– Вставай, – сказал Галиб. – Вставай, собака. Наконец-то я тебя нашел. Ты всегда ловко прятался, Заид, но в этом у тебя больше не будет нужды.
Асад медленно обернулся. Перед ним стоял он. Без бороды, без шляпы и болтающихся пейсов, такой как есть. Мерзкая тварь. С пистолетом Асада за поясом, автоматом «узи», как у других, в одной руке и маленьким, внушающим ужас пультом – в другой.
– У меня тут есть несколько друзей, которые могут нас проводить. Вы знаете, что вам делать, иначе я вас убью. – И показал им пистолет.
Трое мужчин и три женщины. Передняя женщина со светлыми волосами была в униформе с надписью «Шарлоттенбург Турс». Казалось, она не воспринимает происходящее как реальность. Она сопровождала, видимо, группу туристов и забежала сюда в поисках укрытия, когда началась стрельба. Остальные, без верхней одежды, были обычными посетителями, которым просто не повезло. На лицах у всех был ужас.
– Оборона – лучшее оружие римлян, может, вы не знали об этом? – возвестил Галиб. – Они всегда нападали фалангой, а для обороны создавали защитную стену из щитов. Это называлось «черепаха». Так вот вы и будете моей «черепахой».
Он велел человеку у стойки открыть дверь и приказал Асаду идти первым. Если кто-то пойдет слишком быстро, получит пулю, это касалось в первую очередь Асада.
– Но ты не думай, что умрешь, Заид. Я найду на твоем теле такое место, чтобы ты остановился, но не умер.
Галиб велел «черепахе» встать перед стойкой.
– Вот, друг, – сказал он человеку за стойкой, – возвращаю тебе пластиковую карту. Там у меня небольшой должок перед заведением, но ты, наверное, простишь его мне.
И они вышли.
– Сейчас ты позвонишь главному начальнику, Заид, и через две минуты все солдаты и полицейские должны исчезнуть, – приказал Галиб. – Я имею в виду исчезнуть СОВСЕМ. Иначе я взорву все бомбы.
Асад взял мобильник и кратко передал сообщение. Вебер был в шоке.
– Если мы уйдем, то живым тебе отсюда не выбраться, Асад.
– Я в любом случае не уйду отсюда живым. Сделай то, что он сказал. У вас есть две минуты.
Асад посмотрел по сторонам. Мужчины в штатском, полицейские и люди из подразделения антитеррора подняли руку к уху, потом спокойно и медленно удалились.
Окруженный со всех сторон заложниками, Галиб наблюдал за происходящим.
– Хорошо, Заид. Мы закончим эту историю достойным образом. – Потом он повернулся в ту сторону, где стояла коляска Хоана. – Афиф! – крикнул он. – Ты останешься здесь, пока я не вернусь, – сказал он с теплотой в голосе.
Асад сглотнул комок в горле. Если бы не три женщины, которые теперь наконец были так близко от него, то он отказался бы идти дальше.
– Я хочу, чтобы ты посмотрел в глаза своей семье, прежде чем твой путь на этой земле закончится, Заид. Загляни в глубины своей души и подумай о том, что ты сделал им. А они пусть посмотрят на тебя, послушают… Чтобы понять, насколько ты осознал свою вину перед ними. И тогда они со спокойной душой постигнут, каким облегчением будет смерть для всех вас.
Они двигались очень медленно. У Асада внутри все горело. Три мертвеца около колясок лежали в луже крови, ужасное зрелище. Парень, которого убил сам Асад, с очень маленькой дыркой в виске, застыл в нелепой позе, а шляпа с приклеенными локонами валялась на расстоянии вытянутой руки от него. Марва, Нелла и Ронья, бедные, какой униженной и отвратительной была ваша жизнь! Марва заслуживала мужа гораздо более достойного, чем тот, который у нее был. Лучше бы она никогда не встретила его.
Ронья неподвижно сидела в коляске, когда «черепаха» остановилась около нее. Ее глаза казались пустыми, в них не было ни мысли, ни чувства, и все же она была прекрасна. Родимое пятно, все то же, в форме кинжала.
– Ронья, – нежно сказал он по-арабски. – Я – Заид, твой отец. Я пришел к тебе, чтобы мы могли сегодня вместе отправиться в Джанну. Я, твоя мама и твоя сестра с тобой вместе. – Но Ронья не отреагировала. Она давно уже находилась в мире, куда никому не было доступа.
Его оттолкнули от нее. Он не успел даже прикоснуться к ней. К его маленькой Ронье, с которой он расстался, когда ей было пять лет, и которую он не успел по-настоящему узнать.
Рядом лежало на земле тело мужчины, который ранил Карла в бедро, отдельно от него фальшивая борода. Если бы Карл тогда не попал в него, то они оба были бы уже мертвы. Возможно, это был бы самый лучший вариант.
– Можно я ее подниму? – попросил Асад, когда увидел, что его любимая лежит в завалившейся набок коляске.
– Да, конечно! – великодушно разрешил их палач.
Асад подсунул одну руку под ее плечо, другую под нижнюю ручку коляски. Марва выдохнула, когда он поднимал ее и коляску. Потом он встал перед ней на колени и нежно потрогал щеки. Было видно, что минувшие годы были для нее очень страшными, но глаза, несмотря на все несчастья, оставались, как прежде, кроткими и прекрасными. Притупляющее воздействие лекарства чувствовалось и на ней, но когда она на секунду остановила свой взгляд на умоляющих глазах Асада и нежной улыбке, которую он пытался донести до нее, то он различил в них свет узнавания и радости.
