— Мой дорогой… — Она деликатно опустила взгляд. — Ты избалуешь ее, посвятишь себя ей, но что, если она внезапно осознает огромную разницу в возрасте? Это несправедливо по отношению к ней, Джим. Это несправедливо по отношению к тебе. Ты в самом деле воображаешь, что незрелое дитя сможет удовлетворить тебя после того, как пройдет первое пылкое увлечение?
— Как это все у тебя гладко получается! — сказал Джеймс с кривой улыбкой.
— Я хочу, чтобы ты посмотрел в лицо фактам, — ответила она очень серьезно. — Я хорошо к тебе отношусь; может быть, даже слишком хорошо. Ты помнишь, что сказала Сара? «Я собираюсь быть дорогушей для моего старичка». Но ты не стар, Джим! Зачем же позволять так относиться к себе?
Пламя вдруг взметнулось вверх, осветив небольшую жилку, пульсирующую на шее Клэр.
— Если ты решился, — тихо сказала она, — полагаю, мне незачем отговаривать тебя. Ох, Джим, как ты можешь серьезно думать о таком нелепом браке после нашей собственной несчастливой любви?
Он вытряхнул пепел из трубки и поднялся на ноги.
— Давай забудем об этом, Клэр. Все так неопределенно, и мне кажется, что Сара просто пошутила. Уже половина двенадцатого. Не пойти ли нам спать?
Она со вздохом встала с кресла. Этот разговор не удовлетворил ее.
— Прости, мне не следовало этого говорить, — смиренно сказала она. — Но я так привязана к тебе, Джим… Мне бы не хотелось, чтобы ты совершил ошибку.
— Я больше не совершу ошибки, — мрачно заверил он ее. — Если мы с Сарой когда-нибудь поженимся, то можешь быть уверена, что глаза у нас обоих были в этот момент широко открыты.
— Что бы ты ни сделал, — сказала она, — я надеюсь, что ты будешь счастлив. В мире так мало настоящего счастья.
Он почувствовал внезапную жалость к Клэр. Он знал, что ей было нелегко, и подозревал, что она приехала на этот уик-энд, надеясь воскресить их прежнее чувство.
— Если я могу что-то сделать для тебя… — импульсивно сказал он.
Она печально улыбнулась.
— В старые времена я могла бы прийти к тебе, — сказала она. — Но сейчас… ты был беден, Джим, ты должен понимать, что деньга в корне меняют жизнь.
Он сказал неуверенно:
— Я не многое мог сделать для тебя, когда у меня было на это право. Позволь мне помочь тебе сейчас, дорогая. Есть какие-то счета, верно?
На мгновение она показалась ему оскорбленной, но это мгновение быстро прошло, и она успокоилась.
— Да, счета всегда есть, — сказала она.
— Разреши мне оплатить их, — предложил он. — Это самое меньшее, что я могу сделать для тебя.
Она отвернулась, и он почти ожидал гордого отказа, но она сказала вдруг охрипшим голосом:
— Я потеряла так много по собственной глупости, что мне больше нечего терять. Будет ли это верно, если ради нашей старой любви я позволю тебе помочь мне?
— Ради нашей старой любви все будет верно, — ответил он, чувствуя некоторое замешательство. — Пришли мне счета и не думай больше об этом.
— Благодарю тебя, — прошептала она, и он, глядя вслед плавно удаляющейся прекрасной фигуре, пережил свою последнюю боль в их отношениях с Клэр.
Сара не предложила проводить Джеймса и Клэр до вокзала на следующее утро. По поведению Джеймса за завтраком ей не удалось определить, выдала ее Клэр или нет. Но пару раз она заметила странное выражение на его лице и не спешила остаться с ним наедине.
От простуды у Софии поднялась температура, и она осталась в кровати, и Сара, с облегчением распрощавшись с Клэр, пошла в конюшню, чтобы прочитать письмо от Дэвида, которое пришло утром.
Джеймс нашел ее там, когда вернулся со станции.
— Кажется, тебе удалось добиться успеха — я имею в виду нашу гостью, — заметил он и усмехнулся, увидев, что она смутилась. — Пьянство — это новое изобретение, не так ли? Раньше были избиения.
Сара почувствовала некоторое облегчение. Возможно, худшее не было сказано.
— Я ни на один миг не могла вообразить, что она поверит. Я надеюсь, ты не сердишься, Джи. Би.?
— О, совсем нет. Какое значение имеет такая мелочь, как склонность к бутылке?
— Прости, Джи. Би. Я надеюсь, это не причинило тебе больших неудобств?
— Нет, если не говорить об одном стакане виски. Она выплеснула его в окно, когда я был в твоей комнате.
Сара хихикнула.
— Она глупая, правда? Я ужасно боялась, что ты захочешь на ней жениться.
— Значит, чтобы подстраховаться еще раз, ты сказала ей, что я собираюсь жениться на тебе?
Она смущенно перевела взгляд на свои туфли.
— Ох, ну, конечно, это тебя ни к чему не обязывает, Джи. Би. Это было нужно, только чтобы она оставила тебя в покое, — сказала Сара. Он едко ответил:
— Большое спасибо!
Они стояли у дверей конюшни, на которых он когда-то вырезал ее инициалы около своих, и она водила по ним дрожащим пальцем.
— Ты помнишь, когда ты их вырезал? — мечтательно произнесла она. — Тогда я не знала, кто ты такой. Ты поставил их рядом, потому что не хотел никаких споров.
