– В номер Дитера Бауманна мы проникли пять минут назад. Ситуация была предельно ясной. Вокруг него валялись гильзы и таблетки. Он был практически при смерти, винтовка торчала из окна, прицел направлен в ту сторону площади, где ты стоял. В руке у него был мобильник, и, когда тот зазвонил, мы отобрали его, а Бауманну надели наручники. На твое счастье, с нами был Магнус Крецмер. Такого отличного снайпера в подразделениях антитеррора еще не было. Когда мы взяли мобильник и стали слушать словесный понос Галиба, Крецмер не выдержал. «Нет, это ты, свинья, должен умереть!» – крикнул он в мобильник и выстрелил в Галиба.
Наступила небольшая пауза. И Вебер, и Асад – оба были взволнованы.
– А ты заметил, что стрельба в центре прекратилась? – спросил Вебер.
Асад обернулся. И правда, так оно и было. Впервые за последние двадцать минут стало тихо, если не считать жалобных криков раненых и сирен приближавшихся машин «скорой помощи».
– Да, – сказал Асад. – Я заметил это.
Уличная картина ожила. Полицейские и солдаты в полном боевом снаряжении бросились к телу Галиба и мальчику, который обнимал его. Тяжело было смотреть, как его оттаскивают от отца и уводят. Ведь он ничего не сделал.
Тут Асад услышал топот сапог с другой стороны и увидел подходивших саперов с их оборудованием и в защитных костюмах для разминирования.
Эти люди пришли спасать Марву, Неллу и Ронью. Асад больше не мог сдерживать своих чувств. Все напряжение и весь ужас, которые накачали его тело адреналином и мобилизовали его защитные механизмы вместе с колоссальной агрессивностью, в эту секунду взорвались в нем с такой силой, что руки опустились, а сам он упал на колени. Умершие, живые, брошенные, вроде этого мальчика, который только что потерял своего отца, каким бы отвратительным тот ни был, – все это и еще сознание того, как близко он был к тому, чтобы потерять своих близких, стало толчком, и Асад разрыдался так, как не рыдал никогда в жизни.
Тем временем специалисты по разминированию с риском для собственной жизни усиленно работали, чтобы к нему вернулись его родные.
Асад поднял руки к небу и произнес краткую молитву. Он благодарил Бога и обещал, что с этого момента он будет тем человеком, каким его хотели видеть родители. По отношению к себе и ко всем тем, кто его окружает.
Немного позже, когда саперы закончат свою работу, он поедет с родными в больницу и будет присматривать за тем, чтобы они получили достойное лечение и заботу, как это требовалось в их нынешнем тяжелом состоянии.
Потом Асад повернулся к Хоану Айгуадэру, который неподвижно сидел в коляске.
– Прости, Хоан, я задумался.
Хоан попробовал кивнуть. Уж кто-кто, а он точно понимает это лучше других.
Асад положил ему руку на плечо.
Тут Хоан что-то сказал, чуть громче, чем раньше, может быть, действие лекарства понемногу стало ослабевать.
Асад наклонился к нему и попросил повторить.
– Как ее звали?
– Кого звали, Хоан?
– Жертву двадцать один семнадцать.
Асад закрыл глаза и глубоко вздохнул.
– Она очень много значила и для тебя тоже, правда, Хоан?
– Она стала много значить, да.
– Ее звали Лели.
– Лели…
Асад кивнул. Сейчас ему очень хотелось крепко обнять его.
– Я могу что-то сделать для тебя, Хоан? Только скажи, потому что я обязан тебе очень многим.
На лице Хоана отразилось сомнение. Будто все ужасные события, которые он пережил, не позволяли ему вернуться к нормальной жизни.
– Что угодно, – сказал Асад.
Хоан посмотрел на Асада долгим взглядом.
– Да, – произнес он. – Сними камеру с моей головы и положи мне на колени.
И пока Асад выполнял его просьбу, Хоан смотрел на маленькую видеокамеру такими глазами, словно это было величайшее сокровище на земле.
– Это все? – спросил Асад.
Послышались звуки, отдаленно похожие на смех.
– Ну, еще позвони моему редактору Монтсе Виго и скажи: пусть она катится ко всем чертям.
Возможно, он улыбался. Но это трудно было понять по его перекошенному лицу.
Асад терпеливо ждал, пока специалисты по разминированию осторожно снимали пояса шахидов с Марвы и Неллы и извлекали Ронью из ее коляски. Саперы все еще стояли на коленях, чтобы достать бомбу из спинки и другую бомбу из ящика под сиденьем, когда к Ронье подвезли новую коляску.
Асад следовал за женщинами до машин «скорой помощи» почти в трансе, держа Марву за руку. Она уже могла немного повернуть голову в его сторону, воздействие лекарств, слава богу, постепенно ослабевало.
Марва, казалось, была погружена в себя, и Асад хорошо это понимал. Он был для нее почти незнакомцем. Всё в ее мире эти долгие годы шло отдельно от него. Но Асад будет бороться за то, чтобы они вернулись к прежней жизни. Бороться за то, чтобы они опять стали свободно дышать и жить рядом с ним в Дании.
