И всё же для Исигами, с тех пор как он поступил в университет, Юкава стал первым человеком, с которым он мог беседовать на равных и за которым он признавал подлинные научные дарования.
Впрочем, вскоре их пути разошлись, и они практически перестали видеться. Один поступил на математический факультет, другой — на физический. При достижении определённых успехов, в принципе, можно было перейти на другую кафедру, но ни Исигами, ни Юкава не желали менять специализацию. Их роднило стремление обосновать всё, что ни есть в мире, с помощью логики, но подход был прямо противоположный. Исигами стремился достичь своей цели, возводя один на другой блоки теорем. А Юкава всегда начинал с наблюдения какого-то факта, а затем, обнаружив задачу, решал её. Исигами предпочитал теоретические модели, а Юкава обожал эксперименты.
Несмотря на то что они практически не виделись, до Исигами время от времени доходили слухи о Юкаве. Он искренне за него порадовался, когда на второй год учёбы в аспирантуре услышал, что какая-то изобретённая им «магнитная шестерня» куплена крупной американской корпорацией.
Он не знал, что стало с Юкавой потом, после окончания магистратуры. Сам он покинул университет. С тех пор прошло двадцать лет.
— А ты всё такой же! — сказал Юкава, входя в квартиру и окидывая взглядом книжные полки.
— Ты о чём?
— Весь в науке. Сомневаюсь, чтобы у кого-либо с нашей математической кафедры было дома столько книг по математике!
Исигами ничего не сказал. На книжных полках, помимо специальных изданий, теснились папки с материалами научных обществ многих стран. Как правило, он получал их через интернет, но чаще всего только лишний раз убеждался, что в математике он продвинулся намного дальше большинства своих бойких, но скачущих по верхам коллег.
— Что ж, присаживайся. Кофе не хочешь?
— Кофе было бы неплохо, но у меня есть кое-что получше, — Юкава вытащил из пакета картонную коробку. Это была знаменитая марка саке.
— Право, не стоило так тратиться.
— Не мог же я после стольких лет, что мы не виделись, явиться с пустыми руками!
— Тогда, может, закажем суси? Ты не ужинал?
— Нет, но не стоит беспокоиться.
— Я сам ещё не ел.
Исигами поднял трубку и открыл папку, в которой были собраны материалы на тот случай, если придётся заказывать еду на дом. Однако, взглянув на меню лавки, специализирующейся на суси, он несколько заколебался. Он не слишком хорошо разбирался во всех этих тонкостях кулинарии.
Набрав номер, сделал заказ. Продавец был заметно удивлён тем, что заказ на двоих. «Сколько лет в этой квартире не было гостей!» — подумал Исигами.
— Признаться, я в некоторой растерянности. Как это ты вдруг решил навестить меня? — сказал Исигами, присаживаясь.
— Услышал о тебе от одного моего знакомого, сразу вспомнил студенческие годы, вот и захотелось повидаться.
— От знакомого? Любопытно, кто это может быть?
— Ну, это долгая история, — сказал Юкава неопределённо и в смущении почесал нос. — К тебе ведь заходил следователь из полицейского управления? Зовут Кусанаги.
— Следователь?
Исигами был поражён, но постарался не показывать этого. Вновь взглянул на своего бывшего университетского приятеля. Знает ли он что-нибудь?
— Кусанаги — наш однокашник.
Эти слова привели Исигами в ещё большее изумление.
— Однокашник?
— Мы познакомились в секции бадминтона. По виду не скажешь, но он, как и мы, окончил Тэйто, отделение социальных наук.
— А, вот в чём дело, — стеснившая грудь тревога мгновенно отпустила. — Теперь понятно, почему он так уставился на журнал, присланный из университета. Меня несколько удивило, что он так зацепился за Тэйто. Однако мог бы и сам сказать.
— Он не воспринимает тех, кто окончил физико-математическое отделение, как своих однокашников. Для него это люди с другой планеты.
Исигами кивнул. «Взаимно», — подумал он. Человек, в одни годы с ним ходивший на лекции в том же самом университете, ныне работает в полиции. От этой мысли ему стало как-то не по себе.
— Кусанаги сказал мне, что ты преподаёшь математику в гимназии, — Юкава посмотрел на Исигами.
— Да, здесь поблизости.
— Значит, правда.
— А ты остался в университете?
— Да, в 13-й лаборатории, — просто сказал Юкава.
«Это не наигрыш, — подумал Исигами, — кажется, он и впрямь не кичится тем, что работает в таком престижном месте».
— Профессор?
— Нет, ещё околачиваюсь в прихожей, — ответил Юкава беспечно. — Чтобы пробиться наверх, надо расталкивать соседей локтями.
— После того фурора, который вызвала твоя «магнитная шестерня», я был уверен, что ты уже профессор.
Юкава рассмеялся.
— Наверное, ты единственный, кто ещё помнит об этом. Моё изобретение так и не применили на практике, а потому отложили в долгий ящик, — он начал распечатывать принесённую бутылку саке.
Исигами, поднявшись, достал с полки две чашки.
