ы в вечерних платьях. Евгения поняла, что ее наряд сильно проигрывает остальным.
– Что ж ты не сказал, что требуется вечерний туалет?
– А он у тебя есть?
– Нет, но мое синее платье больше бы подошло!
– Не обращай внимания! В следующий раз наденешь. И я боюсь, что ты в него не влезешь.
– Заканчивай говорить колкости! Ты имеешь к этому такое же отношение, как и я!
– Главное, не забывай мило улыбаться, дорогая!
К нам навстречу вышел министр Рамсай.
– Уважаемые господа! Мы рады приветствовать в этих стенах первого представителя дипкорпуса СССР в Финляндии: военного атташе Советского Союза господина полковника Иволгина. И его очаровательную супругу. Их появление в этих стенах дает возможность говорить, что настали новые времена в отношениях между нашими странами! Господин полковник!
Текст выступления мне передали еще в Москве.
– Господин министр! Уважаемые господа! Господин старшина! От лица Советского Союза я так же рад приветствовать всех вас! Наша страна, памятуя о почти трехсотлетней истории добрососедских отношений с Финляндией, которая некогда входила в состав России, преодолела бремя разногласий и разного видения проблем в наших отношениях и предложила покончить с полуторалетней войной путем переговоров. В Стокгольме был найден компромисс и новый путь для нашего сотрудничества. Я уполномочен заявить, что в настоящее время все препятствия на пути к миру решены, и наши страны твердо встали на путь мирного сотрудничества, уважения территориальной целостности и независимости на основе договора 1940 года, – эту фразу я заучил, поэтому далась она мне легко.
Подходили многие дипломаты из разных стран, кроме воюющих с нами – тех в зале не было, как не было и британцев, и американцев. Они пока не прореагировали на заключение перемирия и находились в состоянии войны с Финляндией. Был француз, но он представлял Виши, а не «Свободную Францию». Стремительность, с которой действовали мы с Рамсаем, Сталин и Маннергейм, застала врасплох не только Германию, но и союзников. Пока только президент Рузвельт поздравил Сталина с большим стратегическим успехом. Британцы, которым все это не понравилось, тем более что было сопряжено с убийством трех агентов, пока медлили с признанием Финляндии невоюющей страной и медлили возвращать посольство. Они считали, что большинство финнов воспротивятся такому решению правительства и сменят его. Интересы Британии представлял здесь старшина дипломатического корпуса посол Швеции Карл Хейнстрем. До него старшиной был, естественно, немецкий посол в Финляндии фон Блюхер, который уже покинул страну, за день до моего приезда. Часть немецкого посольства еще находилось в Хельсинки, но упаковывала чемоданы. Интересы Германии, как ни странно, представлял все тот же посол Швеции. Удобная позиция! Такой канал утечки информации! Нас церемонно представили и ему. Я на первой же встрече высказал удивление по поводу совмещения этих обязанностей.
– Швеции давно пора определиться, на чьей она стороне: Объединенных Наций или Оси.
– Но, господин атташе, вы же контактируете с послом Японии! А он находится в состоянии войны с Великобританией и США. Если обе страны доверяют мне, то почему я должен отказывать им? Швеция – нейтральная страна. Мы на своей стороне.
– Мы уважаем ваш нейтралитет, но он какой-то однобокий. Германии вы разрешаете значительно больше, чем нам и нашим союзникам. Ну, вот, например, мне требуется виза вашей страны. По состоянию дел мне придется часто ездить или летать в Стокгольм.
– Министерство иностранных дел непременно рассмотрит этот вопрос, но заранее я не могу ничего пообещать.
– Второй момент – это транзит через Швецию немецких войск.
– Этот вопрос зафиксирован договором с Германией 1940 года для снабжения группировки войск, обороняющих бывшую Норвегию. Германия – крупнейший партнер Швеции во внешнеэкономических вопросах. Не думаете же вы, что в тот момент, когда войска Гитлера оккупируют большую часть европейской территории СССР, вы можете диктовать нейтральной стране, что она должна делать, а что нет, полковник!
Вот наглая шведская морда!
– Некогда войска Карла Двенадцатого были в тех же местах, что и Гитлер сейчас. Не припоминаете, чем это кончилось для него? Честь имею, господин посол!
Возле «шведского стола» ко мне подошел Рамсай и предложил пройти в его кабинет. Там я задал вопрос о готовом эшелоне с зерном и консервами.
– Требуется определить маршрут движения по степени готовности путей и сообщить об этом президенту.
Рамсай снял трубку телефона и позвонил в министерство транспорта. Затем довольно долго разговаривал с Маннергеймом. На Карельском перешейке сейчас странная ситуация: войска перемешались. Во многих местах финны оставили линию обороны, но еще не успели вывести войска за нашу границу. Вся финская армия находится в движении. Железнодорожные пути забиты воинскими эшелонами, но хлеб важнее. В первую очередь, для социал-демократического правительства Паасикиви.
– Господин президент передает вам привет и наилучшие пожелания вашей супруге. Эшелон можно пустить через Виипури – Выборг, по-вашему. Пограничной страже будут немедленно отданы приказания. Как только он пересечет границу, мы сделаем важное правительственное сообщение об этом по радио.
– Лучше завтра в газетах, а не по радио. Немцы могут воспользоваться информацией о нем.
– Скорее всего, они узнают об этом немедленно, в стране слишком много людей, с ними сотрудничающих.
