Через три минуты после переноса огня в первой траншее противника начался рукопашный бой. В районе Эрленталя и Шарейкена удалось прорвать первую линию обороны. Но на этом успех первой атаки был исчерпан. Между первой и второй линией стояло не меньшее количество сооружений, и их приходилось разбивать артиллерией снова. В первой атаке сумели продвинуться всего на полтора километра. Влад перебросил под Шарейкен дополнительно два полка 152-мм Д-1 и приступил к разбору позиций на мелкие фракции, обрушив на немцев столько снарядов, что они и головы поднять не могли, пока саперы готовили проходы для танков. В этот раз артиллерия работала днем, с полной корректировкой, ей помогали полковые орудия и танки.
Через шесть часов проходы были готовы, и начался штурм второй линии обороны. Артиллеристы выкатили свои шестидюймовки на прямую наводку и добивали ожившие точки. К четырнадцати часам сумели ворваться в траншею. Сразу же пошла вторая волна наступления, на помощь штурмовикам было брошено два гвардейских полка, а это еще сорок танков в каждом, плюс бронетранспортеры, но штурмовые роты уже доложили о захвате второй линии траншей. Там практически никого в живых из немцев не осталось. Захвачен фольварк в Стоснау, точнее его руины, так как он был превращен в опорный пункт с несколькими дотами. Все дома здесь имеют очень крепкий каменный фундамент, и там довольно легко можно оборудовать вполне приличный дот или капонир. А хуторов здесь море, и любой из них – практически готовый опорный пункт. Так что только крупным калибром можно вразумить немецкую пехоту.
Впереди примерно четыре километра относительно свободного пространства и новый опорный пункт Рейманнсвальде. Впрочем, надежды на более-менее свободный проход не оправдались: у Роггенфельде наступающих танкистов первой дивизии встретили огнем 88-мм PAK-41, целая батарея которых открыла огонь из небольших рощиц. Три танка потеряли, еще два подбиты, но их ремонтируют экипажи. Танкисты вызвали огонь артиллерии по трем фольваркам: Монеттен, Даниеллен и Роггенфельде. Одновременно туда вышел второй полк 1-й танковой, и немцы побежали – слишком много танков. По ним отработала авиация: целая эскадрилья Ил-2 навалилась на отходящий батальон, так как отходили немцы хитро – по противотанковому минному полю, заманивая танкистов в ловушку.
В воздухе почти беспрерывные бои, но численное преимущество на нашей стороне. Очень эффективно работают и штурмовики, и пикирующие бомбардировщики, но основная работа по-прежнему на артиллерии. До самого вечера шел бой за Рейманнсвальде, но проклятая танковая дивизия в бой так и не вступила. Под «шумок» Гарнов неожиданно взял Залесчен, открыв проход в Боркен-форст, Боркенский лес, куда Штерн сразу сунул казаков 6-й кавалерийской дивизии. Сам Штерн появился на КП корпуса в Осовце ближе к ночи.
– Как успехи?
– Никак! Не удалось выманить их из леса. Либо не считают прорыв состоявшимся, либо подозревают, что не все так чисто, как хотелось бы им. Если ночью не появятся, то завтра придется остановиться и сделать вид, что выдохлись.
– Сколько прошли за день?
– Почти четырнадцать километров на основном направлении, больше трети.
– Потери?
– Сводку отослал. Умеренные. Но инженерно-разведывательные роты потрепаны значительно. Одно хорошо, в основном с легкими ранениями. Направили пополнение из Арес-зюда. Выдвигаю противотанковую артиллерию к Рейманнсвальде. Прогноз на ночь неутешительный: возможен туман, но пока корректировщик в воздухе. Но никакого шевеления в тылах у немцев нет. Вероятно, тоже ждут тумана. Или когда мы подойдем поближе. Чужие мозги – потемки, товарищ командующий.
Штерн недовольно посмотрел на Влада.
– А останавливаться зачем?
– Вот из-за этих вот лесков, – Влад ткнул в Дзингельские высоты. – Там наверняка противотанковой артиллерии напихано по самое не хочу. Самое удобное место для контратаки.
– А где хочешь встретить?
– У Хегельлингена и Дорсчена. Местность не такая пересеченная. Поэтому и дам команду «стоп». Но не сразу, а проведу «неудачную атаку». Что все, снаряды кончились, танков не осталось, все стерли о Рейманнсвальдский рубеж.
– На остальных участках?
– Пока тихо. Постреливают, атаковать не пытаются.
– Проедусь по частям. Быть на связи!
– Есть!
Влад проводил комфронта до машины, которая выехала в сторону Граево. Влад отзвонился по частям и предупредил о возможном появлении гостей. По докладам корректировщика, на дорогах севернее Рейманнсвальде обычное движение. Чуть усилилось ближе к ночи. Туда вылетели ночные бомбардировщики У-2, которые будут до утра беспокоить немцев, а заодно контролировать дороги.
В четыре утра Владислава разбудили: поступил доклад, что аэродром в Лазях накрыло туманом. Отдельная разведывательная эскадрилья отменила вылеты. У находящегося в воздухе разведчика топлива на три часа патрулирования, и он уходит на запасной аэродром в Сувалках или в Лиду. Ночники вылеты тоже отменили. В этот момент корректировщик обнаружил несколько взлетевших ночных истребителей немцев. Ему приказали отходить к Сувалкам, там дозаправиться и вылетать снова. Но и Сувалки закрыло туманом, и корректировщик пошел в Лиду.
