В полицейских участках по всей стране мгновенно зазвонили телефоны. За двадцать минут поступило более двух тысяч обращений граждан из близких и дальних мест. Один позвонил с Фарерских островов и сообщил, что знает одного идиота в Торсхавне, который запросто мог бы такое учинить.
Всю страну охватила паника. Если бы полиция заранее не знала, в каком именно регионе живет парень, можно было бы начать его поиски заново.
Если раньше отдел бултыхался на мелководье, то теперь погрузился в бездну Марианской впадины.
Одно было бесспорно. Алгоритмы вундеркиндов службы безопасности датской полиции выглядели вполне правдоподобными. Но когда журналисты стали со всех сторон осаждать лингвиста, то ему пришлось признать, что парень на данный момент мог жить где угодно, не только в Копенгагене. Его семья могла, например, переехать из Копенгагена, как сказала одна умная журналистка. Вот она была родом из Ютландии, и это все еще можно было понять по ее говору. Почему не могло быть и наоборот? Разве родившийся в Копенгагене не мог по-прежнему говорить по-копенгагенски, хотя он переехал во Фредериксхавн?
Все в этом расследовании было как по воде вилами писано, кричали теперь самые рьяные критики.
Роза сидела, уставившись на телефон Гордона.
– Да позвони же ты, чертов клоун! – не выдержала она.
Гордон кивнул. Неужели парень не обращает никакого внимания на то, что происходит вокруг него? Должен ведь он знать, что вся страна его сейчас ищет.
– Роза, если он понимает, что происходит, он вообще не выйдет из дома, – сказал Гордон. – Кроме того, теперь на улицах практически пусто, зачем ему выходить?
Она хмыкнула:
– Возможно и другое. Если его тешит интерес к собственной персоне, то он сейчас близок к тому, чтобы «переплюнуть» теракт в Берлине.
Она попыталась задержаться на этом аспекте.
– Можно также предположить, что он теперь выжидает и нанесет удар потом, когда общественный интерес несколько угаснет.
Гордон устало посмотрел на нее. И тут позвонил начальник отдела убийств.
– Не могла бы ты подняться к нам, Роза? Нам надо согласовать до возвращения Карла, как отвечать на все вопросы. Здесь начальница управления полиции Копенгагена и наши коллеги.
– Карл возвращается?
– Да, он уже в пути. Он готов дать интервью в связи с этим делом.
– Мне кажется, что это очень плохая идея, он ведь ранен, Маркус, – сказала она.
Гордон поднял руку. Зазвонил его телефон.
Роза сразу прервала разговор и отсоединилась. Начальник отдела убийств и начальник городской полиции могут думать о ней все что угодно.
Гордон включил громкий звук и запись.
– Привет, Тосиро, – произнес он и тут же взмок от пота с головы до пят.
– Привет. Похоже на то, что примерно через час я закончу свою игру. Мне подумалось, что я должен тебе об этом рассказать.
– Хорошо, – ответил Гордон и посмотрел на Розу. – Роза может послушать этот разговор?
– Она его уже слушает. – Он засмеялся. – Моя мать заснула, но я собираюсь разбудить ее, а потом отрублю ей голову. Что скажете?
– Знаешь, мне кажется, ей надо дать хорошо выспаться, – ответила Роза. – Человек сам не свой, когда его вдруг будят. Пусть поспит подольше. Она будет более свежей, когда проснется. Более свежей и более понимающей. Ты ведь этого хочешь?
Он засмеялся:
– Ну ты и штучка, Роза. Думаю, ты поумнее своего партнера. Прости, фараон. Я не хотел тебя обидеть.
Роза посмотрела на Гордона. Это бледное привидение вдруг стало похоже на вулкан, который дремал слишком долго. Обидеть его? Еще бы!
Роза предостерегающе замахала рукой. Определенно не в этот момент надо давать волю чувствам. Но Гордон все-таки взорвался.
– Послушай, ты, психопат инфантильный, с дырявой головой. Уже вся страна про тебя знает, ну что, доволен? – разошелся он. – Ты попал на телевидение, радуйся. Теперь ты знаменитость, недоносок убогий! И можешь выходить на улицу сколько тебе вздумается, там нет ни одного человека. Только собака, которая как сумасшедшая воет у тебя под окном. Какого черта ты с ней сделал?
На другом конце стало тихо.
– По какому телеканалу? – спросил через какое-то время парень.
– По всем сразу, черт побери. Сделай перерыв в своей игре, зайди в другую комнату, где есть какая-то связь с внешним миром, и послушай, что там говорят о тебе. Сразу скажу, ничего хорошего. И ничего больше о жертве двадцать один семнадцать. Зато там говорят очень много о том, как два наших сотрудника уничтожили того человека, который убил старую женщину, понял? Иди посмотри, а потом перезвони и расскажи, что значит быть телезвездой на один вечер.
Он отключил телефон. Роза была в шоке. Не оттого, что она возражала против сказанного, и не оттого, что он проявил характер, а потому что вдруг увидела свет в конце тоннеля.
– Ты слышал? Собака все еще лает! Прошло более суток, как мы заметили это. Люди, наверное, озверели от этого лая.
