анизованное сопротивление в каком-то месте, они станут искать обходные пути и выходы во фланг и тыл обороняющимся. Азбучная истина для любого современного командира. Да и полеты их разведывательных самолетов над нашими позициями в последние два дня говорят о пристальном внимании немцев к нашему участку… Вот, пожалуй, и все. У кого будут вопросы или предложения?
— Есть вопрос, — поднялся командир противотанковой батареи. — Передавали, что наши атаковали немцев и взяли Рогачев. Может, это начало нашего общего наступления?
— Вполне возможно, — ответил Матов. — Но у нас приказ: держать переправу. И приказ этот не отменялся. К тому же информация, которая поступает к нам из Копыси, весьма противоречива. Если не сказать больше. Так что мы с вами можем говорить только о том, как лучше выполнить приказ командования.
— Разрешите? — поднял руку старший лейтенант Проталин.
Матов кивнул головой.
— Я поддерживаю ваше решение, товарищ майор. Оно напрашивается само собой. Тут и обсуждать нечего. Если вы поручите это дело моей роте, то я берусь устроить засады на обеих дорогах за Днепром.
— Целой роты будет много, — возразил начштаба Янский. — Двух отделений хватит. А главное — чтобы засады никто не видел и не слышал и чтобы действовали они четко. Иначе никакого смысла.
— Разрешите мне самому устроить засады, — попросил Проталин. — Взводные у меня молоды, могут не справиться.
— Нет, — возразил Матов. — Ротный должен оставаться при роте и доверять своим подчиненным. А то вы станете не доверять своим взводным, я — вам… Что из этого получится? Ничего хорошего из этого не получится. Назначьте командирами групп наиболее смекалистых младших командиров. Подробнейшим образом проинструктируйте их и потребуйте точного исполнения ваших инструкций. Можете послать туда одного из командиров взводов. Потолковее и поинициативнее. Такой взводный у вас есть.
— Вы имеете в виду лейтенанта Брылёва, товарищ майор?
— Именно.
На том и порешили.
В этот же вечер два отделения под командованием командира взвода из первой роты лейтенанта Брылёва с двумя ручными пулеметами и отделение саперов переправились через Днепр на пароме и углубились в лес. Вел взвод командир отделения разведки старшина-пограничник Степанов, который со своими разведчиками несколько дней назад изучал дороги за Днепром, и подробно доложил свои соображения Матову. Затем и сам Матов вместе со Степановым проехал верхом по этим дорогам и окончательно определил места засад, отметив их засечками на деревьях.
Едва начало смеркаться, Матову доложили, что охранение на правом фланге задержало машину с подполковником, который сказал, что хочет видеть командира батальона Матова. Матов велел привести этого подполковника. Минут через десять в землянку спустился невысокий пожилой человек в синих галифе и зеленой гимнастерке, с орденами Боевого Красного Знамени и Красной звезды, с медалью «20 лет РККА».
— Подполковник Журавлев, начальник оперативного отдела штаба двести шестнадцатой стрелковой дивизии, — представился он. И протянул Матову свои документы. Пока Матов рассматривал их, Журавлев пояснил: — Нам сказали, что паромную переправу обороняет батальон выпускника академии имени Фрунзе. Комдив Воротинский специально послал меня к вам. Поскольку эта полоса берега входит в зону обороны нашей дивизии, вы с этого момента подчиняетесь командованию дивизии. У комдива есть предложение к вам, майор, возглавить один из наших полков, потерявший на днях своего командира. Как вы на это смотрите?
— Я не против, если батальон вливается в вашу дивизию. Но мне нужен письменный приказ по этому поводу. И потом, товарищ подполковник, я бы предпочел пока оставаться командиром этого батальона и принять с ним первый бой. А там… как прикажет командование.
— Ну, что ж, пусть будет по-вашему, — легко согласился подполковник Журавлев. — Приказ о вашем назначении вы получите, как и о вхождении вашего батальона в состав дивизии, не позже завтрашнего дня. Завтра же мы протянем к вам связь и пришлем к вам своего представителя. Прошу вас, товарищ майор, к четырнадцати часам завтрашнего дня подготовить рапорт о численном составе вашего батальона, вооружении, наличии боеприпасов, а также о состоянии оборонительных сооружений и о тех мероприятиях, которые вами намечены для выполнения приказа командования. Штаб дивизии размещен в Копыси. Сама дивизия еще на подходе. Не позже завтрашнего вечера ее полки начнут занимать оборону по левому берегу Днепра в сторону Орши.
С этим подполковник раскланялся и отбыл на эмке, выкрашенной в зелено-желтый камуфляж.
Глава 6
Степанов вернулся ночью, доложил, что развел отделения по местам, что как только рассветет, начнется постановка мин и устройство засад.
И эта ночь прошла спокойно.
На утро, едва Матов вышел из землянки, дежурный по батальону доложил, что на той стороне видны облака пыли, поднимающиеся над лесом.
Действительно, весь горизонт на северо-западе был затянут желтовато-бурой пеленой. Она висела в неподвижном воздухе, освещенная утренним солнцем, как предзнаменование беды.
