В заключение он вернулся к письму и сказал:
– Считаю ошибочным наращивание численного состава кораблей в дивизии. Считаю, что вражеское судоходство в прибрежной части Норвежского моря мы разрушили до основания. Надобности посылать сейчас малые и средние лодки в море – нет. Требуется наиболее опытных командиров направить стажерами на океанские лодки, имеющие большой счет побед, для передачи опыта, остальные дивизионы свернуть и создать на их базе учебные дивизионы, которых должно быть не менее четырех на флот. Противник совершенствует средства нападения и обороны, необходимо готовить людей.
Первым после его выступления задал вопрос Сталин:
– Как ви оцэниваете проведенную операцию Сэвэрного флота в Норвегии? – акцент прозвучал довольно резко.
– В первую очередь, это была совместная операция двух флотов, товарищ Сталин. Большинство команд на линкорах и крейсерах набрано на Балтийском флоте. В результате мы наблюдаем снижение активности Балтфлота. Что касается самой операции, флот по-прежнему привязан к земле из-за авиации. Авиационное прикрытие флота осуществляется только с берега, что существенно сокращает глубину операций. В частности, если бы флот имел авиаподдержку, то Тронхейм был бы уже нашим. К сожалению, в первой половине заседания об авиаподдержке никто из присутствующих так и не сказал. Считаю это основным недостатком «программы большого флота». В настоящий момент для кораблей 1-й дивизии – это наиболее критично. Нас активно сдерживает именно авиация противника, товарищ Сталин. С надводными кораблями мы имеем возможность воевать и побеждать. А от авиации вынуждены только уклоняться.
Сталин разжег трубку, выдохнул клубок дыма.
– Да, не спорю, есть дефицит кадров, особенно на Севере. Операция, действительно, получилась совместной. Так вы считаете, что именно авианосная авиация будет иметь решающее значение в этой и будущих войнах? На каком основании вы это говорите?
– Атака Перл-Харбора, бой у атолла Мидуэй и бой у пролива Бонифачо. Ну, и бой у Новой Земли. Для того чтобы выжить в современном бою, надводный корабль должен уметь поражать воздушные и подводные силы противника на расстоянии большем, чем радиус действия поражающих средств противника. От контактных взрывателей у линкоров есть броневой пояс и система противоторпедной защиты. А бесконтактные взрывы поражают их в незащищенное днище. Или по винтам и рулям. А управляемые бомбы позволяют бомбить корабли с большой высоты.
Здесь Сталин повернулся к Алафузову:
– Ваши проекты предусматривают такие возможности?
– Мы ведем переговоры с американцами о возможности поставки нам радиолокационных приборов управления зенитным огнем и радиовзрывателей к крупнокалиберным зенитным снарядам, но…
– Почему же вы так активно проталкиваете устаревший проект? Почему командир дивизии думает об экономической составляющей войны на море, а штаб флота – нет! До каких пор будет продолжаться эта маниловщина? Вот, смотрите! – он подошел к графику и ткнул пальцем в цифру «пустых походов», когда противник в районе позиции не обнаружен.
– И сюда! – в цифру атак торпедами целей водоизмещением в несколько десятков тонн.
– Товарищ Галлер! Вы у нас отвечаете за пополнение и вооружение флота! Хотелось бы услышать и ваше мнение! – сказал он, сев на место.
– Товарищ Сталин, развитие авиации в последнее время показало, что именно она становится решающим фактором на морских театрах. Но опыта строительства и эксплуатации авианосцев у нас нет.
– Что, с вашей точки зрения, мы можем предпринять?
– Для создания авиаподдержки эскадре линкоров Северного флота получить по ленд-лизу или приобрести ударный авианосец типа «Ессекс». Команды опытных командиров первого дивизиона первой отдельной дивизии пересадить на новые лодки 5-й и 8-й серий, без минного вооружения, но с увеличенной автономностью. Для их поддержки получить по ленд-лизу конвойный авианосец. Выйти в океан и помочь союзникам в борьбе с немецкими лодками. Приобретем опыт и получим необходимую документацию для собственного проекта авианосца.
– Это – хорошее предложение, товарищ Галлер! Сейчас идут переговоры о разделе итальянского флота. Проработайте этот вопрос. Когда будут готовы лодки 8-й серии?
– В конце этого месяца, максимум в декабре. Но требуется все лодки 5-й серии поставить в доки, заменить «Асдики» на «Драконы», очистить корпуса, заменить артиллерию. К февралю управимся. И увеличить выпуск торпед ЭТ-80.
– Справитесь? – спросил Сталин, поворачиваясь к Жукову.
– Штурманов погонять надо, товарищ Сталин.
– Товарищ Кузнецов! Разрешаю свернуть работу 2-го, 3-го, 4-го и 5-го дивизионов 1-й дивизии. Отныне они решают только учебные задачи. Тренируйте людей. Дивизия должна стать кузницей кадров подводного флота. Часть людей перебросьте на Балтийский флот. Лодки средних и малых типов перенаправить на Балтику и Черное море. Балтийцы готовы выйти в Балтику?
– Северный фарватер протрален, но много плавающих мин. Будут потери.
– Плохо, товарищ Кузнецов, но войны без потерь не бывает. – Сталин встал, показывая, что совещание закончено, и вышел из кабинета наркома флота, ни с кем не попрощавшись. Проводив Сталина до машины, Кузнецов вернулся в кабинет. Там стояла абсолютная тишина. Все стояли в ожидании наркома.
