– Знаю, знаю! Мне звонил товарищ Сталин по этому поводу. Вот здесь вот, товарищ Иволгин, то, в чем в первую очередь нуждается Ленинград. Товарищ Сталин сказал, что вас можно загрузить и этими вопросами. Аналогичное письмо получит и полпред Деревянский. Мы вчера начали заполнение Нижнесвирского водохранилища. Необходимо срочно ремонтировать саму ГЭС. Собственно, город помогал вам, Максим Петрович, для этого. Нам, как воздух, нужна энергия для Волховского алюминиевого. Сами понимаете, это самолеты, которых так не хватает на фронте. Ну, и от себя лично хочу поблагодарить вас за вашу службу на Ленинградском фронте. Надеюсь, что мы еще увидимся здесь. Я на вас глаз положил, Максим Петрович. Война кончится, я вас жду у себя. До свидания, товарищ Иволгин.
– Служу Советскому Союзу, товарищ Жданов. До свидания, товарищ генерал-лейтенант!
Мы вышли из кабинета Жданова, я попрощался с генерал-полковником Говоровым – он недавно получил это звание за успехи Ленинградского фронта.
– Все имущество отдела передать в бригаду особого назначения, пока полковому комиссару бригады Сарову. Комбрига еще не прислали. Или Коршунову, но у него дел и так полно. Я даже не знаю на месте ли он. Должен был улететь в Кыштым за пополнением. Все, не буду задерживать, Максим Петрович. Всегда очень тяжело расставаться с тем, с кем сработался. Я просил тебя оставить начальником оперативного отдела фронта, не получилось. А жаль! Генеральская должность!
– Мне тоже жаль, что меня забрали из действующей армии. Но у меня даже не спрашивали о моих желаниях.
– Ну, загадывать не будем, надеюсь, еще поработаем вместе. Удачи тебе, «Иволга».
– К черту, товарищ генерал-полковник! – я откозырял и сбежал по лестнице Смольного к машине.
Вася Саров, с новыми петлицами, выглядел смущенным.
– Как же так, командир? Все сделали вы, а бригаду отдают какому-то «варягу»!
– Решение принимал не Панфилов, не Жданов, не Говоров и не Василевский. Верховный хочет, чтобы я был в Хельсинки. Угораздило меня познакомиться с Маннергеймом. Вот уж точно: знал бы, где упаду, соломки бы подстелил. Ладно, Василий! Все будет нормально! Комбатами остаются наши люди, их опыт востребован. Ну, и ты тоже не пальцем деланный. С самого начала в роте! Справитесь. А я, похоже, должность комбрига пропущу. Ну, только если проколюсь где-нибудь.
– Тьфу-тьфу-тьфу, типун тебе на язык, Максим! Все равно, в роте все ждут твоего возвращения.
– Роты больше нет. Давай, расписывайся. Я сдал, ты принял.
Мы обнялись, и я пошел домой. Женя собирала вещи. Я помог ей уложиться. Чемоданов явно не хватало.
– Я позвонила родителям, нас ждут через два часа. Парадная форма висит в холле на плечиках.
– Я что, еще и в орденах должен ехать?
– А как же! Здесь все. Поедем на двух машинах, «опель» оставим у родителей.
– Я все машины сдал Василию.
– Что ты ерунду говоришь! Или мне сходить и попросить у него машину? Нам, кстати, она еще и завтра понадобится, и с водителем. На аэродром тоже надо добираться. Так что иди, возьми «додж» и путевки: на сегодня и на завтра. Все-таки ты у меня бестолковый, когда речь идет о самом себе. Даже меня хотел отдать Костику, а что бы ты без меня делал!
Я подошел и поцеловал Женьку. Яблоко от яблони недалеко падает. Если в ее семье не разделяли государственный и собственный карман, то в нашей семье всегда делали наоборот. Одного «опеля», в принципе, хватило бы, а потом кто-нибудь из друзей перегнал бы машину родителям. Но судя по количеству чемоданов, «додж» больше подходит. Ладно, схожу еще раз к Ваське.
