Александр взял мобильник, заменил одноразовую карту и позвонил.
Посмотрел на часы. Еще нет и пяти вечера, в отделе кто-то должен быть. Но на этот раз трубку не брали довольно долго.
– Роза Кнудсен, – прозвучал, к его досаде, женский голос. – Это опять ты, Тосиро? Далеко продвинулся? – спросила она.
– Близко к концу, – сказал Александр, – очень близко! – Он включил громкую связь и кивнул соседке на полу, чтобы та тоже слушала.
– Ладно, – сказала женщина-полицейский без признаков волнения. – У меня кое-что есть для тебя. Тебе интересно?
– Почем мне знать? – ответил он. Но ему было интересно.
– Звук стал другим, ты что, включил громкую связь?
– Да, тут у меня парочка гостей, которым полезно будет послушать.
– Гостей? – Похоже, она удивилась, на что он и рассчитывал.
– Да, две женщины ожидают выхода на эшафот. Моя мать и ведьма-соседка.
– Звучит нехорошо. Что случилось?
– Она меня побеспокоила.
– Побеспокоила? Пришла в гости к твоим родителям?
– Нет, просто побеспокоила.
– Что она сделала тебе, Тосиро? Ты ведь не причинишь ей вреда, правда?
– Это мое дело.
Он встретился взглядом с ведьмой. Какое удовольствие смотреть на нее в таком виде.
– И перестань действовать мне на нервы, – продолжил он. – Иди дальше по тексту. Что мне интересно? Не твои дурацкие вопросы, во всяком случае.
– Не очень уж ты разговорчивый, Тосиро. Мне жаль. Но я расскажу тебе кое-что, о чем ты совсем не знаешь.
– Есть очень много вещей, о которых я не знаю и знать не желаю.
Она засмеялась, он на это не рассчитывал.
– Ты прочитал еще что-нибудь о женщине, которая висит у тебя на стене? Ты знаешь, что ее зовут Лели Кабаби?
Он не ответил. Конечно, он это знал. В последние несколько дней об этом писали все, но ему было до лампочки, как ее звали. Имя – это ничто, этикетка, которую родители прилепили на человека, сделав за него выбор, когда он сам ничего не мог решать.
– Здесь, в отделе управления полиции, мы глубоко погрузились в это дело. Ты знаешь об этом?
– Погрузились?! Но ведь это я позаботился о том, чтобы вы туда погрузились.
Издевательские нотки ее смеха были теперь очень заметны, это ему не понравилось.
– Я хочу говорить с другим фараоном. Ты меня раздражаешь.
– Послушай меня, Тосиро. Он присматривает за мальчиком по имени Людвиг, мир ведь должен жить дальше, правда? Позволь, я продолжу. Нет, мы занимаемся этим делом не из-за тебя, а потому что Лели Кабаби была второй матерью одного из наших лучших людей в отделе «Q». Ты наверняка что-то читал о нем. Его зовут Асад, но в некоторых газетах его называют теперь Заидом. Это имя он получил при рождении. Асад работает над этим делом, для него это очень личное дело, гораздо более важное, чем для тебя. Что скажешь?
– Ты битком набита дерьмом, вот что я скажу.
– Перестань. Я не думала, что ты можешь так выражаться, Тосиро. Где ты этому научился?
– А разве учатся этому в каком-то определенном месте? Я говорю, что ты несешь вздор.
– Я хотела бы, чтобы это был вздор. Но человек, который убил Лели, похитил жену и дочерей Асада. Наверное, ты читал об этом.
– Хочу, чтобы ты знала: меня это совсем не трогает. А все, что связано с Асадом, которого раньше звали Заид, вообще шито белыми нитками. Ты это сама понимаешь, правда? Вы хотите сказать, что прошли путь от «А» до «Я». Но должен сообщить тебе, что я предпочитаю обратный вариант.
– Я что-то не понимаю? Ты предпочитаешь «А» вместо «Я»? Это опять какие-то символы, Тосиро Логан? Я думала, что тебе больше нравится не начало, а отвратительный конец. Так как же мне тебя понимать?
– «А» не имеет отношения к началу. Ведь «А» – это «Я» и есть. Что ты хочешь сказать мне своей лживой историей? Вот сейчас я сяду к компьютеру и выиграю последние раунды, и ты со мной ничего не сделаешь.
На этот раз пришел его черед посмеяться.
– Подожди, Тосиро. Асад находится сейчас в Берлине, там же, где и убийца Лели Кабаби. Он рискует своей жизнью, чтобы отомстить за Лели и страшное зло, которое выпало на долю его семьи. Ты должен проявить к этому уважение, Тосиро.
Уважение. Что она знает об этом?
Он посмотрел на часы. Она тянет время?
– Я слышу там какой-то шум. Что это, Тосиро?
Он покачал головой. Женщины не издали ни звука, они были слишком слабы.
– Это собака? У тебя есть собака, Тосиро?
Он повернул голову к выходу. И правда, зверюга лаяла, стоя на улице. Как он этого не заметил?
– Есть ли у меня собака? Я ненавижу собак, тебе послышалось. Нет здесь никаких собак.
– Она на улице? У тебя открыто окно, Тосиро?
Александр посмотрел на женщину на полу. Какого дьявола появилась эта собака и что с ней делать? Ее ведь ни за что не поймаешь.