– Где он? – неожиданно спросила Марва.
– Ты говоришь о Галибе? Он умер, Марва. Его не надо больше бояться.
– Нет, не он. Афиф! Где он?
– Сын Галиба? Его увели люди из службы безопасности, я думаю.
– Ты должен его найти, потому что это не сын Галиба. Это твой сын!
60Роза
День первый
В девятнадцать часов пятьдесят пять минут телеканалы и интернет всего мира взорвала новость о событиях, происходивших около мемориальной церкви кайзера Вильгельма в Берлине.
Никогда раньше действия группы террористов не отображались прессой так подробно и так долго, как в этом случае. Деятельность немецкой службы безопасности была высоко оценена за профессионализм. Ее называли образцовой и сравнивали с работой израильских элитных подразделений во время операции «Энтеббе»[58].
СМИ Германии, однако, не были столь единодушны в похвалах. Были жертвы до теракта, в частности погибли двое полицейских во Франкфурте. Во время самого теракта тринадцать человек также погибло и более тридцати было ранено, в том числе двое тяжело. Смягчающим обстоятельством явилось то, что были убиты все девять террористов и полномасштабной катастрофы удалось избежать. Тем не менее СМИ настойчиво пытались выяснить, все ли действия руководителя операции Герберта Вебера соответствовали предписанным процедурам. Начальники Вебера из службы защиты конституционного строя в Мюнхене и представитель федеральной разведывательной службы имели немало проблем, отвечая на прямые вопросы журналистов. Если бы главный организатор теракта не увлекся вендеттой, все могло сложиться гораздо хуже – так говорили журналисты. Но на самом деле все обстояло как раз наоборот. Если бы не чьи-то личные счеты, то подготовка к теракту вообще не была бы обнаружена. Однако благодаря двум датским полицейским этого не случилось.
Репортажи сопровождались множеством фотографий. Мемориальная церковь кайзера Вильгельма в ретроспективе фотографий до и после Второй мировой войны, репортажи о предыдущих терактах с их ужасающими последствиями, упоминалась серия взрывов в пригородных электричках в Мадриде в 2004 году и аналогичные теракты в Лондоне в 2005-м. И наконец, бурно обсуждалось дело Дитера Бауманна, антигероя из Фрайбурга, как его назвали, который скончался от рака легких и поджелудочной железы, а вовсе не был застрелен, как утверждали некоторые СМИ. Дискуссиям на тему, что следовало бы сделать в свое время, когда Бауманн сам оказался заложником, не было конца.
Одна из наиболее известных в интернете видеозаписей была сделана группой местного берлинского телеканала. Она вела съемку с крыши здания с символом «Мерседеса» на бульваре Курфюрстендамм, после того как началась стрельба. Неотчетливая, искаженная при большом увеличении фигура Асада, который провожал членов своей семьи к машинам «скорой помощи», заставила Розу и Гордона смеяться и плакать. Наконец-то случилось что-то хорошее. А вот у них самих дела обстояли неважно.
Все попытки найти парня, грозившего убивать всех, кто попадется ему на пути, были безуспешными. Гордон сидел как приклеенный у телефона. Они надеялись, что парень перезвонит ему и откажется от своих намерений. Полицейские не ограничились самыми вероятными адресами и посетили более двухсот домов в пределах Большого Копенгагена, так что это вызвало интерес у СМИ.
Что за облавы устраивает в городе полиция?
В кабинете начальницы управления полиции Копенгагена было назначено совещание с участием всевозможных шишек, в частности министра юстиции и начальника службы безопасности полиции, а также начальника управления полиции Дании и бедняги Маркуса Якобсена, которого подвергли критике за то, что он не оповестил все службы в самом начале.
В 18:40 совещавшиеся приняли решение, что Маркус Якобсен и Карл Мёрк должны нести личную ответственность за то, что не проинформировали их всех, а также СМИ о сложившейся ситуации на самом начальном этапе.
Все это узнали Роза и Гордон, когда Маркус Якобсен спустился к ним, чтобы сообщить новости по этому делу.
– Когда что-то попадает в прессу, ответственность несут руководители, – сказал он. – Поверьте мне, никакой пользы от этого не будет. Они ведь не понимают, какой шквал обращений обрушится теперь на нас.
И он оказался прав.
Пресса совершенно растерялась, когда их обо всем проинформировали. Разве Карл Мёрк не был одним из тех, кто предотвратил колоссальную катастрофу в Берлине, разве не его лечили в госпитале «Шарите» в Берлине, разве не он летит сейчас спецрейсом в Данию? Он был героем. Так какие к нему могут быть претензии?
Все датские телеканалы попеременно транслировали предположительный портрет безумного парня и фотографии теракта в Берлине. Вклад Хафеза эль-Асада и Карла Мёрка превозносили до небес, после чего сообщалось о родителях парня, которые не вышли на работу, и о его интересе к компьютерным играм и самурайским реликвиям. Все обсуждалось и критиковалось. Неужели службы безопасности всего мира в будущем не смогут справиться со своими задачами? Не пора ли запретить одноразовые телефонные карты и полные насилия компьютерные игры?