ушали Геббельса. Прибывшую из Финляндии 1-ю горнострелковую дивизию мы направили на помощь Соболевскому. Темп наступления увеличился. Ставка поставила задачу взять Тронхейм в марте. Продвижение немцев на Север мы остановили под Ангелхольмом, где шведами были созданы неплохие укрепления. Войска 2-й ударной заняли этот район и успешно отражали атаки немцев. Поля под городом заполнились сгоревшими танками. Ставка на новую технику провалилась: наши крупнокалиберные Д-2 и пушки ИСов пробивали броню «кошек» на большой дистанции. Поняв, что дальше не пройти, а ситуация в Норвегии критическая, немцы прекратили атаки на Ангелхольм и ударили правее вдоль шоссе на Хускварну, но там занял позиции Гореленко, успевший перебросить войска из-под Норчеппинга. К нам пришли еще ИСы, и мы постепенно начали собирать кулак вокруг Гельсингборга. Постоянные бомбежки района порта дали свои плоды, плюс сработали несколько диверсий на электростанциях и сетях города. Порт был выведен из строя. Выгрузка танков почти прекратилась.
Двадцатого марта из-под Нарвика прибыл 7-й ударно-штурмовой. Ставка дала добро на проведение операции по зачистке юга. Начал генерал Голованов от Ландскруны. Его корпус ночью при поддержке 3-й танковой прорвал фронт и ворвался в Гельсингборг. Активно используя дивизион особой мощности и САУ-152, за неделю боев город они взяли. Разрушения в городе огромные: сначала немцы его обстреливали почти неделю, потом бомбила наша, шведская и американская авиация, а потом неделя уличных боев за каждый дом. Немцы прекратили операцию, но не потому, что мы их выбили из Гельсингборга, а потому, что далеко на востоке загрохотала артиллерия. Войска трех фронтов начали Смоленскую операцию, с двух сторон подрезая фон Клюге. Поняв, что помощи не будет, начали сдаваться один за другим корпуса в Норвегии. Первым капитулировал 19-й корпус в Печенге, затем 71-й в Тромсе. Шестого апреля был освобожден Осло, а остатки 70-го корпуса начали эвакуироваться из Бергена. Но флот союзников активно топил их суда. Немцев подвело отсутствие большого количества десантных средств с горизонтальной погрузкой-выгрузкой, невозможность выгрузки без причала, не оправдавшиеся надежды на смену режима в Швеции, хотя такие попытки они предпринимали в течение всей операции. Неожиданно высокий авторитет короля и его решительность плюс стойкие действия в обороне шведской армии позволили четырнадцать суток не давать противнику закрепиться в порту. Ну, и те самые пышные похороны, изменившие отношение шведов к нам, к Красной Армии. С того момента нам стали активно помогать.
С Норвегией все складывалось не так хорошо, как со Швецией. В первую очередь, из-за позиции ее правительства в изгнании: «Мы маленькие, и не надо нас освобождать!» Притом, что во фьордах находился почти весь флот Германии, который топил транспорты, идущие к нам! «Заставьте капитулировать Германию, и после капитуляции мы интернируем войска Гитлера!» А сами уже подписали бумагу, что передадут все порты союзникам, а не нам.
Первого апреля началось наступление на Осло, и у меня в штабе появился в сопровождении полковника Годефрея, британского атташе, какой-то высокий военный в незнакомой форме. Его представили, как главнокомандующего армией Норвегии, кронпринца Александра.
– Главнокомандующий – это хорошо, а армия ваша где?
Тот что-то попытался ответить, дескать, на острове и в Соединенных Штатах.
– Без армии вы мне будете только мешать! Продолжайте сидеть на острове! Свободны! И, полковник, прекратите таскать в штаб фронта кого попало, кто не имеет никакого отношения к боевым действиям.
– Но, генерал! Я получил прямое указание из Лондона познакомить вас с кронпринцем.
– Ну, не в момент же начала наступления! После окончания операции в Стокгольме или в Осло. Идите!
Принц, фыркнув, вышел. На следующий день позвонил Сталин.
– Товарищ Петров! Что там у вас происходит с норвежским принцем?
– Его представили как главнокомандующего армией Норвегии, а он приехал один. Хоть бы батальон для отмазки прихватил, товарищ Иванов! Я его и послал… за армией. Ушел, но думаю, что вернется не скоро, уже после освобождения.
– Из Лондона в Стокгольм вылетел король Норвегии Хокон VII. Примите у себя в штабе. И вежливо! Все поняли, товарищ Петров? Мы признаем правительство Норвегии в изгнании. Он – премьер-министр и король.
– Есть, товарищ Иванов!
– Как дела с наступлением?
– Все по плану, темп даже выше, чем планировали. Сильного сопротивления нет. Похоже, что у них кончаются боеприпасы. Пока немцы штурмовали Гельсингборг, эти были активны, стреляли много, а сейчас притихли.
– Молодцы! Что на юге?
– Восстанавливаем береговую оборону в районе проливов.
– Хорошо. Закончите в Норвегии, вылетайте в Москву.
– А кому фронт передать?
– Никому. Вы неплохо справляетесь. Речь пойдет об операции «Юпитер», которую предлагают союзники.