— Я же, со своей стороны, не сомневался, — сказал Юкава, — что ты уже профессорствуешь в каком-нибудь частном университете, а на досуге ломаешь голову над теорией Римана. Что же с тобой произошло, Дарума? Или ты по примеру Эрдёша предпочёл быть вольным математиком?
— Увы, всё не так, — тихо вздохнул Исигами.
— Ну ладно, давай выпьем за встречу! — Юкава не стал выспрашивать подробностей и налил в чашки саке.
Разумеется, Исигами собирался посвятить свою жизнь изучению математики. После окончания магистратуры он был полон решимости, так же как Юкава, остаться в университете и в конце концов получить звание профессора.
Но его планам не суждено было сбыться. Обстоятельства сложились так, что он должен был содержать своих родителей. Он мог, конечно, оставаясь в аспирантуре, прирабатывать, но семейный бюджет трещал по швам.
В это время его научный руководитель сообщил ему, что один недавно открывшийся университет подыскивает кандидата на место ассистента. Университет был расположен недалеко от его дома, и, надеясь, что сможет продолжать там свои математические изыскания, Исигами ухватился за предложение. В конечном итоге это и сгубило его жизнь.
Вскоре выяснилось, что в университете практически невозможно вести научную работу. Преподаватели думали лишь о том, как удержаться на своём месте и спихнуть соперника, никто не чувствовал ответственности за свою миссию — взращивать для науки талантливую молодёжь, никто даже не пытался всерьёз заниматься наукой. Теоретические работы Исигами, на которые было затрачено столько усилий, оставались лежать под спудом. Хуже того, уровень студентов был удручающе низок, приходилось возиться с оболтусами, не знающими математику даже на школьном уровне, и попусту растрачивать время, которое можно было посвятить научным изысканиям. И всё это терпеть ради оказавшегося на удивление скудным жалования.
Он надеялся перевестись в другой университет, но мечтам не суждено было сбыться. Начать с того, что университеты, в которых есть математические кафедры, можно по пальцам пересчитать. А у тех, где есть, бюджет настолько мелок, что они не могут позволить себе взять ассистента. В отличие от технических отделений, промышленные корпорации их не спонсируют.
Исигами всё настоятельней чувствовал, что необходимо изменить направление жизни. В конце концов он решил покориться судьбе и зарабатывать себе на пропитание преподаванием в школе. И одновременно распрощался с мечтой посвятить себя всего чистой математике.
Рассказывая о своих злоключениях Юкаве, он вдруг осознал, что это было неизбежно. Почти все, кто вынужден отказаться от научной карьеры, оказываются в подобном положении. И Исигами должен был признать, что его пример не так уж уникален.
Когда доставили суси и сасими, приятели ещё раз выпили. Бутылка, принесённая Юкавой, опустела, Исигами выставил бутылку виски. Пил он редко, но был не прочь после того, как решил какую-нибудь сложную математическую проблему, пропустить стаканчик, чтобы снять умственное напряжение.
Разговор получился не слишком оживлённый, но Исигами было приятно вспоминать студенческие годы и делиться своими мыслями о математике. Беседа затянулась, он невольно отметил про себя, как много потерял времени впустую. Наверное, впервые после окончания университета. Глядя на Юкаву, Исигами думал, что это единственный человек, который способен его понять, единственный, кого он признавал себе равным.
— Ах да, совсем забыл, — неожиданно сказал Юкава и вынул из бумажной сумки большой жёлтый конверт. Выложил его перед Исигами.
— Что это?
— Посмотри сам, — заулыбался Юкава.
Внутри конверта оказалась пачка листов, плотно исписанных математическими формулами. Пробежав глазами первую страницу, Исигами тотчас понял, что это.
— Попытка опровергнуть гипотезу Римана?
— Ты понял с одного только взгляда!
«Гипотеза Римана» — одна из самых знаменитых задач в современной математике. Требуется доказать правильность гипотезы, выдвинутой математиком Риманом, но до сих пор никто не смог этого сделать. В работе, которую принёс Юкава, была попытка доказать ошибочность гипотезы. Исигами знал, что есть математики, придерживающиеся той же позиции. Но разумеется, никто из них так и не преуспел в опровержении.
— Один профессор с кафедры математики снял для меня копию, — сказал Юкава. — Ещё нигде не опубликовано. До опровержения далеко, но, на мой взгляд, направление выбрано верно.
— Думаешь, гипотеза Римана ошибочна?
— Я сказал только, что направление правильно. Но если гипотеза истинна, в этой работе где-то закралась ошибка.
Юкава был похож сейчас на проказника-мальчишку, которому не терпится убедиться, что его проделка удалась. Заметив это, Исигами сразу раскусил его замысел. Юкава его провоцировал. И заодно хотел проверить, не ослабели ли с возрастом его умственные способности, благодаря которым он когда-то удостоился прозвища Дарума.
— Можно взглянуть?
— Для этого я и принёс.
Исигами быстро пролистал исследование. Затем поднялся и направился к столу. Раскрыл новую тетрадь и взял в руку карандаш.