Гордон сделал глубокий вдох. У него был вид спринтера, который бежал стометровку и в десяти сантиметрах от финиша был остановлен.
– Идем к начальнику отдела убийств, быстро! – сказал он и поднялся.
61Роза
День первый
Они бросились вверх по лестнице и, пыхтя как кузнечные мехи, влетели в кабинет начальника отдела убийств.
– Ничего не говори, только слушай нас, – с порога крикнула Роза.
Маркус Якобсен нахмурился, все остальные тоже.
– Кто ходил по домам? – спросила Роза.
– Проще спросить, кто этого не делал. Практически все патрульные, люди из регионального ситуационного центра, сотрудники подразделений антитеррора, все, без кого мы могли обойтись здесь, в управлении, you name it[59].
– И кого они искали?
– Парня, конечно!
– Наплевать на него! Ищите собаку, которая стоит у его дома и лает. Многие собаки лают, но, черт возьми, ведь не полтора же дня подряд!
Начальник отдела убийств заерзал на стуле.
– Ты говоришь, что собака все еще лает?
– Да! Мы разговаривали с ним по телефону и слышали собачий лай. Собака еще там, и где-то рядом с ней парень, который собирается осуществить свой безумный план. Через час начнет, сказал он, и это было пять минут назад.
Начальница управления полиции кивнула остальным, и все вышли, кроме начальника отдела убийств.
Роза была раздавлена. Ведь они могли осуществить эту операцию уже вчера, если бы проявили побольше смекалки.
– Надеюсь, что успеем, – сказала начальница управления полиции.
Из приемной донеслись короткие аплодисменты, и дверь открыл мужчина с правой рукой на перевязи и весьма удивленный.
– Там жуткая беготня, – сказал Карл. – Что происходит?
Все тут же встали. Такое происходит, только когда в помещение входит герой.
– Да садитесь вы, черт вас возьми, я ведь не королева. Но спасибо!
Он посмотрел на Розу, на лице которой читались волнение и облегчение. Вот он стоит рядом. Живой.
– Я был в подвале, там все вверх дном.
– Почему ты не у Моны? – спросила Роза.
– Она в порядке, уже дома. Потребовала, чтобы я шел к вам и принял участие в деле этого сумасшедшего парня.
Роза глубоко вздохнула. Если не считать того, что рука на перевязи и вид неважный, остальное все в порядке, слава богу. Она осторожно обняла его и, растрогавшись, прижалась головой к груди, но отметила, что он поднял здоровую руку и немного отстранился.
– Э-э, спасибо, Роза, но я пока не падаю без поддержки, – сказал он.
Она кивнула. Так оно и есть.
– А как дела у Асада? – спросил она. – Он тоже не падает без поддержки?
Карл покрутил головой:
– Не падает, это да. На самом деле я никогда не видел его таким спокойным. Но у него и у его семьи есть очень большая проблема, которую надо решить. Берлинский муниципалитет предложил им подлечиться, и я думаю, что ему надо взять длительный отпуск. Кстати, я должен передать от него большой привет. И последнее, что он сказал: «Надо высунув язык поймать этого парня».
– Что он сказал? – спросила начальница управления. Она была единственным человеком, который не засмеялся.
– Да, что-то не так в этом предложении, но ты не знаешь Асада так хорошо, как мы. – Он обернулся к Розе. – Расскажи, как дела обстоят сейчас.
Рассказ занял двадцать секунд.
– Тогда у нас дьявольски мало времени, – заметил Карл. – В одном Копенгагене пятьдесят собак, которые выводят людей из себя своим лаем и которые лают все время, начиная с первых дней жизни.
– Так что мы будем делать? – спросил Гордон.
– Хороший вопрос, если учесть, что этим делом как раз ты больше всех и занимался. Где люди быстрее всего реагируют на события в мире в наше время? Откройте «Фейсбук», или «Твиттер»[60], или как там они называются, причем немедленно!
– Социальные сети? – Роза задумалась. – Уверена, что «Фейсбук» реагирует слишком медленно, и сомневаюсь, что тех, кто использует «Твиттер», наберется достаточное количество, но попытка не пытка.
Она взяла свой мобильник и снова задумалась.
– Вот черт, а что же мне искать?
– Попробуй так: хештег «бродячие собаки», – предложил Гордон.
– Нет, так не пойдет. Нам не нужны бродячие собаки в Вайле[61].
– Тогда напиши: хештег «бродячие собаки Копенгаген».
Роза подняла палец вверх и стала набирать на клавиатуре текст, бормоча себе под нос: «Бродячие собаки Копенгаген». Прошло несколько минут, все смотрели на дисплей ее телефона, широко раскрыв глаза.
И вдруг она издала победный крик:
– Круто, вот оно! В двух местах лают собаки. Одна в Вальбю, другая в Драгёре.
– Где-где? – воскликнул Карл Мёрк. – Спроси где!
Она еще раз набрала текст, ответ пришел сразу. Она показала свой мобильник.
– Вот!
Все встали, Маркус подошел к сейфу, стоявшему в углу, и отпер его.