Через два дня после разговора, Хокон VII и его сынишка снова оказались на аэродроме Бромме. Шел обычный «рабочий» фронтовой день, Хокон решил подстраховаться и прибыл вместе с Густавом V, с которым у нас сложились нормальные деловые отношения. В тот день мы сделали две выброски первой бригады для захвата стратегических мостов на дорогах. Несмотря на довольно большие сложности с десантированием, мы старались как можно шире использовать такие заброски для сохранения мостов. Несмотря на потери, практически неизбежные при таких операциях, мосты были гораздо важнее, они позволяли не терять темпа наступления. В момент боя под Аскимом появляются два короля и принц. Каменный мост Фоссум имел стратегическое значение и был подготовлен гитлеровцами к взрыву. Это последний водный рубеж перед Осло. Оборона моста продумана и весьма серьезна: четыре полукапонира и двенадцать бронеколпаков, вырубленных в скале норвежцами, не немцами, еще перед началом войны. В той войне его взяли без боя парашютисты 1-й воздушно-десантной дивизии немцев. Сейчас 1-я бригада захватила его ночью и удерживала до подхода основных сил, а 127-й легкий горнострелковый корпус 7-й армии увяз в шести километрах, в боях на окраине Аскима, наткнувшись на невскрытую разведкой оборонительную полосу немцев. Гореленко божился, что сейчас выйдет к мосту, что уже соединился со вторым батальоном на ГЭС в Киккельсруде, что сейчас обойдет немцев, а немцы наседали и наседали на группу Гордея на мосту. Густав V уже привык к тому, что в нашем штабе никто не бегает его встречать и рапортовать, только во время совместных операций с его армией ему докладывают обстановку. Поэтому, войдя на КП, спокойно ждал, когда я отойду от ВЧ с Гореленко. А принц начал бухтеть, что прибыло два короля, а на них внимания никто не обращает. Очень хотелось его еще раз выпереть с КП, но я сдержался. Дав указания срочно оказать артподдержку группе Гордея, я подошел к прибывшим.
– Здравия желаю, господин адмирал флота!
– Здравствуйте, генерал! Знакомьтесь: его величество король и премьер-министр Норвегии Хокон Седьмой и его сын принц Александр.
– Командующий Северным фронтом генерал-лейтенант Иволгин.
Король поинтересовался, почему Красная Армия не согласовывает с ним свои действия.
– Извините, я занимаюсь освобождением Норвегии с середины января этого года. Сейчас апрель. За неполных четыре месяца большая часть Норвегии освобождена. Но, кроме нескольких представителей Сопротивления в Финнмарке, ни одного вашего представителя у себя в штабе я не видел. По всей видимости, наши усилия по освобождению вашей страны не были должным образом оценены вашим правительством. Сейчас, когда операция близится к завершению, я, наконец, познакомился с вами. Как недавно выяснилось, оказывается, у вас сохранилась армия, вернее, ее главнокомандующий. Но ни один из этих солдат почему-то сейчас не наступает на Осло. Вот его величество король Швеции, главнокомандующий шведской армии, регулярно бывает здесь, и его солдаты сейчас поддерживают порядок и добивают немцев под Буде.
Я все-таки не сдержался! «Жаль, Верховный за это по головке не погладит!» – мелькнуло в голове.
– События развивались слишком стремительно, молодой человек! Никто не думал, что все обернется именно так. Наши аналитики считали, что Гитлеру удастся захватить Южную Швецию и сохранить контроль на Норвегией, – ответил Хокон VII.
– Нас с вами, ваше величество, – сказал я Густаву Пятому, – в Лондоне уже списали! У вас плохие аналитики, господин король! Которые не могут оценить героизм шведского и русского солдата, – было видно, что Густаву понравилось это высказывание.
– Карл! Все когда-то ошибаются! Я предлагаю, чтобы генерал Иволгин познакомил нас с ситуацией на фронте, а после этого мы все поедем ко мне и решим, как нам устранить последствия этих ошибок. Думаю, что господин командующий не откажется от приглашения?
Мы прошли к карте, и я показал, что происходит на всех направлениях.
– Ваше мнение, генерал?
– Считаю, что через два-три дня мы будем в Осло. Если противник не сумеет доставить боеприпасы 70-му корпусу, а завеса наших и британских лодок довольно плотная, то участь последних двух дивизий немцев предрешена. Сейчас решается вопрос со стратегическим мостом Фоссум. Мост в наших руках, он цел. Горные стрелки Гореленко готовят атаку, чтобы соединиться с десантом на мосту. Через час-полтора все станет ясно.
Отдав распоряжения немедленно доложить об изменениях ситуации, выехал вместе с эскортом королей в Грипсхольмский замок, где жил в это время король. Расположенный на небольшом острове озера Маларен, после того как его обследовал и укрепил Карасев, ставший любимцем королевской семьи, замок представлял собой вполне серьезный опорный пункт. Многочисленные зенитные установки и 150-мм орудия позволяли отразить любой десант. Внутреннюю охрану несли две роты 1-го батальона. Король, как и я, понял, что основная опасность идет изнутри, поэтому отдалил от себя старшего внука – принца Густава Адольфа, и заменил охрану. Как люди в прежние времена умудрялись жить в таких замках, я не знаю. Жутко неудобное для проживания строение! Но огромные подвалы представляли собой вполне солидное бомбоубежище. Да и цель небольшая. Рядом аэродром Странгнас, на котором базировались летчики ПВО.