– У вас есть сад, Тосиро? Где ты живешь? Это приятный домик и никто не заметит, если отец и мать не выходят, так? А не поездить ли нам по таким улицам, не порасспрашивать ли соседей. Может, они знают такого парнишку, как ты? Повесить твой портрет повсюду, как ты думаешь? Этим мы можем заняться прямо сейчас.
Его прошиб пот. Секундная стрелка бежала стремительно. Хотя он и был уверен, что его не найдут, Александр решил, что разговор затянулся.
– Это последнее, что вы слышите от меня, – произнес он. – Привет фараону. Скажи, что против меня у него нет никаких шансов. Пока!
Он положил трубку и снова посмотрел на женщину, лежавшую на полу.
– Да, меня они найти не смогут. Для вас это плохо. Неужели трудно было понять, что не надо лезть в чужие дела? Curiosity killed the cat[54], как говорится. Но ты, наверное, совсем не понимаешь по-английски?
48Асад
День второй
– Что вы с ним сделали?
Боксер, которого привели в участок, выглядел так, словно он долго плакал. Асад много раз видел взрослых людей в таком виде, но только не бывшего боксера из Берлинской академии бокса.
Несколько помятый, но на удивление бодрый и трезвый Вебер пожал плечами:
– Если ты имеешь в виду ссадины и синяки, то он получил их от тебя, Асад. Мы его пальцем не тронули.
– Да, но у него такой вид, будто ему вынесли смертный приговор, который через минуту будет приведен в исполнение.
Вебер задумчиво погладил свой воротничок. Почему у него такой вид, словно Асад попал в самую точку?
– Гм. Это верно, он боится за свою жизнь. Мы пообещали подержать его здесь в участке до конца событий.
– Что он вам рассказал?
– Фамилия Хамида, возможно, не Алван. Не исключено, что это лишь псевдоним, под которым тот боксировал, он так считает. Ему также известно, куда Хамид часто заходил выпить чая в то время, когда занимался боксом. Кафе все еще существует, мы планируем нанести туда визит. И он уверяет: если Хамид узнает, что проболтался именно он, то и ему, и его боксерскому клубу крышка.
Вот уж в этом Асад нисколько не сомневался.
– А вы можете подтвердить мое предположение, что мы вышли на нужного нам Хамида?
Вебер и все вокруг дружно закивали.
У Асада перехватило дыхание. Наконец-то!
– И он уверен, что именно Хамид завербовал Мустафу во Франкфурте?
– Он говорит, что часто видел, как Хамид неожиданно приходил в клуб, а после боев почти всегда доверительно разговаривал с молодыми боксерами. Он слышал также, что некоторые боксеры, участвовавшие в боях, потом уезжали в Сирию.
– Почему же он давно не заявил в полицию, если подозревал, что в его клубе происходит что-то незаконное?
– По той же причине, почему на него пришлось крепко надавить, прежде чем он раскололся.
– Назови мне это кафе, Вебер.
– Нет, не могу. Ты не должен идти туда в одиночку, Асад. Слишком многое стоит на кону. Речь идет не только о твоей семье, но и о жизни и безопасности многих других людей.
Асад попытался сделать вид, что это его не задело, но какой в этом толк в данной ситуации?
– Если бы минувшей ночью я не проник в боксерский клуб, мы не сдвинулись бы с мертвой точки. А ты в это время валялся в своем номере в стельку пьяный. Так что лучше скажи, о каком кафе идет речь!
И что, Вебера это задело? Асад ничего подобного не заметил.
– Нет, мы поедем туда вместе. Наша группа захвата ворвется внутрь и арестует хозяев кафе. Это единственный способ. Если же ты пойдешь один, то не только ты рискуешь своей жизнью, но и мы рискуем потерять последнюю возможность приблизиться к их банде.
– Группа захвата? Вот уж точно плохая идея, Вебер. Если вы сделаете это, никто вам ничего не скажет. И мы никуда не продвинемся, это уж точно. А время идет.
Кафе было расположено на противоположной стороне улицы, вокруг стояли многоэтажные дома. День только начинался, автомобилей, среди которых можно было бы затеряться, практически не было. Асад остался недоволен.
– Вы подъехали слишком близко, Вебер. Они могут обратить внимание на ваши машины. Такие черные «ауди» всегда предвещают неприятности в этом квартале.
Тут Вебер завелся:
– Мы должны иметь возможность видеть, что происходит внутри, вот и все. А иначе мы отправимся туда вместе с тобой. У тебя будет ровно пять минут, потом входим мы.
Асад покачал головой и вышел из машины. Дискуссия и так слишком затянулась.
– А вот эту штуку, кстати, лучше бы тебе оставить здесь! Она все равно не пригодится. – Вебер махнул рукой в сторону пистолета, который выпирал у Асада из-под одежды.
Асад проигнорировал это замечание и перешел улицу.
Снаружи кафе не выглядело особенно изысканным, обычная комбинация спортивного бара и кальянной с крохотными окнами и крыльцом, с которого давно не сметали мусор. Висела реклама безалкогольных напитков и телевизора с большим экраном в семьдесят дюймов, по которому можно посмотреть матчи Бундеслиги, испанской Ла Лиги и так далее, а также кальянов по цене от пяти до восьми евро в зависимости от времени суток.