– Ну и что? Ну и кажется. А только меня нисколько не тревожит, что он «несколько» необычен! Зато обычные женихи мне пальто не покупают. Варька! Ну куда ты нацепила-то? Какая ты…
– И когда вы встречаетесь в следующий раз? – строго спросила Гутя.
– Не в этой жизни, – хихикнула вредная Варька, вертясь перед зеркалом.
– В этой. Мы… – Аллочка чуть было не проговорилась, на какое время Максим ее пригласил, но догадалась, что Гутя спрашивает не просто так. – В этой мы встречаемся! А вы просто мне завидуете.
– Скажи мне, когда у вас свидание, и… И как хочешь, но я пойду с тобой, – заявила сестрица.
– Ага! Вот такая я дур-ра, взяла и сказала! – хотела было ответить Аллочка, но благоразумно промолчала, а потом все же не выдержала: – А ты зачем? Тебе тоже за него замуж захотелось, да?
– Не болтай ерунду! У меня этих женихов… вон, целыми альбомами валяются, смотреть некогда. Просто… – сестра пожала плечами. – У меня, конечно, много сестер, но ты живешь у меня, и я за тебя отвечаю.
– Ага, отвечаешь, а сама порядочной куртки мне купить не можешь.
– Да! Кстати. Завтра мы едем покупать тебе порядочную куртку, и на свидание ты пойдешь в ней.
– Но Максим просил надеть пальто. Что он – зря тратился, да? Он, значит, столько денег выкинул, а я к нему – в курточке, в сапожках войлочных и в вязаной шапочке «Инфаркт Юдашкина»?
– Тогда не пойдешь совсем, – категорично отрезала Гутя. – Еще неизвестно, какие у него на тебя планы.
– Может, он тебя подставить хочет, – предположил зятек.
– Неандертальцы, – буркнула Аллочка и решила больше не спорить, зачем зря трепать себе нервы, если до субботы еще пять дней, а новое пальто она все равно наденет, да и на свидание удерет одна, без Гути. Это еще хорошо, что она не проболталась, во сколько у них встреча.
– Кормить меня здесь кто-нибудь будет? – рявкнула она, уводя разговор в другое русло. Делиться с родней восторгом отчего-то уже не хотелось.
– А вот если бы он тебя просто сводил в ресторан, я была бы спокойна, все как у людей, – снова поддела ее Гутиэра.
– А я бы и тогда взволновался, – смотрел куда-то в сторону Фома. – Это каких тараканов в голове надо иметь, чтобы поволочь нашу Аллочку в ресторан! Лучше сразу отдать деньги сиротам. Она же полресторана слопает за один присест. Это ж не человек, это плодожорка. Гусеница!
Аллочка недобро блеснула глазами и хотела напомнить, чтоб парень не забывался: еще не найден убийца его пациентки, что это он так развеселился? Но вспомнила, какое лицо у Фомы было в последнее время, эти круги под глазами, взгляд, – и проглотила обиду.
– Ладно, Фомочка, я тебя запишу в черный списочек, – пробурчала она, усаживаясь за стол. – Вот стану известной миллионершей, попросишь ты у меня новую клинику, а я тебе – фигу.
– Жадина, – отреагировал Фома, подскочил и клюнул ее в маковку – парень тоже понял, что Аллочка хотела ответить на обиду совсем не так.
После ужина вся семья расположилась в гостиной. На экране телевизора мелькали герои сериала, который запускали уже по двадцатому кругу, Варька вязала нескончаемый свитер, Аллочка теребила клубки с пушистой шерстью, а Гутя перелистывала альбомы со своими женихами-невестами.
– Фома, а об этой бедняжке, как ее, Трофимовой, твоей погибшей пациентке, больше ничего не слышно? – виртуозно подкралась она к Фоме с допросом.
– А вы решили взять это дело на себя? – встрепенулся Фома.
– Нет! – рявкнула Аллочка, как раз в тот момент, когда сестрица гаркнула:
– Да!
Вмешалась Варька:
– А чему ты удивляешься, Фома? Ну конечно, мама с Аллочкой решили тебе помочь. Не станем же мы ждать, когда все само собой выяснится. Так что с Трофимовой?
– У нас о ней старательно молчат. Понимаете, как-то неприятно, когда с тобой связаны такие события. Да еще если ты к ним никакого отношения не имеешь.
Аллочка о чем-то напряженно думала, хотела промолчать, но не выдержала:
– А я знаете о чем думаю… Фома, если в ресторане с ней был не ты, тогда вполне вероятно, что я видела убийцу.
– Ну конечно! – подскочил Фома. – Я же серьезно говорю – не я там был. Давайте я главному позвоню!
– Погоди, я тебе уже почти поверила, – отмахнулась Аллочка. – Тогда получается, что он тебя подставлял. Зачем? И почему именно тебя?
– Алла! Мы об этом с тобой уже думали, – напомнила Гутя.
– Думали. А что толку?
– Нет, пусть его опишет, мужика-то этого! – первой выдала Варька.
– И в самом деле, – мотнул головой Фома. – Это же не я был. Значит, хоть чем-то он от меня отличался. И какой он был?
Вот этого Аллочка и боялась. Сейчас надо им рассказать, как этот псевдо – Фома выглядел, а она его в лицо и не видела.
– Он… Фома, что там описывать-то? Говорю же, точная твоя копия!
– А ты хорошо смотрела? – на всякий случай спросила Гутя.
