Предполагалось, что его встреча с Заидом кончится смертью приманки, а когда тот будет лежать в луже крови на земле, кто-нибудь обязательно его обыщет. И тогда в карманах у бедняги обнаружат то, что неминуемо сблизит Заида и Галиба.
Вот так все и должно быть.
После чего Заид потеряет контроль.
Выбор Галибом базы в Берлине вызвал серьезные возражения Хамида.
– Я мог бы найти сотню мест гораздо лучше. Ну почему эта квартира в Лихтенберге, разве умно прятаться именно здесь? Это оазис для правых экстремистов. Я много раз об этом говорил. Есть ли хоть один человек с арабскими корнями в этом районе, кроме нас?
Хамид приоткрыл штору и в десятый раз посмотрел вниз на улицу. Галиб знал, что он там видел. Много лет его притягивала эта часть Восточного Берлина, на что были основания.
– Нам было бы гораздо легче затеряться в толпе в Веддинге, Кройцберге или Нойкёльне, – продолжил Хамид. – В этих районах мигранты составляют третью часть населения, многие прибыли со Среднего Востока, а так как сейчас большая безработица, на улицах всегда много людей. Туристы сюда не заходят, во всяком случае в Нойкёльн, где господствует ливанская мафия. Поэтому твой выбор этого места я считаю ошибкой.
– Мы уже обсуждали это, Хамид. Сейчас полиция и служба безопасности как угорелые ищут нас. И так как они нашли автобус в Темпельхофе, их самый интенсивный поиск будет в Кройцберге и Нойкёльне, где живут мигранты, а не здесь. И если мы не станем высовываться, а будем сидеть по домам, пока не нанесем удар, с нами ничего не произойдет.
Хамид что-то пробурчал в ответ и спросил:
– Ты раздобыл шляпы?
Галиб кивнул:
– Да, вместе со всеми причиндалами.
– А бороды?
– О да, они оказались невероятно дорогие.
Галиб шмыгнул носом. Неужели он тоже подхватил эту чертову простуду?
– Выглядят как настоящие, – продолжил он. – Разных размеров.
Галиб улыбнулся. Переезд в Берлин прошел без проблем, а квартира в старой части Восточного Берлина была просто идеальной, к тому же она располагалась в нескольких сотнях метров от Хоэншёнхаузен, бывшей тюрьмы Штази, изощренные методы которой Галиба весьма вдохновляли. Его учителя в Абу-Грейб посвятили его в то, как здесь работали и как здесь все было устроено. Тюрьма была герметично отгорожена от окружающего мира и не значилась ни на одной карте. После поездки длинным кружным путем в закрытых машинах заключенные прибывали, не зная, куда их привезли, и после этого служба безопасности могла осуществлять свой беспощадный террор и контроль так же, как это происходило в иракской тюрьме, известной Галибу. Заключенные могли спать только лежа на спине, положив руки поверх одеяла, окна были непрозрачные, а днем они могли только ходить или стоять в камерах, ожидая допроса. Причем допросы могли продолжаться пять минут или пять часов, это никогда не было известно. И наконец, чтобы завершить картину ада на земле, многих политических заключенных отдавали за выкуп на Запад, но только после проверки зубов, во время которой мощный рентгеновский аппарат, спрятанный за упором для головы, облучал мозг освобождаемых.
Когда Галиб выглядывал из кухонного окна, то всегда поворачивался в сторону тюрьмы. Он мог стоять так часами. Время осуществить их планы пока не пришло. Но в тот день, когда это произойдет, Берлин и Германия сполна рассчитаются за грехи своих отцов.
Какая ирония.
Этим утром Галиб в интернете впервые увидел репортаж каталонского телевидения об утонувшем Ясере Шехаде, тело которого было выброшено на берег в Айя-Напе. Галиб хмыкнул. Ну откуда он мог знать, что этого, казалось бы, закаленного человека охватит паника, как только он окажется в воде? Что идиот будет просить о помощи и хвататься за него, как беспомощный ребенок? Если бы Галиб не потянул его с собой под воду, они утонули бы оба.
Галиб покачал головой. Хорошо, что у него есть Хамид, который успел доказать, что и один справится с возложенной на него задачей. Всю подготовительную работу он выполнил образцово. Да, это был правильный выбор.
В гостиной раздались возбужденные крики. Галиб удивился. Шум стал громче, когда он появился в дверях. Прямо перед ним с яростным лицом стоял один из лучших людей Хамида, за ним группа, которая явно его поддерживала.
– Мы не хотим предстать перед Создателем в одежде, которую он нам принес, – сказал мужчина, указывая на Хамида.
– Что это значит, Али? – спокойно спросил Галиб. – А если не будет другой одежды?
– Тогда мы откажемся участвовать в этом.
– Откажетесь?! Но мы же джихадисты, Али. Священные воины не могут отказаться от правого дела.
– То, что вы нам предлагаете, – святотатство. Мы все так считаем, это харам.
Галиб медленно повернул голову и посмотрел на остальных.
– Вы согласны с Али? Вы хотите отказаться от великой миссии?
Несколько человек приготовились кивнуть, но замешкались, это Галиб видел хорошо.
– Я снова спрашиваю! Кто поддерживает Али?
Абсолютно никакой реакции, хотя Галиб понимал, что у них на уме.
