До самой посадки в Грязной губе Жуков молчал. Слишком много его связывало с Василием Уткиным: вместе учились, служили на Балтике и на Севере, в одно время стали командирами кораблей, вместе поехали принимать «Катюши». Но Вася довольно быстро получил свою «двойку» и вернулся на север, а сам Жуков застрял в Питере надолго. Снова встретились уже на войне. В Грязной спустился к причалу, там стоял РК-12, разъездной катер штаба флота. Жуков молча поприветствовал лейтенанта Васильева и прошел в корму. Отдали концы, и катер полетел по ночному, чуть парящему заливу. Жуков мрачно смотрел на прилепленные фотографии на небольшом стенде в пассажирском салоне катера. Вот и фотография счастливых Жукова, Уткина, Котельникова и Августиновича на причале в Молотовске после боя у Новой Земли. Вошел лейтенант:
– Товарищ контр-адмирал! Вы насовсем вернулись?
– Не знаю!
– Через 15 минут будем на месте.
– Хорошо, иди в рубку.
На причале его встречал Виноградов, командир бригады подводных лодок, и адъютант командующего Банников. Синие фонари тускло подсвечивали дорогу к штабу флота. Разделись в «чистилище», сняв «канадки» и шапки, прошли в кабинет Головко. Там Карпунин, Августинович, Колышкин, Хомяков, Морозов. Весь старший командный состав подплава. Все встали, поздоровались, обнялись. Головко с немного грустной улыбкой на лице поздравил Жукова с возвращением в родную семью.
– По приказу наркома флота, вы, Владимир Николаевич, назначены командиром отдельной бригады подводных лодок Северного флота, вместо Николая Игнатьевича, который становится вашим заместителем. Решение связано с резко возросшими потерями подводных лодок в последний период времени и общим снижением эффективности подводных сил флота. За последние месяцы потеряно 13 лодок, в том числе три «крейсерских». Мне, контр-адмиралу Кучерову, капитану 1-го ранга Виноградову и капитану 2-го ранга Карпунину вынесено предупреждение о неполном служебном соответствии наркомом флота и Верховным Главнокомандующим. Мы обратились к наркому с просьбой вернуть вас на наш флот, и было принято такое решение. Надеюсь, что совместными усилиями мы сможем решить возникшие проблемы. Немцы применяют какое-то новое оружие, установить, что это за оружие, нам пока не удалось. Вы возглавите комиссию, которой поручено разобраться в причинах высоких потерь и разработать комплекс мер технического и тактического характера, которые позволят свести к минимуму потери в отдельной бригаде ПЛ. Здесь сегодня весь командный состав отдела подводного плавания и старший комсостав бригады. Считайте это вашим представлением на новой должности.
– Арсений Григорьевич! А тот приказ, сентябрьский, отменен?
– Да, контр-адмиралу Николаеву объявлен выговор. Так что, Владимир Николаевич, принимайте командование. Да, пока вас не было, введен знак «Командир подводной лодки РККФ». Примите! – и он протянул Жукову, знакомый ему по снам, серебристый силуэт «Эски».
– И еще, товарищи офицеры! Именно офицеры! Сегодня получен приказ о введении в армии и на флоте офицерских званий, и новой формы, с новыми знаками различия, которые носятся на погонах. Тыловая служба флота получила новое обмундирование. Переодеть бригаду надлежит в кратчайшие сроки! Мы работаем с союзниками, адмирал Кузнецов особо подчеркнул необходимость быстрого перехода на новую форму. Ну, а это мой подарок всем вам! – он раскрыл ящик стола, вытащил оттуда стопку погон, раздал каждому из присутствующих. Затем прошел в комнату сзади своего стола и вернулся оттуда в новом парадном кителе с погонами вице-адмирала.
– На этом всё, товарищи! Владимир Николаевич! Все приказы у Кучерова, зайдите к нему и распишитесь.
Штаб бригады и кабинет командира располагались здесь же, в штабе флота, только глубже, и на другой стороне тоннеля. Все перешли туда. Попросив остальных задержаться в приемной, Жуков пригласил Виноградова зайти в его бывший кабинет.
– Николай Игнатьевич, вы знали об этом?
– Да, конечно, поэтому и встречал на причале, но ты сразу начал задавать вопросы про своих, и я понял, что ты ничего не знаешь. Поэтому промолчал.
– Как-то так не совсем удобно получилось по отношению к вам.
– Неудобно спать на потолке, Владимир Николаевич! Я распутать эту загадку не смог, за что и получил неполное служебное соответствие, и понижен в должности на одну ступень. Могли бы и в штрафбат отправить. А то, что о тебе вовремя вспомнили, это здорово. Так что я могу обижаться только на самого себя и немцев. Заместителем буду хорошим.
– Тогда зовите остальных!
Вместе с командирами дивизионов отметили позиции погибших лодок, их задания, даты первого «не выхода» на связь. Расспросил каждого об их мыслях по тому, что могло произойти. Места гибели были разбросаны по всему театру. Николай Игнатьевич заметил, что подобный анализ уже проводился, и ничего не дал.