Через час мы выехали на Международный, и вскоре Женя крутила звонок в родительскую квартиру. Выслушав дифирамбы по поводу новых наград, званий и назначения, я помог Жене упаковать ее вещи. Посидел за столом, лишь пригубив что-то из напитков: «Я за рулем!» Женя сказала, чтобы я расслабился и не сидел букой. Машину поведет она, тем более что спиртное ей нельзя. Но пить не хотелось, поэтому так досидел до конца ужина, еще раз выслушал всякие пожелания, и забыл о них.
В Хельсинки нас встречали представители командования финской армии, секретарь министерства иностранных дел и временный поверенный в делах СССР в Финляндии господин Сууркюль из шведского посольства. Он довез нас до здания бывшего полпредства в Хельсинки, вместе с нами дождался полицейских и судебного пристава. Под наблюдением секретаря МИДа, мы открыли входную дверь в полпредство, сорвав печати.
– Господин военный атташе! Требуется поставить вашу подпись, что здание и печати на дверях в целости и сохранности.
– Для этого мне нужно обойти здание.
– Да, пожалуйста.
– Женя, посиди в машине. А мы обойдем здание.
После осмотра я записал выявленные недостатки: выбитые окна, сгоревшую и залитую пожарными комнату, две или три выбитые двери. И другие мелочи. Поставил свою подпись. После этого полицейский сходил в подвал и включил рубильник на освещение.
– Рота охраны будет примерно через час, господин атташе.
– Значит, все сидим и ждем мою охрану. Пока ее роль должны выполнять ваши полицейские.
Полицейским это не шибко понравилось, но требования были законными. Действительно, через сорок две минуты появились «Студебеккеры» и два американских бронетранспортера с охраной. Ее командир подбежал ко мне и доложился.
– Почему задержались?
– Нам позвонили ровно час назад и сообщили, что вы приняли здание полпредства. А здесь – тридцать шесть километров. Мы прибыли морем в Порккала-Удд.
Сууркюль передал связку ключей капитану Гаврилову, мы отпустили всех, ротная колонна втянулась во внутренний дворик.
– Капитан! Финны явно хотели устроить какую-то провокацию.
– Видимо, да. В нескольких кварталах отсюда мы видели скопление людей. В основном мужчин.
– Связисты где?
– Алексеев!
– Товарищ полковник! Командир взвода связи лейтенант Алексеев!
– На четвертом этаже есть комната связи. Она с металлической дверью. Аппаратуру туда. И сколько минимально времени вам понадобится для того, чтобы у меня была связь?
– Радиосвязь – через несколько минут, товарищ полковник, а ВЧ – через восемь часов.
– Отправьте вот эту шифровку. – Все, приказ прибыть не позднее послезавтра я выполнил! У Жени на лице состояние легкого шока. Она не ожидала такого «за границей». Все здание пропахло горелым, везде мышиный помет, запах тлена. После вылизанной ею нашей квартиры, здесь просто «Содом и Гоморра».
– Женечка! Сюда с 24 июня 1941 года не ступала нога человека. Пойдем, найдем помещение, где можно остановиться.
Осмотр жилых помещений показал еще более страшную картину. Бывшие жильцы покидали здание в спешке, жгли какие-то бумаги, оставили множество вещей, которые покрылись плесенью и пылью. Наконец, мы обнаружили квартирку из трех комнат, где был относительный порядок. Видимо, в этой комнате никто не жил в 1941 году. Туда мы и принесли свои вещи. Я начал растапливать камин, а выделенный мне ординарец выметал комнаты и мыл пол, а Женя протирала от пыли мебель и раскладывала вещи по полочкам.
– Максим! Интересно, а что мы будем есть? Уже хочется.
– Сейчас! Ты в Ленинграде думала о предстоящих раутах и приемах, а я – о хлебе насущном! Вот, здесь семь суточных пайков, – я вытащил из одного из чемоданов РД с продуктами. – Что б ты без меня делала, дорогая!