– Да какое там «смотрела», – не выдержала сестра. – Я боялась на него откровенно пялиться, думала, он меня заметит и сбежит. И останется наша Варька с рогами, как коза какая-то.
– А так вышло куда лучше, – скривилась племянница. – Ничего не рассмотрела, а уже – нате вам. Фома – бабник. Варька – разводись, да?
– И ничего не разводись, – сопротивлялась Аллочка. – Я бы все равно надавила на него, и он бы раскололся.
– Конечно. Надавила бы она, – насупился Фома. – Смотреть надо было лучше.
– А когда ее хоронить будут? – снова спросила Гутя про Трофимову.
– Даже не знаю, – растерянно протянул Фома. Но тут же поправился: – Я завтра у своих спрошу, не может быть, чтобы о ней никто ничего не слышал. И вам позвоню.
– А теперь вспоминай всех твоих прежних женщин, погибших, ты говорил, Трофимова – не первая, – напомнила ему Аллочка. – Будем анализировать.
Фома рассказывал прилежно. Однако из его слов стало ясно, что трех женщин ничто не объединяло, за исключением клиники и врача, то есть его – Фомы Неверова. У женщин были разные диагнозы, жили дамы в разных районах, и даже семейный состав у них различался. У первой погибшей были старенькие родители, вторая жила в благополучном браке уже пятнадцать лет, потом развелась и кинулась больным помогать, а третья, Трофимова, недавно развелась с мужем и находилась, что называется, в поиске. Правда, их еще объединяло то, что все они были состоятельны, но это можно было сказать о любом посетителе клиники – бедные туда не ходили. Да еще то, что все несчастные были женского рода.
– М-да… – Аллочка ухватилась за подбородок. – Не густо.
– Я просмотрела списки, – предательски произнесла Гутя. – Ну, те, что Аллочка мне велела взять в клинике. Короче, в те дни, когда на приеме у Фомы находились эти женщины, пациенты были всякий раз другие, то есть, вероятно, преступник все же не был твоим клиентом, Фома, и это надо учесть.
– Почему? – не сообразила Варька.
– Потому что сначала мы думали, что он ходит на прием к Фоме и выглядывает там жертву, а теперь оказывается, что ни на какой прием он не ходил, значит, искать надо в другом месте, – терпеливо пояснила Аллочка.
Фома возразил, на то он и был Неверов:
– А мне кажется, искать можно и у меня в клинике, только другими путями.
– Мы будем всякими, – кивнула Гутя и честно призналась: – Только пока еще не знаем, какими.
– Это она не знает, а я уже придумала, – Аллочка взяла инициативу в свои руки. – Тут все просто. Например, во-первых, я бы сходила в ресторан…
– Ты уже сходила, – напомнил ей Фома.
– Да, но теперь я пошла бы по делу. Пошла бы и спросила…
– Погодите, – вдруг прервала ее Варька. – Аллочка, ты говорила, что эту Трофимову видела в ресторане с мужчиной, похожем на Фому. Но ведь она Фомку хорошо знает, сколько раз у него на приеме была. Фом, она у тебя первый раз была?
– Нет, уже раз четвертый, наверное.
– Вот-вот! – кивнула Варька. – Так как же она его не узнала? Сидела с ним за одним столом, можно сказать. Глаза в глаза – и не смогла разглядеть? Ерунда, я никогда не поверю, что преступник запросто может преобразиться в Фому!
– А если… – попыталась было вставить Аллочка, но Варька снова ее перебила:
– А если она его узнала, то почему ее не насторожил его внешний вид? Этого мужчины, который отчего-то так старательно пытался изобразить из себя Фому? Ведь даже Аллочка их спутала.
– Наша Аллочка меня спутает с кем угодно, если рядом окажется женщина, – набычился Фома.
Гутя помотала головой:
– Нет, Фома, Варька права. Почему Трофимова не удивилась, а продолжала спокойно сидеть с этой подделкой?
– А может, он ей как-то это объяснил? – предположил Фома.
– Не думаю, – успела вставить Аллочка. – Понимаете, вы все говорите верно. Но… Вот представьте – она приходит в ресторан, что – случайно? Ну хорошо-хорошо, предполагаю, что состоятельные люди могут просто ужинать в ресторане, чтобы дома у плиты не торчать. Пришла – и случайно увидела этого мужчину. А он что – просто так нарядился в Фому и расхаживал по ресторанам? А потом вдруг они случайно встретились и мило уселись ужинать вместе, да? А ведь они именно сидели и долго о чем-то беседовали. Не клеится.
– М-да, – качнула головой Гутя. – Опять же, если предположить, что она его шантажировала, то когда она его увидела в таком наряде впервые? Именно там, в ресторане? Тогда зачем им было сидеть и мило разговаривать? Она поставила свои условия, он их принял, и все, адью! А они сидели.
– Они не просто сидели, они проводили вместе вечер, – поправила Аллочка.
Фома все дальше вытягивал шею, а потом прохрипел:
– Я по… понял! Трофимова была сообщницей!
– Точно, – вытаращила глаза Варька. – А потом он ее убил! Чтобы убрать свидетеля!
– Может, и так, – вздохнула Гутя, – но, в любом случае, здесь много непонятного. И надо подумать.
– Думать не надо! – рубанула Аллочка воздух растопыренной пятерней. – Я уже за вас все обмозговала, завтра я иду в ресторан.
– Ты уже ходила! – упрямо гнул свое Фома.
– Ну и что! Зато мне есть в чем пойти. Должна же я надеть пальто, которое мне Максим подарил. Кому я еще его покажу? И платье!