– Любимая, – сказал он. – Мы скоро встретимся. Не бойся. Нас ждет вечная жизнь. Я люблю тебя и всегда любил. Спи спокойно, дорогая. – По команде Галиба его подняли, но ее взгляд придал ему сил.
Мертвую женщину у коляски Неллы он узнал сразу. Вебер назвал ее Бееной, когда показывал фотографии. Ее красивые волосы склеились от крови, некогда чувственные губы искривились, на лице застыла гримаса ненависти. Какую жалкую судьбу она уготовила себе сама.
Между тем Нелла, как ему показалось, лучше осознавала происходящее. Неужели она догадывается, что вскоре должно случиться с ними?
– Дорогая Нелла, – сказал он.
При звуках его голоса она немного повернула голову в сторону группы. Было очевидно, что она не понимает, почему они здесь. Ее вопросительный и тревожный взгляд вызвал громкие рыдания гидессы, и Галиб с силой ударил ее по голове. Та упала, потеряв сознание, рядом с телом за инвалидной коляской.
– Подойдите ко мне ближе, – приказал Галиб оставшимся; лица у всех побелели, никаких сомнений относительно намерений Галиба ни у кого не было.
– Нелла, – снова сказал Асад, – я твой отец Заид. Мне тебя очень не хватало всю мою жизнь. Ты, твоя мать и Ронья были для меня единственным светом. Когда мне было плохо, этот свет освещал мою жизнь. Ты понимаешь, что я говорю, Нелла?
Она замигала. И его отвели от нее.
– Вернемся к нашим делам, – приказал Галиб заложникам. – Заид аль-Асади, теперь ты их видел. Я почти раскаиваюсь, что разрешил сделать это. – Он рассмеялся.
Асад осмотрелся. Он мог бы сбежать. Мог упасть и покатиться или зигзагами броситься к спуску в «Европа-центр». Возможно, успел бы. Но стоит ли оно того?
Он сделал глубокий вдох. Вопрос был в том, захочет ли он потом жить, если его семья через секунду будет принесена в жертву? Взрыв бомб собьет его с ног, остановит его сердце, он был в этом почти уверен. Но даже если нет? Он уже жил с кошмарными мыслями об их судьбе на протяжении долгого времени. Захочет ли он провести остаток положенных ему лет, слушая эхо этого взрыва, что унесет их жизнь и навсегда останется в его голове?
Нет, он этого не захочет.
Галиб остановил группу в десяти метрах от ресторана. Здесь они будут в безопасности, когда произойдет взрыв и посыпятся осколки витрины от взрывной волны, – так он, наверное, думал.
– Этой минуты я ждал почти треть моей жизни, – сказал он и отступил от группы. Асад повернулся к нему, он не хотел смотреть на свою семью, когда Галиб будет нажимать на пульт.
Сейчас Галиб стоял с пультом в руке и автоматом «узи» под мышкой. Он вынул мобильник и один раз нажал на него.
– У меня есть маленький сюрприз для тебя, Заид. Изысканная казнь. Я говорю о твоей казни. Не то что в прошлый раз, когда ты избежал петли. Нет, тебя расстреляют, но стрелять буду не я, я отойду в сторону.
Галиб улыбнулся и стал пятиться к магазину «Фоссиль», туда, где стояли Хоан и мальчик.
Когда он услышал ответ по телефону, у него был вид настоящего безумца.
– Да, Капитан, – сказал он с широко раскрытыми глазами. – У нас здесь внизу все готово. Ты на месте? Я вижу твое окно в гостинице. У тебя прекрасный обзор, правда? Ты все делал замечательно, Дитер Бауманн, я внимательно следил из ресторана за твоими меткими выстрелами. Через десять секунд я взрываю бомбу, а ты стреляешь вот в этого, понятно?
Совсем другим тоном он обратился к Асаду, не убирая мобильника от уха.
– Повернись лицом к своей семье, Заид, – скомандовал он. – Иначе я расстреляю всех твоих дружков, что стоят позади!
Но Асад не повернулся. Галиб все равно расстреляет их, это и так все уже поняли.
– Что ж, это твое решение, – сказал он и поднял пульт над головой. – Ты готов, Бауманн? – сказал он в мобильник.
И вдруг выражение лица у него резко изменилось. Он вскинул брови и посмотрел вверх на гостиницу. И лишь за одну роковую секунду до того, как прямо в его лоб вошла пуля, он понял, что все его планы рухнули.
Группа позади Асада молниеносно разбежалась во все стороны с громкими криками. Асад еще раз поднял взгляд к верхним этажам гостиницы, ожидая следующего выстрела, который поразит его. Но ничего не произошло, если не считать того, что мальчик у коляски закричал и бросился к телу Галиба.
«Он возьмет автомат и выстрелит в меня?» – подумал Асад.
И прыгнул вперед, но мальчик его опередил. Однако, вместо того чтобы схватить автомат, он упал на тело и зарыдал.
– Папа, папа, папа, – плакал он.
Асад поднял «узи» и пульт, осторожно снял пластиковую крышку на обратной стороне пульта и вынул две маленькие батарейки, которые при суммарном напряжении в три вольта могли принести неисчислимые разрушения.
Мобильник снова зазвонил.
– Да, Вебер, что у вас произошло?
Голос у того был взволнованный, тем не менее в нем чувствовалось огромное облегчение.