– Господин министр! Меня уполномочили согласовать с вами вопрос о сроках прохода 1-го отдельного ударно-штурмового корпуса в Порккала-Удд. Корпус выводится из боев под Кингисеппом, будет пополнен и через две недели будет готов для переброски сюда. По имеющейся у нас информации, фон Кюхлер начал стягивать к Таллину плавсредства. Больших резервов у него нет, но есть вероятность переброски в Таллин войск из Западной Европы. Наши тральщики работают круглосуточно, но немцы активизировали минные постановки в Финском заливе. Они обоснованно беспокоятся, что Балтийский флот может выдвинуться к Таллину и решить судьбу 18-й армии под Нарвой.
– Я думаю, господин полковник, что нам с этими вопросами требуется ехать в Президентский дворец. Я, конечно, попробую еще раз поговорить с Карлом Густавом, но… – он опять снял трубку и стал повторять мои вопросы президенту. В этот момент вошел секретарь министра и положил на стол бумагу. Тот вцепился в нее глазами, но продолжал говорить с Маннергеймом. Прикрыв трубку рукой, сказал мне, чтобы я шел в зал и забирал жену, сейчас поедем к президенту. Хочет выпроводить меня из кабинета. Я вышел. Мы с Женей ждали его на лестнице еще минут двадцать. Наконец, он появился уже одетым.
– Великобритания объявила о присоединении к перемирию и восстановлению дипломатических отношений на уровне постоянного представителя. Они запрашивают о возможности принять самолет с посланником. Маннергейм ответил положительно на их просьбу.
Засуетились, союзнички! Сейчас начнут вставлять палки в колеса! А Рамсай здорово обрадовался этому. Министр предложил завезти Женю к нему домой, познакомить ее с женой и оставить их там. А самим съездить к Маннергейму. Так и поступили. Госпожа Хенриикка приобняла Евгению за талию и повела ее на белую кушетку. Им есть, о чем поговорить! Мы поехали на дальнюю дачу Маннергейма, где он находился.
Дачей этот дворец назвать ну очень тяжело! Маннергейм, основные имения которого находились в Финляндии, практически не пострадал в результате революции и жил на довольно широкую ногу, как привык еще в Санкт-Петербурге. Охрана открыла ворота, и мы проехали к имению. Нас встретил адъютант, помог снять верхнюю одежду. Я поправил прическу, и мы двинулись в левое крыло здания в кабинет маршала.
– Господин президент! К вам министр Рамсай и военный атташе СССР полковник Иволгин! – доложил при открытой двери адъютант.
– Пусть войдут!
– Господин президент, – поприветствовали мы его.
– Полковник! Вам очень к лицу военная форма! Господи! Сколько наград! – маршал с интересом рассматривал ордена. – А Героя за что получил?
– За взятие Спасской Полисти.
– Суворов? У вас чтут его?
– Да, господин маршал. Чтут всех, кто приносил славу и победы России: Александра Невского, Михаила Кутузова, адмиралов Ушакова и Нахимова и, конечно, Суворова. Это высший полководческий орден в СССР. У него три степени. Этот – второй, а этот – первой степени.
– За что дали?
– Второй степени – за вскрытие направления главного удара немцев весной 1942 года. А первой за освобождение Новгорода, разгром Манштейна и вывод Финляндии из войны.
Глаза Маннергейма сузились, превратившись в щелочки, он решительно повернулся к своему столу. Прошел туда, открыл ящик и достал две коробочки. Вернулся ко мне.
– Господин полковник! Как президент и главнокомандующий Финской армии награждаю вас за это Командорским крестом I класса ордена Белой розы Финляндии, с мечами. – Он повесил мне на шею орден на синей ленте и показал нагрудный знак, немного напоминающий орден Суворова.
– Этот орден некоторое время назад мы хотели вручить Йохиму фон Риббентропу, но после срыва наступления под Харьковом я положил его в этот стол. Он по праву ваш, полковник!
– Служу Советскому Союзу!
– Я, конечно, знаю, что это соответствует вашему уставу, господин полковник. По мне было бы приятнее услышать: «Рад стараться», но… Вы действительно служите ему. С чем приехали?
– У нас появились сведения, что немцы стягивают к Таллину плавсредства. Сведений о подводе фон Кюхлеру дополнительных войск нет, но это дело нескольких недель. Ближайшая цель от Таллина – Хельсинки. Начальник Генерального штаба генерал Василевский, с которым перед вылетом сюда я имел беседу, сообщил, что к переброске на базу в Порккала-Удд готовится Первый отдельный ударно-штурмовой корпус Ленинградского фронта. Меня просили согласовать с командованием Финской армии кратчайшие сроки пропуска корпуса в места расположения. В корпус входят: 1-я ударно-штурмовая дивизия НКВД, 3-я десантно-штурмовая дивизия морской пехоты, отдельный снайперский полк, 12-я тяжелая танковая дивизия прорыва, 127-й отдельный артиллерийский дивизион особой мощности, три противотанковых и гаубичных дивизиона и пятая смешанная авиадивизия, в составе шесть полков и дивизион быстроходных десантных кораблей. Корпус выводится из-под Кингисеппа, будет пополнен и переброшен сюда, как только мы согласуем с вами сроки. Единственное, что осталось за рамками предварительных переговоров, это размещение авиационных полков. Мест для базирования в Порккала-Удд авиадивизии недостаточно.