Может быть, он просто перевернул еще одну страницу своей жизни и принял целибат? Он ни с кем более не флиртовал — она знала наверняка, поскольку украдкой наблюдала за ним. Или он нарочно испытывает ее терпение своим внешним безразличием? Если так, то он явно перестарался.
Роман стал для нее единственной отдушиной. Сюжет развивался самым фантастическим образом: невзгоды Анжелики — хрупкой, но одухотворенной героини — нарастали с каждой главой; неправдоподобно благородный, красивый и смелый герой прошел через многие страдания, чтобы защитить ее; а угрюмый злодей-распутник уже по уши погряз в своих амурных домогательствах, стал более свирепым и — к несчастью — более интересным и волнующим.
На третий день после пересечения экватора, в предвкушении скорого свидания с гаванью островов Зеленого Мыса, Перси в одиночестве отдыхала на палубе под брезентовым пологом. Матрос закрепил полотнище так, что площадка под тентом казалась тенистой пещерой, и Перси, откинувшись на лежаке, изготовленном корабельным плотником, смотрела через проем между скатами на открытое, пустынное море за леерами.
Она дремала, согретая солнечным теплом, убаюканная качкой и бескрайними синими водами. Но как-то незаметно умиротворение растаяло, и тепло превратилось в жар, в знакомое томление желания; она беспокойно встряхнулась и потянулась за тетрадью и карандашом.
От качки книжица соскользнула на пол, и, чтобы достать ее, пришлось сесть и нагнуться через весь лежак.
— Черт возьми!
Тень упала на книгу — проходивший мимо Элис остановился и поднял ее.
— A-а, «Приключения Анжелики».
Она попыталась выдернуть книгу из его пальцев, а он уселся в изножье лежака и, держа тетрадь вне пределов ее досягаемости, открыл первую страницу.
— Верните, прошу вас. — Трудно было произнести это с достоинством, если она сидит, изогнувшись, без тапочек, а нижние юбки сбились вокруг голеней, и голова не покрыта. Перси сдвинулась назад, к изголовью, одернула юбки и гордо протянула руку.
— Но я хочу почитать ее. — Он пересел на край лежака и углубился в чтение.
Перси поджала губы и сложила руки на коленях. Не затевать же с ним потасовку из-за книги.
— Итак, разберемся. Анжелика сбежала на необитаемый остров, и барон Блэкстоун преследует ее — он так близко, что она слышит его пыхтенье у себя за спиной, когда мчится — по песку — к пальмам, надеясь на это сомнительное укрытие. Как же она спасется на этот раз?
— Доблестный де Бланшевиль в последний момент пробился через путаницу непредвиденных оков и бросился ей на помощь. — Перси старалась сохранить серьезный вид, произнося эту нелепицу.
— Непонятно, почему Блэкстоун сразу не сбросил его за борт акулам, — высказался Элис. Он сидел, откинувшись назад и развернувшись к ней лицом, придерживаясь одной рукой за изножье лежака — элегантно и лениво, хоть картину пиши. — Я бы так и сделал глав эдак десять назад. Обдумайте спасение в оковах.
— Злодеи никогда не поступают разумно, — колко ответила Перси. — Если я убью героя, книга закончится. Будь вы капитаном того корабля, занавес упал бы на третьей странице. Де Бланшевиль болтался бы на рее, а бедняжка Анжелика бросилась бы с горя за борт.
Элис презрительно скривил губы:
— Герой банален и скучен — для него хватит и одного эпизода. Влюбите ее в Блэкстоуна. Обдумайте, как они могли бы поразвлечься на необитаемом острове.
— На самом деле я бы не… Элис! Это моя щиколотка!
— И весьма хорошенькая, замечу. Разве ваша компаньонка никогда не говорила вам, что сбрасывать туфли на публике неприлично? — Он сдвинул ладонь на свод ее ступни, обхватил ее пальцами и удержал, когда она попыталась отдернуть ногу. — Расслабьтесь.
— Расслабиться, когда вы залезли мне под юбку?
— А разве вам не нравится? — Его большой палец поглаживал подъем ее ступни, в то время как остальные щекотали пятку. Это волновало и напоминало Их интимные ласки.
— Я закричу.
— Нет, не закричите. — Он приподнялся с лежака, опустился перед ней на колени, склонился и приподнял ее ногу. — Миленькие пальчики, однако.
— Не рассматривайте мои пальцы, — произнесла она отрывистым, приказным тоном и сдавленно вскрикнула, когда он начал посасывать их через ее чулок. — Прекратите!
В ответ его рука скользнула по ее ноге к колену, потянула ленту подвязки и начала скатывать ее чулок вниз.
— Элис, прекратите сию же минуту… Ох…
Чулок был снят, ее голые пальчики снова оказались у него во рту, и он сосредоточенно и жадно посасывал и облизывал каждый из них. Это было чудесно. Это было возмутительно — ей следует остановить его. Но Перси не могла и как-то неэлегантно заваливалась на подушки изголовья: ее сопротивление довело эту сцену до крайнего неприличия.
«Почему эта ласка так воспламеняет?» — недоумевала она. И Элису, должно быть, нравится делать это. Правда, она не видит его лицо, только темноволосую голову, склонившуюся над ее ногой, а он посасывает ее большой палец, полностью обхватив его губами.
— А-ах…
Он отпустил ее и снова начал поглаживать щиколотку и свод стопы.
— Расскажите мне эту повесть.
— Как я могу сосредоточиться, если вы?..
