– Нет, не возражаю.
– Семен Константинович! – сказал Карбышев. – Крепость Осовец не передана армии и фронту, поэтому я настаиваю убрать отсюда штаб фронта. Это ключевой пункт обороны выступа и центральный склад боепитания. С появлением здесь штаба фронта стали наблюдаться провалы по поставкам, задержки разгрузки-погрузки важнейших грузов. В итоге мы потеряли Граево.
– Граево он возьмет, – хмуро заметил нарком. И взглянул на Мехлиса.
– Я поддерживаю мнение генерала Карбышева. Я помню, как здесь все было организовано и с какой четкостью все выполнялось. В настоящее время здесь сплошной бардак и бордель. Считаю, что штаб фронта необходимо вернуть в Минск. Мы обсуждали это еще в самом начале, и я вижу, что вы, Дмитрий Михайлович, были тогда совершенно правы.
Было видно, что Тимошенко побаивается и недолюбливает одновременно Мехлиса.
– Ну, что ж, погостили, пора и честь знать. Пусть здесь хозяйничает полковник.
Глава 5Переход границы и первый штурм Восточной Пруссии
Полковник вышел из комнаты отдыха, прошел в штаб УР, который переехал в другое помещение, еле нашел журнал боевых действий, переспросил, где найти Виктора Ивановича, на что ему ответили, что тот сидит под домашним арестом.
– Пулей сюда доставить!
Стало понятно, что произошло: 262-й полк сидит без топлива под Снядово, а 130-й застрял из-за моста в Лапах – там немцы мост разбомбили. Вот и все маневры. Прибыли майоры Андреев и Самойлов, их вызвали на распыл, и они ожидали самого худшего. Увидев Владислава с четырьмя шпалами и видя, что «фронтовые» собирают манатки, они заулыбались: гроза обещала пройти мимо. Однако положение было серьезное. У Самойлова трактора еле ползают, движки жрут масло бочками, у обоих все пальцы в траках восстановленные. Ходовая разбита в дым. Ежедневные марши убили технику, а люди валятся от усталости. Запчастей нет. На складах для «сталинцев» все выгребли. Остались только прокладки под цилиндровую группу. Нет распылителей, насосов. Проще говоря, ничего нет. Где-то через три часа появился Карбышев, выпил целый графин воды и сел на диван.
– Ну, что, докладывайте!
– Артиллерия полностью лишилась подвижности. Стволы у шестой расстреляны, большая часть пушек – полный утиль. Семнадцать орудий в двух тяжелых полках требуют заводского ремонта.
– Угу, а командование требует вернуть Граево.
– Вот пусть и дают трактора, иначе полки сюда не доберутся.
– Хорошо, пойдемте ругаться дальше. – Дмитрий Михайлович устало застегнул ворот гимнастерки, встал и поправил заправку. – Готовы?
Они вышли из нового штаба и поднялись наружу. Уже светало. Увидели Мехлиса, стоящего возле ГаЗ-61. Тот что-то кому-то выговаривал. Вокруг насыпи КП и возле казарм носилась просто стая женщин различного возраста с какими-то бумажками, папками, мешками и пакетами. Пока Карбышев разговаривал с Мехлисом, Влад удивленно крутил головой, не понимая, откуда такое нашествие.
– Чего башкой крутишь? Налюбоваться не можешь? – грубовато спросил Мехлис.
– Откуда их столько, и что они здесь делают?
– Полк связи и управления фронтом! Насчет связей – они большие специалистки! Разгоню, б…й, к чертовой бабушке! – плюнул под ноги Мехлис и сел в машину. Затем вновь открыл дверь и сказал: – Будут вам тракторы, и артиллерию заменим. Взял на контроль.
Взвизгнув покрышками, его автомобиль сорвался с места, надрывно гудя клаксоном и распугивая барышень. В тот же день стало известно, что вместо Ставки Главного Командования образована Ставка Верховного Главнокомандующего, маршал Тимошенко снят с должности командующего Западным фронтом, исполняющим обязанности стал Еременко, Тимошенко сняли и с должности наркома обороны, им стал Сталин, но Тимошенко оставили первым заместителем наркома обороны. Так сказать, «наказали».
Трое суток вытаскивали орудия из той… в общем, из того места, куда их загнал Клич. Угробили последние трактора, но орудия встали в Шиманском лесу. Мехлис не подвел: пришел эшелон с новенькими харьковскими «ворошиловцами», самыми надежными тяжелыми тягачами. Двадцать новых МЛ-20 и тридцать две «сорокапятки» в шестую бригаду. На конной тяге. ЗиС-2 приказано заскладировать, а грузовики использовать для подвозки боеприпасов и в экстренных случаях. В общем, их оставили УРу. Старые орудия отправили на ремонт. Начала подходить свежая моторизованная дивизия, 209-я, из 17-го мехкорпуса. Два мотополка, один танковый, артиллерийский полк, три артдивизиона, один из них парковый. Специально для любителей слова «мото» – именно «мото», а не «мотто». Никаких бронетранспортеров в моторизованном полку не было: «В составе трех батальонов и артиллерийской батареи шестиорудийного состава». Вооружены они были хуже стрелковых, у тех дополнительно была полковая минометная батарея. Некоторые полки вместо пушек имели 122-мм гаубицы. В частности, в этой дивизии довольно удачно артиллерия делилась поровну: были и 76-мм ф-22УСВ, и 122-мм М-30. Зато в полках было просто отлично: вместо «бобиков» все батареи имели УСВ. Во второй и в 27-й дивизиях полковые батареи были вооружены полковыми пушками двадцать седьмого года. Слово «мото» означало, что в дивизии все подразделения имели грузовики для перевозки личного состава. Не более того. Понятно, что на скорость передвижения в бою это никак не влияло. По уму, эту дивизию следовало расформировать и пополнить ею уже обстрелянные дивизии, но кто ж позволит это сделать? Для пополнения 27-й и второй прислали новобранцев, причем из Западной Белоруссии. Говорили-говорили, и все как в песок ушло! Так у любого руки опустятся! Когда в очередной раз приехал Мехлис – поторопить со взятием Граево, – Владислав напомнил ему об этом, но…
– Где я тебе других возьму? Усиль политико-воспитательную работу! Политработников я тебе подброшу.