Влад связался с 4-й дивизией, которая ближе всего находилась к Роминтенскому лесу. Приказал усилить наблюдение и внимательно прислушиваться к противнику. Но как только прекратил гудеть А-29, так заговорила немецкая артиллерия. Стало понятно, что немцы глушат звуки со своей стороны.
– Машину! – надевая на ходу папаху, Влад выскочил из бункера и сел в бронетранспортер. – В Лази!
Три километра пролетели в сплошном молоке тумана. Тормознули на миг у шлагбаума аэродрома и остановились у штаба эскадрильи. Отмахнувшись от доклада дежурного, Владислав зашел в комнату отдыха дежурного экипажа.
– Взлететь сможешь, капитан?
– Туман, товарищ генерал…
– Я вижу!
– И там «мессеры» работают.
– Знаю, но мне нужен там корректировщик.
– Так ведь туман, товарищ генерал!
– У тебя есть локатор.
– Товарищ генерал! – взмолился дежурный по аэродрому. – Я выпускать права не имею!
– Мне нужен корректировщик в воздухе. И сейчас.
Подошел разбуженный командир эскадрильи майор Головачев.
– Он не сможет. Я пойду. Готовьте прожектора. Топлива на десять часов, так что найдем, где сесть.
Вместе с экипажем и корректировщиками Влад дошел до толстобрюхого самолета. Готовился экипаж довольно долго. Сзади поставили два зенитных прожектора, но молоко тумана было очень плотным. Наконец, возник небольшой разрыв, и самолет, взревев двигателями, нырнул в туман.
– Взлетел! – заорали вокруг болельщики, услышав чуть сброшенные обороты двух «Райтов».
Владислав сел в БТР и через пятнадцать минут уже разговаривал с Копцом, согласовывая прикрытие борта ночниками из Лиды. Там же готовили к вылету второй борт. Головачев через час обнаружил колонну, выходящую из Яркентайля, и по ней отстрелялась дальнобойная артиллерия. Чтобы немцы не расслаблялись, совершили налет и на штаб в Гольдапе. Но точно корректировать огонь корректировщик не смог. Снизу был плотный туман, и наблюдатели могли видеть только отдельные вспышки разрывов. Сами цели были им скрыты.
Колонна продолжала движение, сопровождаемая морскими 180-мм орудиями. Пройдя Гольдап, она разделилась, это уже из-за огневого воздействия, и двинулась по трем дорогам на юг. Удовлетворенно хмыкнув, Преображенский начал маневр в сторону Сеескена одним танковым и одним мотострелковым полком. Для того чтобы выйти к Хегельлингену, они будут вынуждены подставить борта. Огнем сопровождали только колонну, шедшую по Проккенской дороге, тех, кто сам шел в огненный мешок, не трогали.
Ближе к утру немцы заняли позиции для флангового удара по Коваллену. Головачев передал их координаты. В Осовец вернулся Штерн, вместе с ним приехал и Булганин. Влад передал им наградной для экипажа Головачева.
– Взлетели в плотном тумане и обеспечили разведку и сопровождение немецкой танковой дивизии. Головачев достоин звания Героя Советского Союза.
Штерн поморщился и сказал:
– Посмотрим, что нам это даст. Возьмите, Николай Александрович. Давай диспозицию, Владислав Николаевич.
Влад прошел к карте и показал свежие отметки.
– Когда начнем?
– За час до рассвета. Через полтора часа. Может быть, чаю?
– Лучше кофе, – высказались оба начальника. Они прошли в комнату отдыха, где стояла трофейная кофеварка и был подготовлен то ли завтрак, то ли поздний ужин. Штерн ел быстро и продолжал рассматривать какие-то документы, он всегда возил с собой много бумаг. Что-то писал карандашом в блокноте. Начштаба корпуса полковник Корзунов попытался подарить ему трофейную авторучку. Это он и его жена обставляли хорошей трофейной мебелью и техникой эту комнату, зная, что начальство оценит.
– У меня есть, но карандашом удобнее, – буркнул Штерн, отказываясь принимать подарок. Им завладел Булганин.
Долго посидеть не удалось, немцы попытались начать артподготовку, и все вновь перешли на КП. Влад дал команду подавить немецкую артиллерию. Постепенно в разговор начали подключаться корпусные артполки, вошло в диалог и усиление. Весь участок от Венсовена до Филиппова сосредоточил огонь на немецких позициях от Грабовена до Хегельлингена. Подключились и гвардейские минометы, которых уже было по дивизиону в каждой дивизии, и гвардейский минометный полк в самом корпусе. Через двадцать минут немцы перестали отвечать огнем на огонь. Все их батареи были подавлены. За счет правильного расположения артиллерии удалось сосредоточить огонь и создать на участке примерно шести-восьмикратное превосходство над противником. Огненный вал бушевал еще двадцать минут, затем последовала атака от Сеескена, с иного направления, нежели наступали днем раньше. Судя по ответу немцев, основные их силы на этом участке полностью уничтожены и деморализованы. В Вилкассене уже хозяйничают казаки Константинова, выскочившие из Боркен-форста, Грабовен под огнем дальнобойной артиллерии, а гвардейцы двинулись дальше на Казакен. Влад выдвинул вперед 3-ю гвардейскую от Филиппова, усилив наступающие две дивизии еще одной. По данным разведки, все немецкие резервы исчерпаны, и впереди у корпуса Гольдап. Активность проявляется на всем участке, в том числе и у Пшеросля, где также прорв