— Похоже, наши лес подожгли, — высказал предположение Янский. — Надолго немцы там застрянут.
Над лесом поднимался густой белесый дым пожара. В него вплетались черные пряди от горящего бензина.
С парома, приставшего на той стороне Днепра, сходил взвод старшины Касымова. Красноармейцы спешили, боясь попасть под бомбежку на открытом месте.
«На других участках попытаются прорваться», — подумал Матов о немцах, следя за тем, как на той стороне поднимали споткнувшегося пулеметчика со станком «максима» на плечах, но вслух сказал совсем другое:
— Надо роты вернуть в окопы, чтобы исправить повреждения. Кошельков! — позвал он своего адъютанта. — Дай сигнал к возвращению рот в окопы.
Над лесом взлетели две зеленых ракеты. Вскоре между деревьями замелькали человеческие фигурки, они сливались в длинные цепочки, которые тут же пропадали в ходах сообщения.
Из штабной землянки Матова окликнул телефонист:
— Товарищ майор! Вас к телефону!
— Кто? — спросил Матов, спускаясь по ступенькам.
— Председатель колхоза «Большевик» Яцкевич.
Связь с внешним миром и с соседним батальоном осуществлялась через гражданскую телефонную сеть, но из боязни подслушивания, пользовались ею редко. В колхозе «Большевик» был свой коммутатор, в тамошней пекарне пекли для батальона хлеб, оттуда приходили на позиции помощники для рытья траншей. Была договоренность с Яцкевичем, что он сообщит в батальон, если случится что-то неожиданное. Похоже — случилось.
— Матов слушает.
— Николай Анатольевич? Это Яцкевич. Немцы в Копысе!
— Вы ничего не напутали? Может, это наши?
— Какие там наши! Самые настоящие немцы! Они уже движутся в нашу сторону. Я их из окна правления вижу. Танки, машины! Все, кончаю: мотоциклисты уже в селе. Уходите!
И связь оборвалась.
«А вдруг провокация?» — это первое, что пришло Матову на ум. Действительно: заставить батальон без боя покинуть свои позиции — чего еще можно желать на месте немецкого командования! Опять же, обещанная дивизия, от которой был в батальоне подполковник Журавлев… Она не пришла вчера, так, может быть, подходит только сейчас? К этому же подозрению приводил и тот факт, что со стороны Копыси не было слышно звуков боя, а там было чем драться и кому драться с немцами.
— Степанова ко мне! Быстро! — крикнул Матов.
Через минуту Степанов стоял перед командиром батальона. На плече у командира разведчиков висел немецкий автомат, на груди бинокль, на поясе нож и пистолет, за голенищем сапог немецкие же гранаты с деревянной ручкой.
— Возьмите своих людей, старшина, сажайте на мотоциклы и дуйте в сторону Берковичей, — приказал Матов. — Нам только что позвонил председатель колхоза и сообщил, что туда подходят немцы. Не исключено, что он их перепутал с нашими. Если обнаружите немцев, дайте две красные ракеты и сразу же назад. Если немцы увяжутся за вами, встретьте их у оврага и задержите хотя бы на час. Если немцев нет, дуйте прямо в Берковичи и выясните, что заставило председателя сообщить нам о немцах. И выясните, что у соседей. Все ясно?
— Так точно, товарищ майор! — кинул руку к фуражке с зеленым верхом старшина, повернулся кругом и быстро застучал подкованными каблуками по деревянным ступенькам.
Еще через пару минут в штабной землянке собрались командиры рот.
— Нам было приказано командованием не пустить немцев на левую сторону Днепра, — начал Матов, когда все расселись. — Поскольку, как нам сообщили, немцы уже на левом берегу Днепра, приказ этот теряет всякий смысл: нас окружат и уничтожат. Выход один: немедленно уходить вдоль реки на север, влиться в состав дивизии, которая должна же быть где-то рядом. А далее, как решит командование. Приказываю: все, что нельзя взять с собой, приготовить к уничтожению. Для этого хватит и десяти минут. Порядок следования такой: в авангарде — рота старшего лейтенанта Проталина. Он высылает вперед разведку. За ним вторая рота. Далее идут артиллеристы, за ними саперы. В арьергарде рота лейтенанта Костина. Я иду с первой ротой. Начальник штаба — в арьергарде. Проталину выдвинуться немедленно, как только подтвердится сообщение…
— Красные ракеты, товарищ майор! — заглянул в землянку лейтенант Кошельков. — От старшины Степанова.
— Уже подтвердилось, — усмехнулся Матов. И скомандовал: — Все по местам! Уходим.
Вдогон за взводом старшины Касымова через Днепр верхом кинулись двое, чтобы предупредить его об отходе батальона. Касымову приказывалось помочь взводу лейтенанта Брылева оторваться от немцев, поступить под его командование и двигаться по правой стороне Днепра в северном направлении. Днепр перейти там, где позволят обстоятельства. Далее двигаться между городами Ленино и Горки с общим направлением на Смоленск. По пути следования устраивать засады, нападать на тыловые колонны немцев, переходить, в случае нехватки боеприпасов для советского оружия, на трофейное.
Роты, одна за другой, бегом втягивались в лес, ездовые настегивали лошадей, в лесу горели подожженные полуторки, на реке горел паром, медленно вращаясь и двигаясь вниз по течению.