– А что скажешь ты, Хамид?
– Ты знаешь, что я скажу. План построен на этом, так что Али придется делать то же самое, что и всем.
– Я не буду этого делать. – Али кивнул другим, призывая их присоединиться к нему.
– Мне очень жаль, Али, – сказал Галиб, вынул пистолет из кармана и приставил к его голове. – Ты один такой, поэтому ты нам не нужен, я сожалею.
Две женщины, стоявшие позади, бросились в стороны с криком:
– Не стреляй.
Галиб выстрелил, и Али как мешок рухнул на землю. Кровь потекла по полу, и люди попятились. Только Хоан Айгуадэр в коляске не мог двигаться, но, когда кровь дошла до колес, лицо его стало мертвенно-бледным.
Из соседней комнаты, в которой находились заложницы Галиба, прикованные к кроватям, донеслись рыдания. Только Хамид стоял как соляной столб там же, где и был в самом начале.
– Путь на Небеса открыт для Али. Он заколебался, но я оказал ему милость. Врата Джанны распахнулись для него, он истинный сын своей веры, – сказал Галиб.
– Он был одним из лучших, Галиб! – крикнула Жасмин, одна из двух новообращенных в ислам женщин.
И на ее долю выпало смыть кровь и прибрать в комнате.
Галиб спрятал пистолет во внутренний карман и повернулся ко всем спиной.
Теперь в группе осталось лишь десять человек вместе с ним.
Но и этого вполне достаточно, чтобы нанести удар.
41Асад
День четвертый
Асада мучили сомнения.
Уже несколько часов подряд он не мог думать ни о чем другом.
– Считаешь, мне надо заниматься этим здесь, Карл? – спросил он.
– А у тебя есть выбор? – последовал ответ.
– Выбор? Мы здесь, а Галиб в Берлине.
– На самом деле мы этого не знаем, Асад.
– У меня там есть кое-какие контакты, я мог бы навести справки.
– Ты говоришь о криминальном мире? – Карл покачал головой.
– Я говорю о тех, с кем сталкивался на протяжении многих лет.
– И ты полагаешь, что Галиб обнаружит себя и нам это пойдет на пользу?
– Не знаю.
– Тогда я думаю, что тебе следует заниматься этим делом здесь. Если он захочет тебе отомстить, то в какой-то момент появится там, где ты находишься. Может быть, наша ставка неверна, но ты не можешь сейчас уехать, Асад.
– Ты меня слышишь?
Асад кивнул и поднял большой палец, глядя на одного из сотрудников Герберта Вебера, который стоял в другом конце комнаты. Наушник был микроскопический, самый маленький из всех, которые он когда-либо видел. Какие они все же молодцы в службе безопасности.
– Все теперь зависит от тебя, понимаешь?
Герберт Вебер стоял перед ним с поднятым указательным пальцем, словно старый школьный учитель. Асад прекрасно знал, что на кону не только его жалкая жизнь, поэтому кивнул.
– Если тебя убьют, Галиб больше не будет откладывать теракт.
И Асад снова кивнул. По-видимому, именно это и будет его самой надежной страховкой в жизни, если только не явится сам Галиб.
– Взгляни на эти фотографии, мы сделали их вчера. Если Галиб решил, что тебя надо убить, в чем сам ты сомневаешься, то для этого есть масса возможностей. Вокруг парка огромное количество окон, откуда снайпер легко может попасть в тебя. Это недопустимо, и нам нужно позаботиться об этом.
Асад скользнул взглядом по фасадам домов, окружавших небольшой парк. Всюду шторы. Шторы, светоотражатели, цветочные горшки. Несколько зданий, выходящих на восток, в пять-шесть этажей, с балконами и кирпичными бортиками на крыше. Какой человек в здравом уме стал бы гарантировать что-либо в этом огромном тире? Может быть, наверху уже сидят несколько фанатичных подручных Галиба с винтовками в руках. Мерило их успеха в жизни – после смерти попасть в Джанну, их рай. Может быть, в некоторых квартирах уже лежат бездыханные тела тех, кто беспечно открыл человеку, позвонившему в дверь.
«И нам нужно позаботиться об этом». За самые обтекаемые формулировки Вебер наверняка получил бы первый приз.
– Мне понятен твой скепсис, Асад. Но мы уже побывали во всех квартирах, за ними ведется наблюдение. Разместили пять снайперов в разных точках. И я очень сомневаюсь, что ты сможешь обнаружить хоть одного, даже если попытаешься.
– Вы предполагаете схватить живым того, кто совершит покушение? – спросил Карл.
Вебер показал на Асада:
– Все зависит от него. Полагаем, что для нападающего это самоубийство. Потом все закрутится. Особенно сложно будет, если планируется несколько нападений сразу с разных сторон.
– Я знаю, как выглядят глаза человека, который хочет совершить самоубийство подрывом бомбы, – сказал Асад. – Я остановлю его раньше, чем он успеет что-либо сделать.
Это была ложь. Асад не мог ничего знать, потому что нет двух людей, которые выглядят одинаково, когда идут на смерть. Да, он видел такие случаи, но только на расстоянии. Всегда издалека. Это было безумное, страшное зрелище.
– А площадь, припаркованные автомашины, деревья? – спросил Карл.