— Вы желаете меня остановить? — Он взглянул на нее через проемы полога, в глазах его плясали дьявольские огоньки.
— Да! Нет… нет.
— Продолжим тогда. — Он снова сомкнул губы вокруг ее пальцев, но на этот раз только нежно покусывал их.
— Э… — Она заставила себя сосредоточиться. — Полагаю, надо сразиться на мечах. Де Бланшевиль был освобожден — о, как волшебно, не останавливайтесь… Освобожден юнгой Томом, но на самом деле это переодетая прелестная Мария. Она проникла на корабль, чтобы последовать за Верным Сердцем, к которому питает нежные чувства и думает, что, если де Бланшевиль уведет Анжелику, тогда Верное Сердце перестанет желать ее и… ах, о-о, умоляю… будет принадлежать Марии.
— Умоляете? — Он снова поднял голову, отпустил ее ступню и сел на край лежака. — О чем, Перси?
— Не знаю! — Она чувствовала его бедро, прижатое к ее ногам. Элис наклонился к ней, и ее голос дрогнул. — Это были пальцы моей ноги. Пальцы не…
— Эротичны? О, это не так. Каждый дюйм вашего тела, снаружи или внутри, эротичен, Перси. Подумайте, как здорово было бы обнаружить, насколько чувствительны ваши брови, мочки уха, бедра… — Его ладонь скользила вверх по ее ноге, и он склонился ближе. — И мой язык желает исследовать эти неоткрытые области.
— После сочельника я уже не думаю, что это будет мудро, — сумела вымолвить Перси. Восемь лет назад его любовь не была столь изощренной. Он явно успел напрактиковаться.
— И не думайте. — Его дыхание коснулось ее губ; его ладонь, сложенная лодочкой, интимно легла на нее. Она закрыла глаза, дрожа и вздыхая, и услышала, как вдалеке что-то хлопнуло.
Элис в одно движение подскочил на ноги, подоткнул ее чулок под юбку и одернул подол, расправив его вокруг ее ног. Хлопнула дверь кают-компании.
Перси поднялась и села на лежаке, подобрав под себя ноги и обмахивая покрасневшее лицо обеими руками. Элис уже сидел в шезлонге подле тента, заинтересованно склонившись над ее раскрытой тетрадью. Приближающиеся голоса принадлежали братьям Чаттертон и Эйврил.
— Ах вот вы где, Перси. — Эйврил заглянула под навес. — О чем вы задумались?
— Сочиняем, — непринужденно ответил Элис. — Мы только что согласились, что в этом романе не хватает дуэли.
Раздались возгласы всеобщего одобрения.
— Кому-то придется написать эту сцену вместо меня — я никогда не видела поединков на мечах, — с трудом произнесла Перси.
— Завтра же будем выписывать кренделя на полуюте — чем не сцена, — заявил Коль. — А вы можете взять это на заметку. У меня есть рапиры. Дэн?
Его брат тяжело вздохнул и простонал:
— Ты же знаешь, я не умею пикироваться.
— Я выйду на бой с вами, — предложил Элис. — Почему бы не порезвиться после завтрака? Компаньонки не будут возражать — всего лишь безобидное фехтование.
— Мне очень хотелось бы попробовать, — тоскливо протянула Перси. Ее обуревало желание ринуться в жестокий бой. — Вы покажете мне, мистер Чаттертон?
— Конечно! — За время путешествия Коль стал весьма развязным. И не только он, подумала Перси, обмахиваясь веером. — Почему бы леди не освоить несколько приличных приемов с превосходным учителем?
— Нет. — Элис продолжал сидеть в шезлонге все в той же ленивой позе, но его голос прозвучал жестко. — Если вы так настаиваете, я сам покажу вам.
— Леди Перси попросила меня, — стоял на своем Коль. Атмосфера слегка накалилась.
— Я буду оспаривать у вас эту привилегию, — заявил Элис.
Коль сощурил глаза и напрягся всем телом, но Эйврил хлопнула в ладоши и рассмеялась:
— Как здорово! Можно заключать пари? Рискну на десять рупий за лорда Линдона.
— А я ставлю столько же на брата, — подхватил Дэниел.
Глаза Элиса при солнечном свете отливали янтарным блеском, как у большого кота, и Перси зябко повела плечами.
— Кто еще за меня? Леди Перси?
— Десять рупий на мистера Чаттертона, — отозвалась она.
— Тогда, если я выиграю, потребую от вас свой фант[21], — парировал Элис.
— Неужели? — Перси хотела скрыть свое волнение, но голос выдал ее. — Уверена, ваш выбор будет безупречен, милорд. То есть если вы выиграете. Джентльмены, может быть, вы уважите мою просьбу? Мне надо кое-что обсудить с леди Хейдон.
Мужчины отошли, а Элис, криво улыбаясь, помедлил, сделав вид, что убирает тетрадь в карман, затем наклонился и положил ее на край лежака.
— Что это? Кто-то, должно быть, обронил. Ваша?
Голубая лента ее подвязки свешивалась между его пальцами, теми самыми, что недавно так интимно ласкали ее.
— Определенно, нет.
— Ну что ж, пожалуй, сохраню вещицу. — Он опустил ее в карман и отбыл, пока у Перси все кипело внутри.
— Это была подвязка, — прошептала Эйврил.
— Знаю. Моя. Я сняла туфли и чулок. Знаю — неприлично, но такая жара стоит. — Она извлекла чулок из-под юбки и надела его. Возможно, Эйврил решит, что Перси покраснела, смутившись из-за того, что ее едва не уличили в потере детали одежды.