Спорые работники «скорой» уложили Марка на носилки и унесли. В машине ему промыли желудок. Марчелла и Санти следовали за «скорой» на такси. Казалось, прошли часы, прежде чем они добрались до госпиталя.
«Если ты позволишь ему умереть, я никогда больше не поверю в любовь! — молила Бога Марчелла. — Если ты сохранишь ему жизнь…»
Она сдвинула брови, стараясь найти самую большую жертву, которую могла бы принести во имя Бога. Искоса она взглянула на расстроенное лицо Санти.
«Я откажусь от своей любви, — поклялась она. — Только не дай ему умереть! О, пожалуйста, не дай ему умереть!»
Марчелла так крепко стиснула руку Санти, что он даже поморщился от боли. Что бы теперь ни произошло, она потеряет своего Санти. Если Марк выживет, ей придется сдержать клятву, данную Богу. Если Марк умрет, тогда и ее жизнь закончится, потому что от нее ничего не останется ни для Санти, ни для любого другого мужчины.
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
ГЛАВА 15
Было около пяти, когда добрый, усталый старина доктор Гринбург, их врач со времен Маленькой Италии, которому она оставалась верна, влетел в ярко освещенную приемную.
— С ним будет все в порядке, Марчелла! — кивнул он.
Обливаясь слезами, она приникла к его груди в грубом твиде. Через ее плечо доктор смущенно улыбнулся Санти.
— Ах, — вспомнила она. — Доктор Гринбург, это Санти Рока, — представила она их друг другу, вытирая глаза.
— Сейчас можно отправляться домой, — доктор успокаивающе похлопал Марчеллу по плечу. — Марк проспит весь день.
Он настоял на том, чтобы отвезти их домой в своем потрепанном автомобиле. По дороге он сказал:
— Боюсь, что придется сообщить полиции.
— Ты же не станешь рассказывать, что Марк отравился некачественными продуктами? — Лицо Марчеллы все в дорожках от слез блестело в свете уличных фонарей.
— Я сделаю все, что смогу, — пообещал доктор Гринбург. — Но я же не могу нарушать закон, моя дорогая. Даже ради моей лучшей пациентки.
В половине шестого она была в постели вместе с Санти, от усталости тут же провалившись в забытье.
Проснулась она в десять, совершенно разбитая. Санти беззвучно спал рядом. Она тихонько оделась и оставила ему записку, что к ленчу вернется. Позвонив в больницу и узнав, что состояние Марка хорошее, она нашла Дональда у машины. Первое, что они сделали — это подъехали к газетному киоску и купили «Пост». Никаких сообщений. Тогда они поехали в больницу. Когда Марк очнулся — заморгав глазами и с удивленным выражением на лице, — она сидела рядом с ним.
Марчелла следила за его лицом, когда он начал припоминать все, что произошло. Они обменялись взглядом, в котором мелькнуло все значение того, что он хотел совершить, и их любовь друг к другу.
— Кто я? — спросил он, слабо сжимая ее руку. Она покачала головой, в ужасе глядя на него.
— Как ты мог решиться на такое, Марк? — спросила она.
— Кто я? — повторил он снова.
— Противный мальчишка, — ответила она. — Чудовище. — И с плачем упала на его подушку, касаясь лицом его щеки. Марк прижался к ней. «Разве она смогла бы жить, если бы ему удалось покончить с собой? — спрашивала она себя. — Ты никогда не сможешь понять, — мысленно разговаривала она с Санти. — Даже если нужно понять существо, которое ты любишь больше всего на свете, плоть от плоти твоей».
Расставшись с Марком, она заехала на рынок, чтобы купить что-нибудь к ленчу. Вернувшись домой, она обнаружила записку от Санти, что ушел прогуляться в Центральный парк. Она выскочила на балкон, пытаясь разглядеть, не мелькнет ли его элегантная фигура среди деревьев. Но тут зазвонил телефон, и Марк заявил, что желает выписаться из больницы и вернуться домой.
— Доктор только что осмотрел меня и сказал, что все в порядке, — объяснил он ей. — Я гораздо скорее выздоровлю в своей собственной кровати…
Она отправила за ним Дональда на машине, разрываясь между желанием дождаться его дома и отправиться на поиски Санти. Ей становилось невыносимо тяжело при мысли, что она вновь увидит вместе Марка и Санти, которые будут смотреть друг на друга враждебно или печально. Она быстренько собрала в корзину еду для ленча и дождалась Санти внизу, в холле. Едва он вернулся с прогулки, как она подхватила его под руку и повлекла опять в парк. На Овечьей лужайке они расстелили скатерть прямо на траве и уселись по обе стороны от корзинки с едой. Расспросив ее о Марке, Санти постарался отвлечь ее. Он был полон планов на будущее и рассказывал о возможностях открытия филиала его галереи в Пальме и пристройке к дому в Дее, где могли бы останавливаться Марк и Соня. Марчелла не перебивала его, хотя почти не слушала, о чем он говорит. Перед ее мысленным взором стояла только одна картина — лицо Марка прошлой ночью, серое и безжизненное, — сковывавшая все ее мысли. Она не могла не думать о том, что бы она сейчас чувствовала, если бы Марку удалось покончить с собой.
— Марчелла? — позвал Санти. — Ты меня не слушаешь. С Марком все в порядке, правда?