Смена двух полков прошла гладко, красноармейцы немного обжились. Затем пришел танковый полк, и началась операция по освобождению Граево. Из бойцов 27-й дивизии набрали добровольцев в штурмовые группы. Обучили их пользоваться толом и огнеметами. Собрали в кулак минометы с двух дивизий и пошли. Танковый полк был танковым только по названию: БТ-7 и десять Т-34. В первый день удалось зацепиться за южную окраину в районе элеватора. В день получалось брать не более квартала. В 42-м корпусе много старых опытных солдат ландвера, практически готовых офицеров. Они отличались устойчивостью в обороне, смекалкой и опытом. Но и наши добровольцы, перевооруженные на новенькие автоматы ППШ и большое количество пулеметов ДП, уже были достаточно опытны. Вдобавок из крепости подтянули тяжелые пулеметы, с помощью которых удавалось доставать немецкую пехоту в укрытиях.
После взятия нами станции и костела немцы организованно отошли. Но все оборонительные сооружения были тщательно подорваны до самой Богуцы. Саперы приступили к их восстановлению. В ходе наступления удалось выбить немцев из Просткена. Но потом его пришлось оставить – из-за снайперов, бивших через Лик из леса. Обошлось это удовольствие в триста пятьдесят человек убитыми и ранеными.
Сразу после взятия Граево Мехлис был куда-то переведен, вместо него назначили Булганина, но на выступе тот не появлялся: начались бои в районе Пинского УР. Ходили слухи, что у нас в тылу разворачиваются три армии: 20-я, 21-я и 22-я. Но на положении здесь это пока не отражалось. Только в Белостоке появились первые казаки группы генерала Доватора: 50-я и 53-я кавдивизии. Ну, и изменения у противника: меняют две дивизии корпуса генерала Матерна, и сам генерал подал в отставку, видимо за то, что взять Августов не смог. И более активно ведет себя 206-я охранная дивизия немцев: куда-то выгоняют поляков с той стороны фронта. Среди еврейского населения ходят упорные слухи, что на западе страны (имеется в виду Польша) всех евреев начали сгонять в гетто и концлагеря. Их имущество реквизируется и направляется в фонд обороны рейха. На северном фланге стала более активна немецкая авиация, видимо сумели пополнить корпус Рихтгофена. Участились воздушные бои, но авиация фронта по-прежнему действует большими силами и старательно бомбит части и соединения немцев. Толку от этого не сильно много, но шум есть.
С появлением новых тягачей Владислав воспользовался опытом финской войны и перевел несколько батарей на кочующе-засадный образ жизни. Дело в том, что у немцев почти вплотную к границе шла отличная рокадная дорога. Вот она, точнее танки и автомобили на ней, стали целью этих батарей. Шоссе не везде просматривается. Разведка разыскивала такие места. Там устанавливалась засада, которая, расстреляв колонну, быстренько удалялась от линии фронта. Это страшно нервировало командование и самих немцев. Генерал Кунце, командир корпуса, назначил денежную премию за разгром таких батарей. Но так и не сумел ее потратить. В конце концов его сняли с корпуса, чему он был, наверное, очень рад, и направили на строительство укреплений в Мазурских лесах. Немцы понимали, что мы просто копим силы, чтобы расправиться с ними.
Полковник Муравьев, командир 209-й, в отличие от генерал-майора Степанова, командира 27-й дважды Краснознаменной дивизии имени Итальянского пролетариата, стоявшей на этих позициях с 21 июня, расположил свой штаб не в Суховоле, что на пересечении шоссе Белосток – Августов с грунтовкой на Осовец, а на ОП «Волков», поближе к складам топлива и боепитания. Тем более что Степанов не стал менять положение своего штаба, несмотря на отвод дивизии в тыл. Впрочем, тылом Белосток назвать было сложно. Дивизию отвели в Городянскую пущу, где и пытались переформировать: начались поставки противотанковых ружей и автоматов ППШ. Степанов не захотел менять полковые «бобики» на УСВ, мотивируя тем же, чем и Владислав, когда просил поставить «сорокапятки» вместо ЗиС-2: более легкая пушка удобнее в городских боях и сосновых лесах с их песчаным грунтом, а 345-й и 132-й полки полтора месяца дрались в Августово, в том числе и в городе. Тяжелой техники у немцев еще не было, и даже короткоствольная «полковуха» справлялась с Т-III и с T-II; Т-4 она брала, но только в борт. И «сорокапятку», и «бобика» расчет свободно просто поднимал, затаскивал их, как пианино, чуть ли не на крышу дома, быстрее окапывал, их было легче маскировать. А потом исполнял концерт Моцарта на скрипках водосточных труб – с участием этих самых пианино! И если пушка справляется практически с любыми целями, то в чем смысл корячиться с тяжелым и неудобным орудием? Для стрельбы по амбразурам вполне подходит и 45-мм, тем более что немецкие дзоты были рассчитаны противостоять 76-мм снарядам. То есть УСВ их разрушить мгновенно не могла.