — произнес Сталин с видимым облегчением и глянул на часы.
Глава 7
В дверях Молотов столкнулся с Берией, молча обменялся с ним рукопожатием, пропустил в кабинет.
— Что у нас с Югославией? — спросил Сталин, задерживая руку Берии в своей.
— Заговор против правящей пронемецкой партии практически подготовлен, товарищ Сталин, — заговорил Берия как всегда уверенно, будто лишь от него зависит все, что происходит в этом мире. — На нашей стороне большинство народа Югославии, но главное — ее армия, настроенная против союза с Германией. Восстание назначено на конец марта-начало апреля. По нашим данным именно в этот период югославское правительство собирается подписать пакт с Гитлером о присоединении Югославии к Тройственному союзу. Этот пакт должен вызвать энергичный протест у югославского народа. Мои люди передают из Белграда, что успех восстания обеспечен.
— Кто там у тебя в Белграде занимается этим делом?
— Мильштейн.
— Насколько ему можно доверять?
— Я знаю его еще по работе в Закавказье: настоящий большевик и знающий чекист. К тому же у него хорошие связи с югославскими евреями, которые посредством своих газет и радио способны оказать решительное влияние на настроение тамошнего общества в нашу пользу.
— Что ж, это хорошо. Ты должен понимать, Лаврентий, что если Гитлер действительно планирует агрессию против СССР на весну этого года, то восстание в Югославии должно спутать его планы, оттянуть значительные силы вермахта на Балканы. У югославов пятьдесят дивизий — не шутка. Плюс к этому греческая армия и расположенный в Греции английский экспедиционный корпус — тоже потребуют немало времени и средств. Наконец, горная местность, которая не даст немцам эффективно использовать их танковые соединения и авиацию. Так что весна и лето могут уйти у Гитлера на решение Балканской проблемы. Начинать с нами войну, на зиму глядя, Гитлер не станет. А через год будет видно, что из всего этого получится.