– Так совещания не готовят, товарищ Алафузов! Жуков и Рогов, останьтесь! Все свободны, товарищи!
– Товарищ контр-адмирал! Почему вы действовали через голову? Разве нельзя было обратиться ко мне?
– Я обращался. Вот мои рапорты. Ответов не поступало, зато поступал план боевых выходов, и дивизия несла совершенно ненужные потери. Особенно лодок старых конструкций. Потеряно четыре лодки. А это люди, которых и так нет.
– Я разберусь с этим. Но в результате строительство двух линкоров типа «Советский Союз», скорее всего, будет заморожено.
– Извините, Николай Герасимович, у противника не осталось флота нигде, кроме Балтики. Зачем нам сейчас эти два линкора? В Балтику им не пройти.
– Вы думаете сегодняшним днем, Владимир Николаевич! Мы их перебросим на Дальний Восток. Там практически нет флота.
– Воевать на два фронта? Да и не успеем мы их построить. Это же не лодка.
– Но американцы же строят!
Жуков устало улыбнулся на эти слова наркома.
– К-21 строилась четыре года, товарищ нарком. А потом трижды переоборудовалась, и все равно она уступает по ТТД 6-й серии. Их строят за полтора месяца, в среднем. Зимой – за два. В связи с новой задачей у нас могут быть потери. Сколько лодок 8-й серии заложено?
– Двенадцать, могу дополнительно разместить еще четыре. – Жуков утвердительно покачал головой.
– Ну, что скажешь, Иван Васильевич, подвел нас товарищ Жуков, – обратился к Рогову Кузнецов.
– Я так не считаю, Николай Герасимович. Он – практик, а Алафузов – больше теоретик. А то, что кадры старается беречь, так это хорошо. На Балтику бы его, да вот теперь у него другая задача: океан.
Через день стало известно, что Алафузов понижен в звании до контр-адмирала и направлен в Амурскую флотилию, командовать бригадой речных мониторов. Вместо него назначен Исаков, с Черноморского флота. Головко узнал об этом и при всех перекрестился.
– Слава богу, не меня! Чур меня! Что ты там натворил, Владимир Николаевич? – спросил он прибывшего Жукова.
Тот вкратце рассказал о совещании.
– Вот и славненько! Кого переводить будем?
– Августиновича, Малафеева, Лунина, Травкина, Лукина, Федотова, Векке, Попова, Котельникова, Петрова. Ну, и, если кто-то откажется, то в запасе есть Егоров и Самарин.
– Самарин – молодой!
– Промахов у него меньше всех, из молодых. С ним, если что, и пойду. Надо бы что-то переоборудовать в судно снабжения.
– «Колу» у Шабалина возьмете. В третьем трюме надо танки дополнительные установить под воду и топливо. Стеллажи для торпед есть, краны, кранцы надувные. Рефрижераторы большие.
– А они как?
– Береговыми обойдутся. «Кола» здесь, а его дивизион в Буде стоит.
«Колу» перегнали на СРЗ, начали передавать лодки. Скандалов возникло! Мама не горюй! Самая большая серия лодок: 12 штук – «шестая», семь – «пятой» и две гвардейские «старушки»: К-3 и К-21. Лунин, Травкин, Котельников и Малафеев уехали принимать первые четыре «восьмерки» в Молотовск, остальные переругались, деля семь лодок на шестерых. Всем казалось, что соседняя лодка лучше. Опять забиты все доки, на плаву снимается артиллерия, не раз выручавшая «Катюши». Вместо громоздких счетверенных автоматов ставят 23-мм спаренные ВЯ-23 на складном лафете. После стрельбы пушка укладывается в обтекатель. Сняты знаменитые «сотки», при помощи которых успешно топили транспорты и «U-ягеров». Все отдано подводной скорости, которая возросла до 15 узлов в течение полутора часов. В январе пришли новые лодки, все командиры, оставшиеся на «пятерках», стали кусать локти. Зализанная рубка, три ГАС, БуГАС, противоторпедный «фоксер», ход 30 узлов полной скоростью, 16.2 – полная подводная, глубина погружения 250 метров против 100 метров у «пятерки». Жукову пришлось успокаивать командиров, что еще четыре стоят на сборке, и через месяц будут готовы. А вся серия 16 штук, так что все будут на новых лодках. Совершили совместный выход на надводное и подводное маневрирование. Затем сходили, встретили два конвоя. Начался февраль, но никаких указаний для 1-го дивизиона не поступало. Только в середине февраля 44-го года пришло указание следовать вместе конвоем WD-62 в Рейкьявик. Десять лодок взяли под охрану конвой и двинулись навстречу штормам, огромным волнам, характерным для этого времени года в Северной Атлантике. Конвой вышел из зоны ответственности Северного флота на пятые сутки. В точке рандеву находились пять СКР, два корабля ПВО, эскортный авианосец и КРЛ типа «Норфолк». В таком составе двинулись дальше. До самой Исландии контактов с противником не было. Лишь у самого Рейкьявика, у Брейда-фьорда, был зафиксирован контакт с неизвестной подводной целью. Сигнатура не определялась. Две лодки К-80 и К-81 пошли на