– Ну, уел, уел! Ты здесь был, а я-то впервые. Даже не подумала об этом!
– Да нет, малыш. Жили бы в другом месте, просто бы сходили в кафе или ресторан. А из полпредства просто так не выйдешь. Можно нарваться на неприятности. Здесь существует политическая полиция, которая регулярно устраивала в старые времена провокации против совслужащих и полпредства. Тебя же инструктировали.
– Да я слушала вполуха. Ребятенок беспокоился и пинался, я больше им занималась. Может быть, мне лучше было дома остаться?
– Потом значительно труднее было бы выехать. Замучилась бы по инстанциям бегать. Так что выехали и выехали. Если будут большие проблемы, то уедешь в отпуск. А так виза есть, отметка в паспорте есть. Уже никаких вопросов на границе. Говоров говорил, что скоро южный берег очистят от немцев, и появится возможность ездить на машине домой. Тут всего четыреста километров.
– У меня готово, садись обедать.
Обед состоял из каши с мясом, бутерброда с колбасным фаршем типа «второй фронт» и чая с плавающим внутри пакетиком. В конце обеда в комнату постучали:
– Войдите!
– Товарищ полковник! Вас к телефону! Иностранец какой-то.
– Что за доклад, сержант! В наряд на телефон назначать только тех, кто знает язык.
– У нас их всего трое!
– Значит, только их!
Мы дошли до телефона. Звонил Рамсай. Приглашает с женой на прием в МИД к 16:00, а потом к нему домой, познакомить Женю и Хенриикку. Ответил согласием, вызвал Гаврилова.
– Гараж осмотрели?
– Да, товарищ полковник. Одна машина на ходу: бронированный «Паккард» посла. Остальные рухлядь, в основном вышли из строя аккумуляторы и резина.
– К 15:30 подготовьте «Паккард», водителя и двух человек в гражданской форме, с оружием. Андреев, установите в квартире, в которой я живу, телефон через коммутатор. Прямой не нужен.
– Есть!
Вернувшись в квартиру, сообщил Жене, чтобы готовилась к поездке. Она была сильно удивлена.
– Привыкай, Женя! Будем некоторое время жить как на вулкане. Пока мы с тобой единственные «дипломаты». Ничего, через неделю появятся «хозяйственники», затем подъедут остальные.
– У меня всего час времени на все про все.
– Поторапливайся!
В поездке машину сопровождал бронетранспортер. Слабое утешение. Надо быстрее предпринимать что-то с населением, иначе это плохо кончится. Геббельс заливается по поводу того, что благодаря «предательской политике» финского правительства, страдает весь народ Финляндии. Первый ход уже сделан: сегодня границу пересечет эшелон с хлебом и консервами. Но необходимо сейчас решить вопрос о поставке с МИД и командованием «Раяяаакари», которая уже вернулась на границы. Собственно, именно для этого я и согласился приехать в МИД. Фактически я не должен вручать верительные грамоты, я – техническое обеспечение посла в военных вопросах, но пока посла нет, вынужден исполнять его обязанности. Бронетранспортер остановился, не доезжая до бывшего Флотского Экипажа, где сейчас расположилось Министерство иностранных дел Финляндии. КПП, но шлагбаум поднят заранее. На охране полицейские. Машина остановилась напротив парадного входа, мы вышли из нее и направились к входу. Довольно длинная широкая лестница, характерная для петербургских зданий ХIХ века. Наверху на площадке стоит уже знакомый секретарь МИД Пааво Юхо Хюннинен, который церемонно нас приветствует и провожает по длинным анфиладам. Довольно просторный зал с эстрадой. Когда-то здесь гремели польки, вальсы и мазурки для офицеров Балтийского флота. Сейчас здесь собрался «дипломатический бомонд» послевоенной Финляндии. Фраки, мундиры с аксельбантами, дам