У Матова сжалось сердце: взвод, ушедший на ту сторону, мог оказаться застигнутым врасплох, неподготовленным к встрече с противником. Теперь все зависело от лейтенанта Брылева и командиров отделений, от того, как поведут они себя, столкнувшись с тем, что поднимало эту пыль. А это могли быть только танки и машины. Много танков и машин. И не обязательно немецких. Могла отступать какая-то наша механизированная часть.
Но с той стороны пока не доносилось ни звука.
Сразу же после завтрака, по уже заведенному правилу, Матов собрал в штабе совещание командиров рот и противотанковой батареи, чтобы обсудить сложившееся положение, имея в виду, что в их сторону могут двинутся довольно крупные силы немцев.
— Я думаю, — говорил командир саперной роты старший лейтенант Кричев, — что при первой же опасности налета вражеской авиации надо уводить людей в лес, оставив на флангах сторожевые охранения. Немцы после бомбежки в атаку пойдут не сразу. К тому же — мины. Ну и противотанкисты добавят. Так что время на то, чтобы вернуться в окопы, у нас имеется.
— А если пехота переправится на лодках выше или ниже? Что тогда? — спросил капитан Янский.
— Если переправится, можем контратаковать ее и попытаться сбросить в воду. Все зависит от того, какими силами она переправится. Да и соседи не должны проморгать такую переправу.
— Что ж, дельное предложение, — одобрил Матов. — Для подстраховки выдвенем на фланги по одному взводу. Это, конечно, мало, но… В резерве у нас саперы, взвод лейтенанта Касымова и отделение разведчиков. Будем маневрировать… К тому же мы теперь не одиноки: к вечеру должна подойти пехотная дивизия и занять позиции слева и справа от нашего батальона. Надо будет установить тесную локтевую связь с соседями. У них должна быть артиллерия, которая может нам помочь.
В это время наблюдатель доложил, что с той стороны кто-то скачет верхом на лошади.
— А может, на корове? — сострил командир батареи Вислоухов.
— Может, и на корове: отседова не видать, — согласился пожилой красноармеец. И спросил у начштаба: — Так я пошел?
— Идите. Спасибо за сообщение, товарищ боец.
— Рады стараться, товарищ капитан.
Всадником оказался лейтенант Брылев. Он передал коня красноармейцам, дежурившим на той стороне реки, сел в лодку, гребцы налегли на весла, и вот уже лодка ткнулась носом в песчаный берег. Лейтенант бегом достиг командирской землянки, стремительно сбежал вниз по ступенькам.
— Разрешите, товарищ майор? — с порога весело возвестил о своем прибытии Брылев.
— Входите, лейтенант, давно ждем от вас сообщения.
— Видели? — вместо приветствия и обычного по уставу обращения к старшему, воскликнул лейтенант, блестя от возбуждения серыми глазами. Он был так молод и так непосредствен, что Матов не решился оборвать его и приказать докладывать по форме.
— Видели, — ответил за Матова капитан Янский с саркастической усмешкой на горбоносом лице.
— А мы и видели и слышали, товарищ майор, — продолжал радоваться Брылев.
— С чем вас и поздравляем, лейтенант. Неплохо было бы, если бы вы еще вспомнили, что являетесь командиром Красной армии, — повысил голос Янский.
— Виноват, товарищ майор! — даже не поворачивая головы к Янскому, а глядя только на Матова, вытянулся Брылев. — Разрешите доложить?
— Докладывайте.
— Есть! Только, значит, мы определились с первой позицией и расположились на взгорке, чтобы со светом начать минирование, как слышим — мотоциклы. Ну, мы, понятно, лицом вниз, замерли, ждем. Проехали мимо нас штук десять мотоциклов и одна бронемашина. Фарами светят, но чуть-чуть. Послать вас предупредить? — не успеваем. Начать минировать? А вдруг они вернутся? Короче говоря, пока мы рассуждали, что делать, смотрим — возвращаются. Но не все. Пяти или шести мотоциклов нету. Ага, значит, где-то притаились и наблюдают за рекой. Послал троих бойцов, которые пошустрее, чтобы выяснили, где и что. А сам с одним бойцом верхом вслед за возвращающимися немцами. Километра через два, у самой железки, чуть не напоролись на танки. Главное, товарищ майор, на дороге ни одного, а в перелесках тьма-тьмущая. Видать, передвигаются только ночью, чтобы наша авиация не засекла. Пыль подняли такую, что дышать нечем. Такие вот дела. А мотоциклисты сейчас сидят на той стороне, но не напротив нас, а левее. Это если с нашей стороны смотреть. Оттуда даже переправы не видно. Взять их можно тепленькими. Там их человек десять-двенадцать. Сейчас спят. Один часовой всего. Я своим велел ставить мины и устраивать завал. На час-полтора на одном месте колонну задержать можно. Если с умом.
— А вторая дорога? — спросил Матов.
— На второй дороге, что южнее, пока тихо. Я сгонял туда, посмотрел, они тоже готовятся. Я сказал, чтобы мины пока не ставили, чтобы разведку пропустили, а уж потом, когда пойдут основные силы… Там отделение под командованием старшего сержанта Брусникина. Он на финской воевал.