Хвост колонны еще не покинул позиции, как на дороге со стороны Копыси показались мотоциклы с разведчиками старшины Степанова.
— Где комбат? — спросил сидевший в люльке Степанов у лейтенанта Костина, медленно вышагивающего вдоль окопов, по которым бегом перемещались к северной окраине леса бойцы его роты.
Лейтенант, после училища не командовавший даже взводом, а тут сразу ротой, остановился, с достоинством стегнул прутиком по голенищу начищенного до блеска ялового сапога, оценивающе посмотрел на старшину, хотел сделать ему замечание по поводу неуставного обращения, да только вид у старшины был настолько воинственным, что лейтенант смутился, но все же постарался выдержать тон старшего по званию по отношению к младшему:
— В голове колонны, товарищ старшина, — ответил он, с завистью разглядывая вооружение разведчиков. Затем спросил: — А что у соседей?
— А у соседей ничего, товарищ лейтенант.
— Как это так?
— А вот так: нету соседей. Пустые окопы. И даже нас не предупредили. Похоже, их там и не было. И никакой дивизии — тоже.
— Вы ничего не путаете, товарищ старшина? — ледяным, как ему казалось, тоном спросил лейтенант Костин.
Однако Степанов не обратил на тон ротного никакого внимания. Зато обратил внимание на вооружение лейтенанта: тяжелый наган в потертой кобуре оттягивал его командирский ремень, делая тонкую фигуру лейтенанта кособокой и по-мальчишески неуклюжей. Старшина достал со дна люльки немецкий автомат, подсумок с запасными рожками, присовокупил к ним полевой бинокль.
— Я ничего не путаю, товарищ лейтенант. Сам смотрел окопы: ни одной живой души. И мертвой тоже. А это вам подарок от разведчиков, — добавил он, протягивая автомат. — По случаю пятницы. Держите, товарищ лейтенант. Воюйте на здоровье.
Костин неуверенно принял подарки, хотел что-то сказать, но мотоциклы взревели все разом, окутались дымом и понеслись к опушке леса, подпрыгивая на неровностях.
— А немцы далеко? — донесся до старшины Степанова запоздалый вопрос, но старшина даже не оглянулся.
Прошло еще минут десять — и на позициях, с такой тщательностью приготовленных к длительным боям, откуда, однако, по врагу не раздалось ни одного выстрела, не осталось никого. Они выглядели так, точно еще не прозвучала «побудка» и люди в своих норах досматривают последние сны. На земляном холмике, покрытом зеленым дерном, под которым таилась долговременная огневая точка, смотрящая узкой щелью на текущие мимо воды Днепра, сидела рыжая кошка и облизывала свою пушистую грудку красным язычком. Две вороны степенно вышагивали поодаль, заглядывая под навесы землянок.
Глава 9
Только через два часа к покинутым позициям со стороны Копыси осторожно приблизились немецкие мотоциклисты. Развернувшись в жиденькую цепь, они прочесали окопы и землянки, вышли к реке. Лейтенант, командовавший разведкой, связался по радио со своим начальством и доложил, что переправа через Днепр захвачена.
Скучающий солдат протянул к кошке руку, чтобы погладить, но она вдруг выгнулась дугой, вздыбив рыжую шерсть и подняв хвост трубой, хватила протянутую руку когтистой лапой.
Солдат выругался, передернул затвор автомата, короткая очередь раздалась в тишине, распугав стрижей, кошка, подпрыгнув, перевернулась в воздухе и упала на землю, разевая рот и изгибаясь всем своим телом.
— Руссише швайне! — выругался солдат под смех своих товарищей, отирая с руки кровь.
На правой стороне Днепра давно затихли звуки боя. Затем из лесу выкатились мотоциклисты и рассредоточились вдоль берега, за ними на поле выползли танки и бронетранспортеры, саперы тащили к воде надувные лодки, гребцы усаживались за весла. Три лодки выстроились веером, на носу длинными шестами промеривали глубины, втыкали в песчаное дно жерди с белыми флажками. Солдаты и танкисты спускались к воде, умывались.
Два танка с длинными трубами, торчащими позади башен, медленно сползли в воду, постепенно погружаясь все глубже и глубже. На самом глубоком месте вода так и не дошла до башен, как танки стали подниматься по отлогому дну реки. Когда показались и гусеницы, раздался взрыв. Танк подбросило и опрокинуло. Вслед за первым взорвался второй.
Лишь во второй половине дня колонны 17-ой танковой дивизии Второй танковой группы, которой командовал генерал-полковник Гудериан, разминировали дно реки и наладили понтонную переправу.
Сам Гудериан в это время наблюдал переправу 47-го мехкорпуса у Копыси. Рядом с ним стояли представитель ставки фюрера и гость из Италии, генерал из штаба дуче. Чуть поодаль репортер Берлинского радио кричал в микрофон, захлебываясь от восторга словами:
— Я стою на берегу Днепра. Рядом со мной король танковых сражений, непобедимый панцергенерал господин Гейнц Гудериан. Вы слышите гул моторов и лязг танковых гусениц? Это по четырем понтонным мостам движутся наши танки, машины, бронетранспортеры, артиллерия. Русские солдаты разбегаются, едва заслышав их стальную поступь. Впереди — Смоленск. За ни