– Во-первых, товарищ капитан 1-го ранга, мне требуется войти в курс дела, и не рассматривать уже созданный анализ, а посмотреть на это со всех сторон. Во-вторых, не знаю, как вы это анализировали, но мне кажется, что вы искусственно сузили район поиска: вы искали одно оружие, одну причину, а здесь их минимум три или четыре. Причем одна причина постоянно действующая, и три появившиеся в начале октября, 17 ноября и 20 декабря.
– Это почему?
Владимир начал вычерчивать графики:
– Вот это, скорее всего, минная опасность. Смотрим: Д-3, Щ-40, «малютки»: 121, 172, 173, 174, 176, Щ-403 и С-55 все находились в Варангере и Альтене, и по заданию должны были пересекать изобату 100 метров. Немного выпадает С-55, она погибла севернее Рыбачьего, но и там глубины есть менее ста метров. Временной разброс идет по всему периоду равномерно. Выпадают из этого: Щ-422, и все «Ка» – большие глубины, мины отпадают сами собой.
Смотрим далее: Щ-422: гидролокатор не установлен, РЛС нет, следует на позицию в ночное время в район Новой Земли. Вывод: торпеда необнаруженной подводной лодки.
Следующая: К-1, одиночное плавание. Кстати, Михаил Петрович, почему она шла не в составе эскадры.
– Шла на замену «55-й», у которой «заплакали» топливные танки. – Владимир Николаевич неудовлетворенно кашлянул.
– Сколько походов выполнил Журков к тому времени?
– Девять.
– Как это девять? Это был всего десятый выход лодки! Девять походов у вас, Михаил Петрович!
– Старший лейтенант Журков – мой старпом с сорок первого года, Владимир Николаевич.
– То есть это его первый поход и вышел он в него без сопровождающего? А где вы были?
– На К-21, там Лунин выполнял первый самостоятельный поход на новой для него лодке.
– Вот вам причина номер два: ошибочное, дважды ошибочное решение: в одиночное плавание пошел молодой командир, без «няньки», плюс не было никакой необходимости в этой замене. Сил и средств у вас хватало, чтобы встретить и проводить конвой. Ну а вот о последних двух потерях я пока не могу сказать ничего. Лодки погибли в составе эскадры, ночью. В обоих случаях находились довольно далеко друг от друга и от эскадры. Связь только на ключе.
– Нет, в момент их гибели мы разговаривали по УКВ.
– Тем более странно. Мне необходимо прочитать черновые журналы всех лодок, находившихся в походе, и переговорить с вахтенными начальниками всех лодок.
Четверо суток Жуков перелистывал и читал карандашные записи вахтенных журналов всех шести лодок, делая сам себе пометки в большом блокноте. Решение требовалось дать быстро. Лодкам скоро в поход, а источник угрозы не выявлен, значит, из следующего похода могут снова не вернуться уже другие лодки. Он обратил внимание на то обстоятельство, что только на К-21 вахтенные начальники отмечали время включения и выключения всех средств обнаружения. На остальных такие записи были эпизодическими. В то время, когда он командовал дивизионом, он требовал этого от всех. Сменилась метла, а в привычку у многих это еще не вошло, поэтому люди стали записывать эти события нерегулярно. Пришлось поднять формуляры БЧ-1 и БЧ-4. Было установлено, что в момент работы УКВ-станции SCR-284-A, американского производства, всегда выключались радиолокаторы и станция «Накат», ибо фонила радиостанция при этом жутко. А Августинович оказался большим любителем поговорить по станции, произвести накачку командиров кораблей, потребовать отчета и тому подобное. Так как ночь, авиация противника не летает, лодки идут под РДП, чтобы на полную использовать ГАС и шумопеленгатор. В перископ практически ничего не видно, и в этот момент для переговоров с «начальством» выключаются и активный, и пассивный локатор: от активного «фонит» радиостанция, а «Накат» начинал «крякать», реагируя на передачу УКВ.
С этими выводами он пришел к Головко.
– Две лодки потоплены, скорее всего, авиацией, в момент атаки все лодки находились под РДП, работали гидролокаторы и шумопеленгаторы, доклада о шумах торпед не было. Акустики двух лодок зафиксировали несколько далеких взрывов, остальные ничего не услышали. Вывод может быть только один: немцы в состоянии обнаруживать лодку под РДП ночью с самолета и точно ее бомбить. Скорее всего, используют радиолокатор. Вот приказ, запрещающий использование УКВ в случае, если она создает помехи для «Наката». И устанавливается новый порядок всплытия под РДП: достигнув перископной глубины ночью, необходимо поднять антенну «Наката», держа в готовности к работе РЛС, затем произвести обзор с помощью РЛС и лишь потом выдвигать перископы. И еще один приказ, касающийся командира дивизиона капитана 2-го ранга Августиновича. Считаю, что во всех потерях лодок дивизиона есть его вина. Поэтому снимаю его с должности, а вместо него назначаю Малафеева. Прошу вас утвердить приказ.
– Это ты не потому, что он вместо тебя слетал в Англию, Николаич? – спросил Николаев.
– Нет. Мне все равно, кто был в Англии. Я Малафеева предлагал еще в сентябре, но тогда его кандидатура не прошла.
– Да, припоминаю. Политуправление не возражает! – кивнул головой Николаев.
– Давай приказ, подпишу. – сказал Головко.