— Что? — Она очнулась. — Ах, прости меня. Похоже, я все еще в шоке. Сейчас Марк уже, должно быть, дома, и мне нужно быть рядом. Я только подумала, что еще не скоро кто-нибудь из нас снова окажется на Майорке.
Он нахмурился:
— Но прошлой ночью ты сказала, что мы проведем в Испании полгода!
Она взяла его за руку.
— Мне нужно быть здесь, с Марком, — сказала она. — Мне раньше даже в голову не приходило, как он нуждается во мне. Ему нужно быть в форме к летним экзаменам. Не дай Бог, сорвется его прослушивание у Джанни в Италии, да и… — Она опустила глаза под его вопросительным взглядом. — Не могу я оставить его сейчас, Санти… — пробормотала она.
— Итак, — кисло улыбнулся Санти, — я не могу претендовать на твое исключительное внимание? А наши планы, которые мы строили вместе, не больше чем фантазии?
Она сжала его руку:
— Дай мне немного времени, Санти. Я нужна Марку. Вчера ночью произошло нечто ужасное. Просто не могу понять, как…
— Но ты же не думаешь, что он и в самом деле пытался покончить с собой? — спросил Санти.
Она оттолкнула его руку.
— Он проглотил целый пузырек моих таблеток! — выкрикнула она. — Если бы я не поднялась, собираясь выпить, то он мог бы… — и глаза ее наполнились слезами.
— Умереть? — закончил за нее Санти. — Вот уж не думаю. Ведь он был практически за соседней дверью и так шумел, когда пришел домой. Зачем он стучал к тебе?
— Он же не знал, что ты со мной, — начала она объяснять. — Он огорчился, потому что он хотел спать со мной… — она осеклась, зажав рукой рот.
— Спать с тобой? — засмеялся Санти. Потом он вдруг посерьезнел. — И что, это нормально?
— Ну, нет, но… — Марчелла покачала головой и глубоко вздохнула. «Как можно объяснить все это?»
— Значит, Марк не совсем нормален? — продолжал Санти. — Он хочет спать с тобой. Делает вид, что собирается покончить жизнь самоубийством…
— Да не делал он вид! — закричала Марчелла. — Он проглотил эти таблетки!
— Зная, что его непременно найдут, — добавил Санти. — Поместив себя в самый центр разыгравшейся драмы.
Она почувствовала, как по ней пробежала ледяная дрожь.
— Ты думаешь, что знаешь мотивы, которые двигали Марком, лучше, чем я? — спросила она, вставая, чтобы одернуть юбку и выкинуть бумажные тарелки в контейнер для мусора. Вернувшись, она увидела, что он убирает в корзинку остатки еды. Он тоже встал и сдержанно посматривал на нее.
Ее любовь к нему смешивалась сейчас с раздражением и легкой усталостью. Повернувшись к выходу из парка, она почувствовала, что он обхватил ее за талию.
— Подожди, — позвал он. — Мне нужно кое о чем расспросить тебя, Марчелла. А ты должна честно мне ответить!
Она глубоко вздохнула, выдерживая его взгляд.
— Я так устала, Санти. Может, сейчас не лучшее время для допросов. Мы не выспались сегодня, и потом…
— Мне нужно знать только одну вещь, — перебил он. — Ты думаешь, тебе когда-нибудь удастся встретить мужчину, который будет любить тебя так, как я?
Она взглянула в его напряженное лицо, кусая губы. Наконец она произнесла:
— Если ты меня любишь, ты меня дождешься.
— Разумеется, я люблю тебя! — взорвался он. — Я целую жизнь могу ждать тебя, если это хоть что-то переменит. Но если ты сейчас дашь этому мальчишке сесть себе на шею, он никогда не отпустит тебя, Марчелла! А мы ведь уже не дети. Мне сорок два, и я хочу быть счастлив с тобой сейчас, в свои лучшие годы! Ты же не можешь позволить ребенку — а ты сама признала, что он не вполне нормален, — разрушить наши жизни?
Она повернулась и пошла к выходу из парка, Санти шагал рядом.
— Я не говорила, что Марк ненормален, — возразила она. — Просто я нужна ему больше, чем… — Она остановилась и жалобно взглянула на него. — Послушай, в конце этого месяца он заканчивает учебу. Потом ему нужно попробовать получить эту стипендию в Болонье. Ведь ради этого мы трудились долгие годы, Санти! Не могу же я просто стоять в стороне и наблюдать, как Марк упускает свою возможность. Я должна быть с ним. Я рассчитываю, что это разрушит нашу близость. Я и сама знаю, что он слишком от меня зависит, но ведь это моя вина! Поживет в Италии целый год один, и все будет в порядке…
Он протянул ей носовой платок.
— Ведь он так одарен, — напомнила она ему. — Так много занимается, некоторые учителя вообще считают его гением. Естественно, гений требует… — Она замолчала, вытирая слезы.
— Если твой сын должен быть для тебя самым главным человеком в жизни, что ж, тогда… — Санти покорно пожал плечами. — Наверное, наши жизни слишком разные? — Казалось, он хочет еще что-то сказать, но они подошли к выходу из парка, и он замолчал.
Когда поравнялись с отелем, он протянул ей корзинку.
— Ты не поднимешься в номер? — спросила она.
— Мне нужно немного подумать о нас обоих, — сказал Санти. — Если есть какое-то решение, я должен его найти. Я позвоню тебе позже.
Когда она вошла, держа корзинку со снедью, Марк сидел в своей постели и встретил ее ослепительной улыбкой.