— Насколько я помню, ты хотела, чтобы твои были сверху, чтобы сразу было видно, кто здесь хозяин, — сказал он с улыбкой.
— Джи. Би. Эф. и Эс. Эс., — сказала она задумчиво, потом быстро спросила: — Тебе не хотелось бы жениться на мне, Джи. Би.?
Он недоверчиво посмотрел на ее тонкий профиль.
— Ты уверена, что тебе хотелось бы замуж за меня, Сара? — спросил он.
Она подняла лукавые глаза.
— Я бы могла попробовать. Если бы тебе стало вдруг скучно со мной, мы всегда могли бы развестись.
Он неохотно улыбнулся.
— Я довольно старомоден, Сара, и если бы ты вышла за меня замуж, ты навсегда осталась бы моей женой.
— В самом деле, Джи. Би.? — Она начала заикаться. — Б-брак — это довольно важный предмет, верно?
— Один из самых важных, так что обдумай его серьезно, прежде чем принимать решение насчет будущего мужа.
— Но ты не думаешь о том, чтобы жениться на ком-то другом?
— Ты изменилась, Сара. Помнишь, не так давно ты изо всех сил старалась найти мне жену.
Сара смутилась до слез.
— Ты кошмарно добр ко мне, Джи. Би. Я, должно быть, жуткая надоеда.
Он ущипнул ее за щеку.
— Жуткая маленькая надоеда! — весело сказал он.
— Хотелось бы мне перестать быть маленькой, — сказала она дрожащим голосом. — Мне бы хотелось быть взрослой и… и уверенной в себе.
В последующие дни он часто задумывался, не ошибся ли он, позволив ускользнуть такой возможности. Он верил, что мог научить Сару любить его, но слова Клэр не выходили у него из головы. Это было нечестно по отношению к девочке. Она мало общалась с мужчинами, и ему не хотелось использовать свое преимущество быть постоянно с ней. Он был первым мужчиной, который беспокоился о ней, и было бы естественно, если бы она увлеклась им. Джеймс чувствовал, что его положение день ото дня становилось труднее, и все глубже замыкался в себе.
Наступило Рождество. Сара приготовила подарки для Джеймса и с ребяческим ликованием смотрела, как он торжественно распаковывает их. На рождественский ужин пришли гости — старые добрые соседи Муны, и Сара настояла на игре в шарады. Пеппер принес большое блюдо с горящим спиртом, и они обжигали пальцы, весело выхватывая из огня горячие изюминки; полковник Мун поцеловал Сару и сказал ей при всех, что она «чертовски привлекательная маленькая женщина».
Сара легла спать усталая, но счастливая.
— Это первое настоящее Рождество, которое у меня было, — сказала она Джеймсу, когда он пришел пожелать ей спокойной ночи. — Оно всегда казалось таким глупым, когда мы с Софией сидели вдвоем и ели рождественский пудинг.
— Это и мое первое настоящее Рождество за долгое время, — ответил Джеймс. — У нас их будет еще много, Сара, — еще лучше и веселее.
— Нет, только одно, — сказала Сара рассудительно.
— Почему только одно?
— Потому что потом мне будет восемнадцать, и ты больше не будешь за меня отвечать.
— Еще полно времени, — рассмеялся он. — Если бы я был на твоем месте, я бы не стал заглядывать так далеко.
В новом году Сара нанесла свой первый визит в Лондон за последние три месяца. Покой принес ей пользу. Обмороки не повторялись, и Том Хервей, тщательно осмотрев ее в последний раз, объявил Сару здоровой и разрешил ей навестить своих друзей.
Но визит в Лондон, с таким нетерпением ожидаемый Сарой, в целом не был успешен. Житейская мудрость Перонел казалась несколько циничной; внимание Дэвида выглядело немного утрированным, и Сара, к своему удивлению, скучала по Джеймсу.
— Ты изменилась, моя милая, — как-то сказала ей Перонел. — Я почти верю, что ты взрослеешь.
— Бросила свои дикарские привычки и стала милой, ручной воспитанницей, а, Салли? — поддразнил ее Билл Графтон.
А на второй вечер своего визита она наткнулась на Мика Фенника.
Глава одиннадцатая
Какое-то время Сара почти не вспоминала о Мике. Сначала она жалела об обещании не видеться с ним, которое дала Джеймсу, и испытывала скорее недовольство по поводу того, что он прервал их дружбу, но вскоре совсем забыла о нем. В свое время Мик подтвердил получение чека от Джеймса, но не прислал Саре ни слова, не принимая и не отрицая свою отставку, так что он застал ее врасплох, когда около половины седьмого вошел в квартиру Перонел и попросил, чтобы ему налили рюмку коньяку.
— Привет, Сара! — небрежно приветствовал он ее. — Перонел сказала мне, что ты задержишься на несколько дней. Захотелось вырваться из-под опеки и глотнуть немного свежего воздуха? Тебя долго не было видно в Лондоне. Почему?
Но если его слова были небрежными, то не такими были его глаза. Они не отрывались от ее слегка смущенного лица, замечая каждую мелочь и искрясь от тайного веселья.
— Мне нельзя было приезжать… Я плохо себя чувствовала, — сбивчиво объяснила она.
— Ее последний приезд оказался для нее слишком утомительным, — сказала Перонел. — У нее начались обмороки в лучшей викторианской традиции, врач подозревал неполадки с сердцем. Но это ведь было не сердце, милая, правда? Просто несколько приступов.