— Ранило тебя, а этих-то зачем ты потащил с собой в тыл?
— Они сами пошли… Рядом других командиров не оказалось.
И опять лейтенант качнулся и даже глаза прикрыл на мгновение.
Конев махнул рукой, велел разворачиваться и ехать назад, отрядив нескольких штабных офицеров собирать бегущих и вести в Сосновку.
Когда штабная колонна через два часа поднялась на бугор по разбитой дороге, по которой когда-то возили лес, и остановилась на опушке, генерал Конев и все остальные увидели вдалеке разномастные крыши поселка, линию железной дороги, станцию и поднимающиеся над ними дымы. И не было понятно, кто там, в этой Сосновке, немцы или пока еще свои.
Генерал Конев, заложив руки за спину, мерил шагами расстояние между двумя соснами, рядом из машины с радиостанцией доносились голоса радистов, вызывающих то «Фиалку», то «Березу», по дороге в сторону поселка пылило несколько мотоциклов, над головой на большой высоте проплывали немецкие бомбардировщики, слитный гул их моторов придавливал к земле, вдали, куда хватал глаз, по всему горизонту тоже поднимались дымы, кое-где погромыхивала артиллерия, но чья и где, понять было совершенно невозможно, и у генерала Конева возникло такое ощущение, что его все бросили, предали, и не понять, почему ему выпало такое наказание, и что надо делать в данный текущий момент, как потом отчитываться перед тем же Тимошенко.
А ведь он, Конев, все делал правильно. То есть все, что положено делать командующему армией, перед которой стоит задача разгромить противостоящего ей противника. Уж чего-чего, а это-то он в академии проходил. Более того, разжевывали до мельчайших подробностей. И применительно к местности, и проживающему на ней населению, к его отношению к Красной армии, особенно если на чужой территории. И в штабе армии, хотя и в сжатые сроки, хотя без четкого знания о том, что представляет собой противник, то есть куда идет и какими силами, был составлен подробный план наступления, в котором предусматривалось главное: армия захватывает инициативу своими стремительными атакующими действиями, и противник, сколько бы его ни было, вынужден будет защищаться, а все остальное выяснится в процессе боя. И план этот был утвержден в штабе фронта.
Но вот уже третий день, а ничего не выясняется. Более того, подчиненные ему, командующему армией генералу Коневу, корпуса и дивизии с каждым часом как бы теряются в пространстве, не откликаясь на настойчивые призывы телефонистов и радистов. Да и собственный штаб армии будто испарился в результате какого-то стихийного бедствия. В Гражданскую войну такое случалось довольно часто: в штабах сидели бывшие царские офицеры, верить которым было нельзя не только на все сто процентов, но даже на пятьдесят: могли перекинуться к «белым», могли увести за собой отдельные батальоны и даже полки. А тут ведь не «бывшие», а нынешние командиры, выходцы из рабочих и крестьян, и на той стороне враг не только классовый, не только идейный, но и, можно сказать, враг вообще, враг-завоеватель, враг беспощадный не только в отношении Красной армии, но и к русскому народу, к его государству.
— С-сволочи! — произнес генерал Конев, имея в виду всех: и тех, кто командует им, и тех, кем командует сам.
— Что вы сказали? — спросил адъютант, сделав два шага к генералу, выказывая всем своим видом готовность куда-то бежать или ехать, только бы приказали.
— Я? — переспросил Конев и, махнув рукой, спросил: — Что там связисты?
— Налаживают связь, — ответил адъютант.
— И долго они будут налаживать?
— Сейчас узнаю, товарищ генерал, — воскликнул адъютант и рысью кинулся к машине с радиостанцией. Через минуту, высунувшись из открытой двери, крикнул: — Товарищ генерал! Вас вызывает «Днепр»!
Конев быстро пошел к машине, поднялся, держась за поручни, в кузов, принял от радиста шифровку: «Доложите обстановку тчк как идет наступление впз тимошенко».
— Пиши! — велел Конев и стал диктовать: «наступление идет успешно тчк мотострелковый корпус занял ряд населенных пунктов правом фланге армии тчк результате решительных действий уничтожено более трехсот солдат и офицеров противника подбито двадцать танков взяты трофеи тчк немцы выбросили десант перерезали дорогу на лиозно тчк организуем уничтожение десанта тчк просим подбросить снаряды организовать прикрытие наступающих частей воздуха тчк противник контратакует левом фланге большими силами танков пехоты тчк резервы исчерпаны тчк прошу прислать пополнение тчк конев».
Пока радиограмму зашифровали, передали, получили ответ, расшифровали, прошло не меньше часа. Ответ гласил: «продолжайте решительное наступление взятием витебска тчк пополнение будет ближайшее время тчк снаряды тоже тчк авиацией держите связь напрямую тчк тимошенко тчк все».
Послышались заполошные крики:
— Во-озду-ух!
Со стороны солнца заходила тройка «юнкерсов». Иван Степанович выпрыгнул из машины, отбежал подальше, упал в густую траву среди низкорослых берез. Рядом упал адъютант. Вдоль просеки и по опушке леса побежали разрывы мелких бомб, завизжали осколки. Отбомбив, самолеты улетели. Вдали таял подвывающий гул моторов. На опушке леса горела танкетка.
С окраины Сосновки взлетела зеленая ракета, означающая, что в поселке немцев нет.
Конев, отряхиваясь на ходу, подошел к своей машине, сел на переднее сидение, приказал:
— В Сосновку! Быстро!
Колонна выползла из лесу и, поднимая густую пыль, потянулась к поселку.
Девятнадцатая армия в беспорядке отступала под натиском противника. Весь Западный фронт трещал и откатывался на восток, и командующему фронтом маршалу Тимошенко было не до того, чтобы проверять достоверность докладов командующего армией генерала Конева. Да и сам маршал далеко не все подробности докладывал в Ставку ВГК, замазывая свои промахи, преувеличивая успехи, в надежде, что как-то удастся залатать дыры, образуемые ударами танковых клиньев противника, смутно представляя, какими будут следующие шаги немецкого командования и куда будут направлены. Фронтовая разведка поставлена из рук вон плохо, пленных удается захватить редко, да и те часто дают такие сведения, которые только вводят в заблуждение командиров Красной армии всех степеней. Даже тогда, когда их допрашивают с пристрастием. То ли не знают действительного положения дел на своем участке фронта, то ли упорно не хотят говорить правды, то ли командование немецкой армии информировало своих солдат и офицеров, непосредственно сталкивающихся с русскими, намеренно искажая истинное положение дел, чтобы и это шло на пользу, а не во вред.
Кое-как собрав остатки своих корпусов и дивизий, лишенный своего штаба, который сгинул неизвестно где, остатки армии генерала Конева пятились на юго-восток, к Смоленску, и ее командующему мерещилось, что едва он очутится в расположении частей, стоящих на своих позициях, как его тут же арестуют и… — дальше заглядывать не имело смысла.
В «Журнале боевых действий войск Западного фронта» за 19 июля 1941 г. было — в частности — сказано о 19-й армии, что в течение дня отдельные ее части ведут бой в районе Смоленска, что продолжается сбор одиночных людей и подразделений армии в районе Дорогобужа и Вязьмы, что командующий 19-й армии генерал-лейтенант Конев, после неудачной попытки освобождения Витебска, растерял свою армию.
Как стало известно несколько позже, 25-й корпус разбежался, так и не вступив в бой, а командир корпуса генерал Чистохвалов попал в плен вместе со своим штабом.
Из дневника фельдмаршала Федора фон Бока.
28.06.42. Танковая группа Гота вошла в Минск; там продолжаются тяжелые бои. Правый фланг группы подвергается непрестанным атакам со стороны «котла». … Тысячи русских солдат скрываются в лесах в нашем тылу; некоторые переодеты в гражданскую одежду. Когда им станет нечего есть, они обязательно выйдут из лесистой местности. Однако выловить их всех не представляется возможным, принимая во внимание обширность этих территорий.
За сто километров о линии фронта, в Семятичах, 293-я дивизия продолжает сражаться за несколько сильно укрепленных дотов, которые ей приходится брать штурмом один за другим. Несмотря на сильнейший артиллерийский огонь и использование всех имеющихся в нашем распоряжении средств нападения, гарнизоны этих дотов упорно отказываются сдаваться.
30.06.41. Дорога Белосток-Волковыск на всем своем протяжении являет сцены полного разгрома. Она загромождена сотнями разбитых танков, грузовиков и артиллерийских орудий всех калибров. Люфтваффе неплохо потрудились, обрабатывая отступающие колонны.
Полевые командиры рапортуют, что русские зачастую делают вид, будто сдаются, после чего открывают по нашим войскам ураганный огонь. Подобные действия так обозлили наших людей, что они убивают на своем пути всех подряд. Впрочем, русские с нами тоже не церемонятся и, согласно рапортам, добивают наших раненых.
01.07.41. Сложный рельеф — внутри «котла» находится Беловежская пуща — и упорное сопротивление русских, части которых время от времени прорываются сквозь тонкое кольцо окружения, являются главным источником неуверенности и замешательства, каковые отмечаются в наших войсках.
02.07.41. Разведывательные донесения свидетельствуют, что противник обустраивает новые оборонительные линии на Днепре и у «ворот» Смоленска. Говорят, что вчера в Смоленске побывали Ворошилов и Тимошенко, который курирует Западный фронт. Мои опасения относительно того, что впереди нас ждут тяжелые бои, похоже, оправдываются.
03.07.41. Бронетанковые группы устремились вперед. Гудериан пересек Березину в нескольких местах, и его правое крыло достигло Днепра в районе Рогачева. … Железная дорога отлично нас снабжает. Поезда уже ходят до Барановичей.
06.07.41. Один офицер из моего штаба докладывал, что видел тысячи голодных и безоружных русских солдат, которые, покинув Минск, без всякого контроля с чьей-либо стороны двигаются в сторону Слуцка. …Выбора у нас нет: необходимо передислоцировать за линию фронта несколько дивизий для обеспечен